Чувство вины за содеянное сводило его с ума. Единственное, что вертелось в его голове, так это: «Как я мог такое натворить?»
Так он просидел всю ночь, и следующую, и еще одну. Иногда в его темницу, как он ее прозвал, приходил Димьен. Находя Антуана в таком состоянии, он качал головой, но ничего не говорил и уходил.
Сам Антуан практически не замечал его визитов, целиком погруженный в свои мысли. Ему казалось, что в нем что-то умирает, и это было невыносимо. Он готов был биться о стены, но вместо этого просто сидел, обхватив себя руками.
Но все проходит, притупилась и его боль, остались лишь душевные терзания. Правда неизвестно, что было хуже. И все же Антуан постепенно возвращался к жизни. Это заключение начало его угнетать, и к концу пятой ночи он готов был принять самое суровое наказание, лишь бы покончить с этой неизвестностью.
Когда на следующую ночь Димьен пришел снова, Антуан первым заговорил с ним:
— Почему меня держат здесь?
— Так распорядилась госпожа. Но я вижу тебе лучше.
— Не знаю, — хмуро ответил Антуан. Он хотел спросить, как долго будет длиться его заключение, но Димьен уже ушел.
Следующей ночью он пришел вновь. Но на сей раз в его руках была чистая одежда и кувшин с водой. Димьен положил все это на крышку саркофага — больше просто было некуда. Поймав вопросительный взгляд Антуана, он сказал:
— Умойся и переоденься.
— Зачем?
— Госпожа Менестрес желает тебя видеть. А выглядишь ты, прямо скажем, неважно.
Антуан впервые за это время оглядел себя и понял, что Димьен прав. Вид у него еще тот: камзол порван и испачкан, штаны тоже в грязи и крови. Волосы спутаны, да и лицо вряд ли блещет чистотой. Поэтому Антуан, не задавая больше вопросов, принялся умываться, потом послушно переоделся. Но от одной мысли, что Менестрес желает его видеть, у него все внутри замирало, а в голове сразу возникал целый рой вопросов. Когда он застегивал пуговицы камзола кофейного цвета, его руки предательски дрожали.
— Должно быть, ты сильно голоден, — сказал вдруг Димьен, и Антуану показалось, что в его голосе было участие. — Ты не охотился уже много ночей.
— Какая теперь разница? — его голос прозвучал несколько нервно.
— Ладно, идем. Не будем заставлять госпожу ждать, — сказал Димьен, и его твердая рука легла на плечо Антуана.
Их взгляды встретились, и Антуан увидел в глазах вампира затаенные искорки улыбки. Именно улыбки, а не усмешки. Рука Димьена подтолкнула его к двери, напоминая, что нужно идти.
Они вышли, потом поднялись вверх по лестнице. Антуану показалось, что в замке как-то непривычно тихо, но, может, это были только его личные ощущения. А Димьен вел его все дальше. Антуан знал, что апартаменты Менестрес находятся на третьем этаже, но он никогда в них не был. Они в ее отсутствие были плотно заперты, и ему и в голову не приходило туда войти. А вот сейчас он стоял перед этими самыми дверьми, и назад дороги не было. Словно в подтверждение этого Димьен открыл перед ним двери, приглашая войти.
Антуан медлил, потом, устыдившись собственной трусости, вошел. Его провожатый остался за дверью, и он не знал, хорошо это или плохо.
Она стояла возле окна. Довольно простое платье золотисто-зеленой тафты с открытой спиной, волосы распущены и мягкой золотой волной ниспадают по спине. Взгляд устремлен куда-то вдаль. Сейчас, как никогда, она казалась прекрасной смертной женщиной, будто и не была грозной богиней, черным ангелом, с разящим оружием.
Антуан так и стоял в дверях, не зная, что ему делать. Раньше бы он подошел, обнял, окликнул по имени, но теперь не думал, что после всего, что произошло, он имеет на это хоть какое-то право.
Менестрес сама повернулась к нему. Как ни странно, но в ее глазах он не увидел ни гнева, ни ненависти. Только налет грусти и что-то еще, для чего Антуан просто не мог подобрать слова, но от чего у него тревожно сжалось сердце. Он отвел взгляд и подумал, что уж лучше ее гнев, чем это.
— Почему ты не смотришь на меня? — голос Менестрес звучал ровно, успокаивающе.
— Я... я не могу, — тихо проговорил Антуан.
— Почему? — она удивленно приподняла бровь. — Разве я стала так отвратительна?
— Нет-нет! Что вы! — замотал головой вампир. Никогда еще разговор не давался ему с таким трудом. — Просто я... после того, что я...
— Во-первых, мне казалось, что мы давным-давно перешли на «ты», — напомнила Менестрес. — А во-вторых, зачем, ты думаешь, я тебя сюда пригласила?
Антуан упал перед ней на колено и несколько придушенным голосом произнес:
— Я предал тебя, даже хуже! И готов принять любое наказание!
В комнате повисло гнетущее молчанье. Антуан не решался поднять голову и посмотреть ей в глаза. Вдруг он почувствовал, что рука Менестрес коснулась его волос, и она сказала:
— Встань, Антуан, — он послушался, по-прежнему не поднимая головы. — Неужели ты подумал, что я хочу тебя покарать?
— Но у тебя есть все причины, чтобы гневаться на меня. Ведь я и Немезис...
— Я знаю. И знаю, что это был один из способов ее мести.
— Но ведь я мог..., должен был отвергнуть ее! — Антуан злился на самого себя.
— Если бы тебе было на пару сотен лет больше — может быть, и то не думаю. Ее не зря называли Вечной Возлюбленной. Против ее чар были бессильны практически все. Это был ее дар. В ней не было угрозы, наоборот, она обещала исполнение самой заветной мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что ты поддался ее чарам. Так что не стоит себя винить.
Но это не слишком подбодрило Антуана. Он мрачно произнес:
— Значит, я слишком слаб.
— Если бы ты был слаб, то не пережил бы ее смерти. Она пыталась утащить тебя за собой, но ты не поддался.
При воспоминании об этом Антуан невольно поежился. Такого ужаса и боли, как тогда, он никогда не испытывал.
— Так значит, ты простила меня? — наконец спросил он.
Ответом ему был ТАКОЙ поцелуй, что все сомнения разом развеялись, а сердце радостно забилось. Но вот Менестрес отстранилась, и серьезно сказала:
— И все же нам нужно поговорить.
— Но, мне показалось, что мы все выяснили, — рассеянно проговорил Антуан. Его глаза светились радостью.
— Не совсем, — ответила вампирша, поворачиваясь к окну. — Я ведь тоже не все рассказывала тебе. Но пришло время раскрыть карты. И то, что ты видел той ночью...
— Мне не показалось?
— Нет. Все было на самом деле. Я Менестрес — королева вампиров, владычица ночи, и мое вторе имя Молчаливая Гибель.
Оправившись от первого шока, Антуан спросил:
— Но почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?
— Ты бы вряд ли забыл то, что видел тогда. К тому же я больше не хочу, чтобы между нами были тайны или недомолвки.
— Королева... Но я сейчас не чувствую почти никакой силы...
— И возраст ощущается лишь в пределах тысячи лет, хотя мне почти шесть тысяч двести лет от роду, — улыбнулась Менестрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Так он просидел всю ночь, и следующую, и еще одну. Иногда в его темницу, как он ее прозвал, приходил Димьен. Находя Антуана в таком состоянии, он качал головой, но ничего не говорил и уходил.
Сам Антуан практически не замечал его визитов, целиком погруженный в свои мысли. Ему казалось, что в нем что-то умирает, и это было невыносимо. Он готов был биться о стены, но вместо этого просто сидел, обхватив себя руками.
Но все проходит, притупилась и его боль, остались лишь душевные терзания. Правда неизвестно, что было хуже. И все же Антуан постепенно возвращался к жизни. Это заключение начало его угнетать, и к концу пятой ночи он готов был принять самое суровое наказание, лишь бы покончить с этой неизвестностью.
Когда на следующую ночь Димьен пришел снова, Антуан первым заговорил с ним:
— Почему меня держат здесь?
— Так распорядилась госпожа. Но я вижу тебе лучше.
— Не знаю, — хмуро ответил Антуан. Он хотел спросить, как долго будет длиться его заключение, но Димьен уже ушел.
Следующей ночью он пришел вновь. Но на сей раз в его руках была чистая одежда и кувшин с водой. Димьен положил все это на крышку саркофага — больше просто было некуда. Поймав вопросительный взгляд Антуана, он сказал:
— Умойся и переоденься.
— Зачем?
— Госпожа Менестрес желает тебя видеть. А выглядишь ты, прямо скажем, неважно.
Антуан впервые за это время оглядел себя и понял, что Димьен прав. Вид у него еще тот: камзол порван и испачкан, штаны тоже в грязи и крови. Волосы спутаны, да и лицо вряд ли блещет чистотой. Поэтому Антуан, не задавая больше вопросов, принялся умываться, потом послушно переоделся. Но от одной мысли, что Менестрес желает его видеть, у него все внутри замирало, а в голове сразу возникал целый рой вопросов. Когда он застегивал пуговицы камзола кофейного цвета, его руки предательски дрожали.
— Должно быть, ты сильно голоден, — сказал вдруг Димьен, и Антуану показалось, что в его голосе было участие. — Ты не охотился уже много ночей.
— Какая теперь разница? — его голос прозвучал несколько нервно.
— Ладно, идем. Не будем заставлять госпожу ждать, — сказал Димьен, и его твердая рука легла на плечо Антуана.
Их взгляды встретились, и Антуан увидел в глазах вампира затаенные искорки улыбки. Именно улыбки, а не усмешки. Рука Димьена подтолкнула его к двери, напоминая, что нужно идти.
Они вышли, потом поднялись вверх по лестнице. Антуану показалось, что в замке как-то непривычно тихо, но, может, это были только его личные ощущения. А Димьен вел его все дальше. Антуан знал, что апартаменты Менестрес находятся на третьем этаже, но он никогда в них не был. Они в ее отсутствие были плотно заперты, и ему и в голову не приходило туда войти. А вот сейчас он стоял перед этими самыми дверьми, и назад дороги не было. Словно в подтверждение этого Димьен открыл перед ним двери, приглашая войти.
Антуан медлил, потом, устыдившись собственной трусости, вошел. Его провожатый остался за дверью, и он не знал, хорошо это или плохо.
Она стояла возле окна. Довольно простое платье золотисто-зеленой тафты с открытой спиной, волосы распущены и мягкой золотой волной ниспадают по спине. Взгляд устремлен куда-то вдаль. Сейчас, как никогда, она казалась прекрасной смертной женщиной, будто и не была грозной богиней, черным ангелом, с разящим оружием.
Антуан так и стоял в дверях, не зная, что ему делать. Раньше бы он подошел, обнял, окликнул по имени, но теперь не думал, что после всего, что произошло, он имеет на это хоть какое-то право.
Менестрес сама повернулась к нему. Как ни странно, но в ее глазах он не увидел ни гнева, ни ненависти. Только налет грусти и что-то еще, для чего Антуан просто не мог подобрать слова, но от чего у него тревожно сжалось сердце. Он отвел взгляд и подумал, что уж лучше ее гнев, чем это.
— Почему ты не смотришь на меня? — голос Менестрес звучал ровно, успокаивающе.
— Я... я не могу, — тихо проговорил Антуан.
— Почему? — она удивленно приподняла бровь. — Разве я стала так отвратительна?
— Нет-нет! Что вы! — замотал головой вампир. Никогда еще разговор не давался ему с таким трудом. — Просто я... после того, что я...
— Во-первых, мне казалось, что мы давным-давно перешли на «ты», — напомнила Менестрес. — А во-вторых, зачем, ты думаешь, я тебя сюда пригласила?
Антуан упал перед ней на колено и несколько придушенным голосом произнес:
— Я предал тебя, даже хуже! И готов принять любое наказание!
В комнате повисло гнетущее молчанье. Антуан не решался поднять голову и посмотреть ей в глаза. Вдруг он почувствовал, что рука Менестрес коснулась его волос, и она сказала:
— Встань, Антуан, — он послушался, по-прежнему не поднимая головы. — Неужели ты подумал, что я хочу тебя покарать?
— Но у тебя есть все причины, чтобы гневаться на меня. Ведь я и Немезис...
— Я знаю. И знаю, что это был один из способов ее мести.
— Но ведь я мог..., должен был отвергнуть ее! — Антуан злился на самого себя.
— Если бы тебе было на пару сотен лет больше — может быть, и то не думаю. Ее не зря называли Вечной Возлюбленной. Против ее чар были бессильны практически все. Это был ее дар. В ней не было угрозы, наоборот, она обещала исполнение самой заветной мечты. Поэтому нет ничего удивительного, что ты поддался ее чарам. Так что не стоит себя винить.
Но это не слишком подбодрило Антуана. Он мрачно произнес:
— Значит, я слишком слаб.
— Если бы ты был слаб, то не пережил бы ее смерти. Она пыталась утащить тебя за собой, но ты не поддался.
При воспоминании об этом Антуан невольно поежился. Такого ужаса и боли, как тогда, он никогда не испытывал.
— Так значит, ты простила меня? — наконец спросил он.
Ответом ему был ТАКОЙ поцелуй, что все сомнения разом развеялись, а сердце радостно забилось. Но вот Менестрес отстранилась, и серьезно сказала:
— И все же нам нужно поговорить.
— Но, мне показалось, что мы все выяснили, — рассеянно проговорил Антуан. Его глаза светились радостью.
— Не совсем, — ответила вампирша, поворачиваясь к окну. — Я ведь тоже не все рассказывала тебе. Но пришло время раскрыть карты. И то, что ты видел той ночью...
— Мне не показалось?
— Нет. Все было на самом деле. Я Менестрес — королева вампиров, владычица ночи, и мое вторе имя Молчаливая Гибель.
Оправившись от первого шока, Антуан спросил:
— Но почему ты рассказываешь мне об этом сейчас?
— Ты бы вряд ли забыл то, что видел тогда. К тому же я больше не хочу, чтобы между нами были тайны или недомолвки.
— Королева... Но я сейчас не чувствую почти никакой силы...
— И возраст ощущается лишь в пределах тысячи лет, хотя мне почти шесть тысяч двести лет от роду, — улыбнулась Менестрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109