Потом она спешилась, и некоторое время трогала умирающего негра, обнаружив при этом немало интересного и возбуждающего.
И, все-таки, чувство неудовлетворенности оставалось, потому что не было сопротивления – негр просто дал себя убить.
Следующая охота была получше. Во-первых, не негр, а белый. Во-вторых, этот крестьянин вовсе не хотел умирать. Его приговорили за невозвращенный долг. Да и сценарий был поинтереснее. Надо было вместе с местными проводниками-охранниками подкрасться к нему, когда он работал в поле, потом поскакать к нему, а когда он начнет убегать, дать ему забежать в орешник и там только выстрелить. Первая пуля попала в ногу, он пытался ковылять, потом упал… Тут уж Дуня оттянулась по полной программе. Прикончила его со вкусом, не спеша.
А сейчас, лежа на вечернем солнышке, Дуня предвкушала настоящий азарт. Теперь жертва была не просто жертвой – разбойник и сам мог стрелять и сопротивляться. Тут был настоящий риск. К тому же, все происходит здесь, в Москве – да, это настоящая охота.
Разбойник, как ей сказали, уже выпущен в город. Егеря должны загнать его и, видимо, завтра, она вступит в игру. А пока зверя надо немножко растравить.
Она видела его фотографию: настоящий Зверь!
20
День Второй:
ПОНЕДЕЛЬНИК
Джон проснулся в шесть часов.
Дом уже начал наполняться звуками просыпающихся и собирающихся на работу юсфул-пиплов: низвергалась вода в канализационных стояках, заработал лифт, в подъезде гулко лаяли собаки, выводимые на утренний моцион.
Джон выглянул через узкие бойницы технического этажа и осмотрел двор, в котором вчера на него набросилась собака, потом перешел на другую сторону, выходящую в парк.
Дом, в котором спрятался Джон, стоял в ряду других домов, расположившихся в линию вдоль границы парка, протянувшейся километра на три. Из бойницы хорошо была видна граница парка и дорога его опоясывающая.
Вот идет девочка со щенком. Видно, родители заставили ее выйти так рано из-за потребностей собачки. Девочка направляется ко входу в парк.
Неожиданно из-за кустов, служивших живой изгородью, выходит полицейский и что-то говорит ей. Девочка послушно останавливается, отходит в сторонку и позволяет собачке сделать свои дела прямо на газоне.
Джон взглянул вдоль линии деревьев и увидел полицейские джипы, стоящие вдоль дороги каждые триста метров, а в одном месте была даже конная полиция.
"Они окружили парк!"
Метрах в ста налево полицейский даже не прятался в кусты.
"Вот меня и обложили. А через час надо сделать закладку, через три часа сигнал должен выйти в эфир. Что же делать? Как отсюда выбираться?"
Джон находился на верхнем, техническом этаже двенадцатиэтажной башни. Слева и справа он видел крыши длинных семиэтажных домов. За ними стояли такие же башни.
С высоты двенадцати этажей парк, словно зеленое море, мягко пошевеливал вершинами деревьев и только в нескольких местах расступался, чтоб обнажить свои прекрасные голубые озера. Отсюда он был виден почти целиком, но его правый, самый удаленный край уходил за горизонт и только вершины небоскребов, выглядывающие из-за горизонта, позволяли ощутить, что у парка есть граница и с той стороны.
"Нет, в парк мне никак не пробраться."
Джон еще раз осмотрел свое убежище. Пространство этажа не было чересчур заполнено – трубы, перегородки, кое-какая старая мебель, притащенная жильцами, пачки журналов и газет – вот и все. Потолок был низковато расположен, пригодилось ходить полусогнутым, но это было бы единственным неудобством, если бы не погоня…
21
Осторожно выглянув в подъезд, Джон прислушался. Было, в общем-то, тихо. Так, обычные звуки пробуждающегося дома.
Послышался звук открывающегося замка. Джону была видна только одна дверь из четырех квартир верхнего этажа. Джон осторожно выбрался на площадку и, вытягивая голову из-за угла, попытался увидеть источник звука.
Дверь приоткрылась и в подъезд выскочила маленькая кудрявая рыжая собачка, следом за собой она вытянула тетку, держащую поводок.
– Ну, подожди, Джильда, не торопись, – заворчала тетка, – сейчас пойдем.
Тетка в одной руке держала поводок, в другой пакет с мусором, поэтому все никак не могла запереть дверь на ключ.
Неожиданно даже для самого себя Джон как молния рванулся к тетке, впихнул ее и собачку в квартиру и, не обращая внимания на нежный лай песика схватил тетку за горло:
– Я тебя не убью, если будешь молчать, понятно?
Тетка, видимо, была в шоке и ни ответить, ни заорать еще не могла.
Джон бросил ее в кресло, стоящее посреди комнаты напротив телевизора и, пошарив глазами, увидел на неубранном с ночи диване полотенце. Схватив полотенце, Джон обмотал его вокруг теткиной головы, стараясь как-нибудь завязать рот, прежде чем она начнет кричать, но у него ничего не получалось, а тетка уже начала подавать звуки.
Почувствовав, что вот-вот она изойдет настоящим воплем, Джон применил уже проверенное вчера вечером оружие – трахнул тетку кулаком по темени. Тетка замолкла сразу и, возможно, надолго.
Теперь можно было не так торопиться. Джон осмотрелся. Квартира была однокомнатной, и в ней никого больше не было. Джон заглянул в ванную, прошел на кухню, нашел широкий скотч и вернулся к несчастной. Аккуратно заклеив ей рот, Джон примотал ее к креслу и посмотрел на часы. Было двадцать минут седьмого. До запуска кнопки времени было достаточно, и Джон решил, заодно, умыться, побриться, попить чайку, а, быть может, даже и кофе. Приняв душ, побрившись, Джон, поедая бутерброды с сыром, попивая чаек с баранками и медом – у тетки кое-что в буфете и холодильнике нашлось, – расположился на кухне и включил телевизор.
Долго ждать не пришлось.
Те, кто поставил на поимку "Монстра", то бишь, его самого, не позднее полуночи, уже обделались. Зато в призовом фонде накопилась сумасшедшая сумма. Толстогубый дегенерат, который вел утренний выпуск, нагнетал страсти не щадя ни себя ни зрителей.
– Преступник так наследил, что на свободе ему осталось ходить не более двух-трех часов. Повторяем сюжет о событиях вчерашнего вечера.
На экране появился интерьер ресторана, в котором Джон вчера откушал восточный плов, потом появилась голова "несчастной жертвы, чудом вырвавшейся из лап чудовища" – того самого чернявенького с усиками.
Парнишка с жаром и жестикуляцией рассказывал о том, как " я его узнавал, а он на меня бил". Потом показали кабинку туалета, кем-то вымазанную красной краской, похожей на кровь, потом о чем-то говорил полицейский, потом снова и снова показывали фотографии Джона, причем именно в его теперешнем обличии, включая одежду, а также умерщвленных им детей –к утру их количество возросло…
Утратив интерес к телевидению, Джон взглянул на тетку – похоже, она продолжала пребывать без сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
И, все-таки, чувство неудовлетворенности оставалось, потому что не было сопротивления – негр просто дал себя убить.
Следующая охота была получше. Во-первых, не негр, а белый. Во-вторых, этот крестьянин вовсе не хотел умирать. Его приговорили за невозвращенный долг. Да и сценарий был поинтереснее. Надо было вместе с местными проводниками-охранниками подкрасться к нему, когда он работал в поле, потом поскакать к нему, а когда он начнет убегать, дать ему забежать в орешник и там только выстрелить. Первая пуля попала в ногу, он пытался ковылять, потом упал… Тут уж Дуня оттянулась по полной программе. Прикончила его со вкусом, не спеша.
А сейчас, лежа на вечернем солнышке, Дуня предвкушала настоящий азарт. Теперь жертва была не просто жертвой – разбойник и сам мог стрелять и сопротивляться. Тут был настоящий риск. К тому же, все происходит здесь, в Москве – да, это настоящая охота.
Разбойник, как ей сказали, уже выпущен в город. Егеря должны загнать его и, видимо, завтра, она вступит в игру. А пока зверя надо немножко растравить.
Она видела его фотографию: настоящий Зверь!
20
День Второй:
ПОНЕДЕЛЬНИК
Джон проснулся в шесть часов.
Дом уже начал наполняться звуками просыпающихся и собирающихся на работу юсфул-пиплов: низвергалась вода в канализационных стояках, заработал лифт, в подъезде гулко лаяли собаки, выводимые на утренний моцион.
Джон выглянул через узкие бойницы технического этажа и осмотрел двор, в котором вчера на него набросилась собака, потом перешел на другую сторону, выходящую в парк.
Дом, в котором спрятался Джон, стоял в ряду других домов, расположившихся в линию вдоль границы парка, протянувшейся километра на три. Из бойницы хорошо была видна граница парка и дорога его опоясывающая.
Вот идет девочка со щенком. Видно, родители заставили ее выйти так рано из-за потребностей собачки. Девочка направляется ко входу в парк.
Неожиданно из-за кустов, служивших живой изгородью, выходит полицейский и что-то говорит ей. Девочка послушно останавливается, отходит в сторонку и позволяет собачке сделать свои дела прямо на газоне.
Джон взглянул вдоль линии деревьев и увидел полицейские джипы, стоящие вдоль дороги каждые триста метров, а в одном месте была даже конная полиция.
"Они окружили парк!"
Метрах в ста налево полицейский даже не прятался в кусты.
"Вот меня и обложили. А через час надо сделать закладку, через три часа сигнал должен выйти в эфир. Что же делать? Как отсюда выбираться?"
Джон находился на верхнем, техническом этаже двенадцатиэтажной башни. Слева и справа он видел крыши длинных семиэтажных домов. За ними стояли такие же башни.
С высоты двенадцати этажей парк, словно зеленое море, мягко пошевеливал вершинами деревьев и только в нескольких местах расступался, чтоб обнажить свои прекрасные голубые озера. Отсюда он был виден почти целиком, но его правый, самый удаленный край уходил за горизонт и только вершины небоскребов, выглядывающие из-за горизонта, позволяли ощутить, что у парка есть граница и с той стороны.
"Нет, в парк мне никак не пробраться."
Джон еще раз осмотрел свое убежище. Пространство этажа не было чересчур заполнено – трубы, перегородки, кое-какая старая мебель, притащенная жильцами, пачки журналов и газет – вот и все. Потолок был низковато расположен, пригодилось ходить полусогнутым, но это было бы единственным неудобством, если бы не погоня…
21
Осторожно выглянув в подъезд, Джон прислушался. Было, в общем-то, тихо. Так, обычные звуки пробуждающегося дома.
Послышался звук открывающегося замка. Джону была видна только одна дверь из четырех квартир верхнего этажа. Джон осторожно выбрался на площадку и, вытягивая голову из-за угла, попытался увидеть источник звука.
Дверь приоткрылась и в подъезд выскочила маленькая кудрявая рыжая собачка, следом за собой она вытянула тетку, держащую поводок.
– Ну, подожди, Джильда, не торопись, – заворчала тетка, – сейчас пойдем.
Тетка в одной руке держала поводок, в другой пакет с мусором, поэтому все никак не могла запереть дверь на ключ.
Неожиданно даже для самого себя Джон как молния рванулся к тетке, впихнул ее и собачку в квартиру и, не обращая внимания на нежный лай песика схватил тетку за горло:
– Я тебя не убью, если будешь молчать, понятно?
Тетка, видимо, была в шоке и ни ответить, ни заорать еще не могла.
Джон бросил ее в кресло, стоящее посреди комнаты напротив телевизора и, пошарив глазами, увидел на неубранном с ночи диване полотенце. Схватив полотенце, Джон обмотал его вокруг теткиной головы, стараясь как-нибудь завязать рот, прежде чем она начнет кричать, но у него ничего не получалось, а тетка уже начала подавать звуки.
Почувствовав, что вот-вот она изойдет настоящим воплем, Джон применил уже проверенное вчера вечером оружие – трахнул тетку кулаком по темени. Тетка замолкла сразу и, возможно, надолго.
Теперь можно было не так торопиться. Джон осмотрелся. Квартира была однокомнатной, и в ней никого больше не было. Джон заглянул в ванную, прошел на кухню, нашел широкий скотч и вернулся к несчастной. Аккуратно заклеив ей рот, Джон примотал ее к креслу и посмотрел на часы. Было двадцать минут седьмого. До запуска кнопки времени было достаточно, и Джон решил, заодно, умыться, побриться, попить чайку, а, быть может, даже и кофе. Приняв душ, побрившись, Джон, поедая бутерброды с сыром, попивая чаек с баранками и медом – у тетки кое-что в буфете и холодильнике нашлось, – расположился на кухне и включил телевизор.
Долго ждать не пришлось.
Те, кто поставил на поимку "Монстра", то бишь, его самого, не позднее полуночи, уже обделались. Зато в призовом фонде накопилась сумасшедшая сумма. Толстогубый дегенерат, который вел утренний выпуск, нагнетал страсти не щадя ни себя ни зрителей.
– Преступник так наследил, что на свободе ему осталось ходить не более двух-трех часов. Повторяем сюжет о событиях вчерашнего вечера.
На экране появился интерьер ресторана, в котором Джон вчера откушал восточный плов, потом появилась голова "несчастной жертвы, чудом вырвавшейся из лап чудовища" – того самого чернявенького с усиками.
Парнишка с жаром и жестикуляцией рассказывал о том, как " я его узнавал, а он на меня бил". Потом показали кабинку туалета, кем-то вымазанную красной краской, похожей на кровь, потом о чем-то говорил полицейский, потом снова и снова показывали фотографии Джона, причем именно в его теперешнем обличии, включая одежду, а также умерщвленных им детей –к утру их количество возросло…
Утратив интерес к телевидению, Джон взглянул на тетку – похоже, она продолжала пребывать без сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61