До встречи с Мириам Сара почти не интересовалась музыкой, поэтому виола стала для нее радостным открытием. И сейчас, глядя, как Мириам касается смычком струн с легкостью ветра, Сара тоже изо всех сил старалась извлекать красивые звуки, хотя на душе у нее было скверно из-за последней охоты, а еще из-за Лео. Мириам думала только о своих неприятностях, но слушатели, судя по выражению их лиц, считали, что внимают музыке в исполнении не простых музыкантов, а настоящих виртуозов. Они сидели рядом: на Мириам было легкое платье из тончайшего голубого шелка, на Cape – джинсы и черный тонкий свитер.
На рояле гостей дожидались открытая бутылка бордо «Латур» почти столетней выдержки, бокалы и хрустальный графин, наполненный светло-золотистым, изумительно сладким «Шато-икем», которое именно сейчас, спустя сорок лет, вступало в пору зрелости.
Обстановка музыкальной гостиной отличалась своеобразием. Гости сидели на стульях времен Директории, по крайней мере несколько из них действительно принадлежали к этому периоду. Однако не следует забывать, что данная мода была навеяна классическими образцами Древней Греции и Рима, так что остальные стулья Мириам перевозила в своем багаже в течение тысячелетия. Древесина, из которой они были сделаны, благодаря усилиям Сары и ее предшественников, не потеряла своего первозданного цвета с тех времен, когда ее добыли в теперь уже исчезнувших лесах Греции, Италии и Леванта.
Мириам помнила, когда впервые исполнялась эта пьеса. Сюита удивительно подходила к теперешним ее переживаниям, потому что была рождена душевной болью, а сейчас она как раз испытывала похожее чувство. Эту музыку можно было сравнить с янтарем, сохранившим тепло солнечных лучей, когда-то обогревавших землю.
Да, разумеется, Лезьер де Малши любил ее, а Мириам лишь забавлялась, увлекая его все больше позволяя ему целовать свои алебастровые плечи и заглядывать в смеющиеся глаза. Она вызвала в нем глубокую истинную любовь, как умела это делать но ей не нужен был мужчина – Мириам пленяли талантливые сочинения композитора.
Его сердечные муки породили музыку, способную тронуть древние сердца. Среди людей Лезьер не пользовался большой популярностью, но когда Властители собирались вместе, чтобы помузицировать, то каждый раз выбирали сочинения Лезьера.
Инструменты, на которых сейчас играли Мириам и Сара, принадлежали самому композитору и были специально для него изготовлены в Лондоне Бараком Норманом.
Стихли последние аккорды торжественного менуэта, завершавшего сюиту. Никаких аплодисментов: друзья дома давным-давно поняли, что подобное выражение эмоций здесь не принято. Мириам налила себе немного вина. Душа виноградной лозы, пойманная в плен, доставляла ей непреходящее удовольствие, она многие годы занималась коллекционированием вин. Когда-то в Риме она пила вино вместе с императорами, имея самое непосредственное отношение к жизни древних правителей. Большинство из них умерли вовсе не в результате покушений, как трактует история, а были принесены в жертву весталками. Императоры являлись лишь временными правителями, призванными служить государству до тех пор, пока жрицы Весты не решали, что их час пробил. Но узнавали они об этом небольшом условии лишь после того, как получали трон. Одних душили, закалывали или перерезали им горло, а других преданные Властителям жрицы богини отвозили в богато обставленные таинственные убежища, чьи обитатели говорили на громоподобном языке.
Мириам отставила бокал и вышла из комнаты, даже не думая извиняться перед гостями. В этом доме царили очень древние правила. Сюда допускался очень ограниченный круг людей, и эти избранные пользовались широкими правами. Что бы здесь ни происходило, они были вольны присутствовать и наблюдать... Во всяком случае, создавалось такое впечатление. Гости так и поступали, приходя в неописуемый восторг от того, что являлись свидетелями исключительно частных моментов в жизни хозяйки дома: Мириам за туалетом, Мириам, занимающаяся любовью.
Истинная жизнь Мириам была, разумеется, гораздо более сложной, чем это казалось на первый взгляд. Одни тайны скрывали другие, и все вместе переплетались в чрезвычайно запутанный клубок. Ибо, как знала Сара, а теперь уже и Лео, в этом великолепном доме совершались убийства и кровь невинных текла рекой.
* * *
Пол подталкивал пальцем ноги таракана к краю душевой кабинки, когда заметил, что у него с ногами творится нечто странное. Он присел на корточки затем, выбравшись из душа, принялся внимательно изучать собственные ничем не примечательные конечности. Наверняка из-за крови вампиров, что хлюпала в ботинках во время путешествия по парижским катакомбам, кожа на них стала такой белой и гладкой. Пол машинально потер плечо. Может, из-за этой крови и рана зажила быстрее обычного? Она все еще болела, но, черт возьми, по всем правилам, ему следовало бы отдыхать на больничной койке.
Вернувшись в душ, он натер себя с головы до ног жестким куском дешевого мыла, которым бесплатно снабжали постояльцев этого убогого отеля. А потом долго стоял, словно в забытьи, прислушиваясь к шуму воды и глядя, как мыльная пена исчезает в сливе.
Ему казалось, будто в этом паршивом душе он смывает с себя свое прошлое. Вот и ушла в канализацию его преданность своей службе. Там же исчезли надежды на собственное будущее: успешное завершение карьеры, почетный выход в отставку. Фрейд утверждал, что все мужчины стремятся к одному и тому же: к почестям, славе, богатству, власти и любви женщин.
Что ж, видимо, он все это потерял – исключая разве что женскую любовь. Но какая женщина захочет связаться с типом, который даже не сумеет рассказать ей, что за жизнь у него была до встречи с ней?
Единственная, с кем ему по-настоящему хотелось поговорить, была Бекки, но он понял это слишком поздно. Хотя, возможно, она к нему испытывала лишь сострадание. Женщины никогда в него не влюблялись, Пол отпугивал их своим мрачным видом. А может, все дело в бесконечных разъездах, в нехватке времени. Для него секс был потребностью тела, и он использовал шлюх как игрушки – или как машины для получения удовольствия. Вскоре он даже этого не сможет себе позволить...
Лежа на кровати в тесном номере, Уорд сосредоточился на плане ближайших действий. Он располагал суммой в восемь тысяч, и на эти деньги можно будет продержаться пару месяцев. Впрочем, он не намеревался задерживаться здесь так долго.
Перелистывая основательно потрепанный экземпляр справочника «Ночной Нью-Йорк», Пол находил названия клубов, затем звонил по указанным телефонным номерам. Жизнь в мире любителей готики и вампиров менялась быстро: что было актуально полгода назад, уже успело устареть – продолжительные гудки в трубке свидетельствовали об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
На рояле гостей дожидались открытая бутылка бордо «Латур» почти столетней выдержки, бокалы и хрустальный графин, наполненный светло-золотистым, изумительно сладким «Шато-икем», которое именно сейчас, спустя сорок лет, вступало в пору зрелости.
Обстановка музыкальной гостиной отличалась своеобразием. Гости сидели на стульях времен Директории, по крайней мере несколько из них действительно принадлежали к этому периоду. Однако не следует забывать, что данная мода была навеяна классическими образцами Древней Греции и Рима, так что остальные стулья Мириам перевозила в своем багаже в течение тысячелетия. Древесина, из которой они были сделаны, благодаря усилиям Сары и ее предшественников, не потеряла своего первозданного цвета с тех времен, когда ее добыли в теперь уже исчезнувших лесах Греции, Италии и Леванта.
Мириам помнила, когда впервые исполнялась эта пьеса. Сюита удивительно подходила к теперешним ее переживаниям, потому что была рождена душевной болью, а сейчас она как раз испытывала похожее чувство. Эту музыку можно было сравнить с янтарем, сохранившим тепло солнечных лучей, когда-то обогревавших землю.
Да, разумеется, Лезьер де Малши любил ее, а Мириам лишь забавлялась, увлекая его все больше позволяя ему целовать свои алебастровые плечи и заглядывать в смеющиеся глаза. Она вызвала в нем глубокую истинную любовь, как умела это делать но ей не нужен был мужчина – Мириам пленяли талантливые сочинения композитора.
Его сердечные муки породили музыку, способную тронуть древние сердца. Среди людей Лезьер не пользовался большой популярностью, но когда Властители собирались вместе, чтобы помузицировать, то каждый раз выбирали сочинения Лезьера.
Инструменты, на которых сейчас играли Мириам и Сара, принадлежали самому композитору и были специально для него изготовлены в Лондоне Бараком Норманом.
Стихли последние аккорды торжественного менуэта, завершавшего сюиту. Никаких аплодисментов: друзья дома давным-давно поняли, что подобное выражение эмоций здесь не принято. Мириам налила себе немного вина. Душа виноградной лозы, пойманная в плен, доставляла ей непреходящее удовольствие, она многие годы занималась коллекционированием вин. Когда-то в Риме она пила вино вместе с императорами, имея самое непосредственное отношение к жизни древних правителей. Большинство из них умерли вовсе не в результате покушений, как трактует история, а были принесены в жертву весталками. Императоры являлись лишь временными правителями, призванными служить государству до тех пор, пока жрицы Весты не решали, что их час пробил. Но узнавали они об этом небольшом условии лишь после того, как получали трон. Одних душили, закалывали или перерезали им горло, а других преданные Властителям жрицы богини отвозили в богато обставленные таинственные убежища, чьи обитатели говорили на громоподобном языке.
Мириам отставила бокал и вышла из комнаты, даже не думая извиняться перед гостями. В этом доме царили очень древние правила. Сюда допускался очень ограниченный круг людей, и эти избранные пользовались широкими правами. Что бы здесь ни происходило, они были вольны присутствовать и наблюдать... Во всяком случае, создавалось такое впечатление. Гости так и поступали, приходя в неописуемый восторг от того, что являлись свидетелями исключительно частных моментов в жизни хозяйки дома: Мириам за туалетом, Мириам, занимающаяся любовью.
Истинная жизнь Мириам была, разумеется, гораздо более сложной, чем это казалось на первый взгляд. Одни тайны скрывали другие, и все вместе переплетались в чрезвычайно запутанный клубок. Ибо, как знала Сара, а теперь уже и Лео, в этом великолепном доме совершались убийства и кровь невинных текла рекой.
* * *
Пол подталкивал пальцем ноги таракана к краю душевой кабинки, когда заметил, что у него с ногами творится нечто странное. Он присел на корточки затем, выбравшись из душа, принялся внимательно изучать собственные ничем не примечательные конечности. Наверняка из-за крови вампиров, что хлюпала в ботинках во время путешествия по парижским катакомбам, кожа на них стала такой белой и гладкой. Пол машинально потер плечо. Может, из-за этой крови и рана зажила быстрее обычного? Она все еще болела, но, черт возьми, по всем правилам, ему следовало бы отдыхать на больничной койке.
Вернувшись в душ, он натер себя с головы до ног жестким куском дешевого мыла, которым бесплатно снабжали постояльцев этого убогого отеля. А потом долго стоял, словно в забытьи, прислушиваясь к шуму воды и глядя, как мыльная пена исчезает в сливе.
Ему казалось, будто в этом паршивом душе он смывает с себя свое прошлое. Вот и ушла в канализацию его преданность своей службе. Там же исчезли надежды на собственное будущее: успешное завершение карьеры, почетный выход в отставку. Фрейд утверждал, что все мужчины стремятся к одному и тому же: к почестям, славе, богатству, власти и любви женщин.
Что ж, видимо, он все это потерял – исключая разве что женскую любовь. Но какая женщина захочет связаться с типом, который даже не сумеет рассказать ей, что за жизнь у него была до встречи с ней?
Единственная, с кем ему по-настоящему хотелось поговорить, была Бекки, но он понял это слишком поздно. Хотя, возможно, она к нему испытывала лишь сострадание. Женщины никогда в него не влюблялись, Пол отпугивал их своим мрачным видом. А может, все дело в бесконечных разъездах, в нехватке времени. Для него секс был потребностью тела, и он использовал шлюх как игрушки – или как машины для получения удовольствия. Вскоре он даже этого не сможет себе позволить...
Лежа на кровати в тесном номере, Уорд сосредоточился на плане ближайших действий. Он располагал суммой в восемь тысяч, и на эти деньги можно будет продержаться пару месяцев. Впрочем, он не намеревался задерживаться здесь так долго.
Перелистывая основательно потрепанный экземпляр справочника «Ночной Нью-Йорк», Пол находил названия клубов, затем звонил по указанным телефонным номерам. Жизнь в мире любителей готики и вампиров менялась быстро: что было актуально полгода назад, уже успело устареть – продолжительные гудки в трубке свидетельствовали об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80