Хмм, ах, да, отлично, великолепно, харрумф, эгад! – И остановился, покачиваясь, посреди комнаты с куском торта в руке, благоговейно всех рассматривая. Потом оглянулся и посмотрел, что у него за спиной. Всё изумляло его – всё, что он видел. По всей комнате люди беседовали небольшими группками, и он произнес: – Да! Правильно! – При виде картины на стене он застыл, весь внимание. Потом подошел и вгляделся в нее, отступил, сгорбился, подпрыгнул, он хотел рассмотреть ее со всех возможных уровней и углов, он дернул себя за майку, воскликнув: – Вот дьявол! – Он не представлял себе, что за впечатление производит, ему это было глубоко безразлично. Люди теперь начали смотреть на Дина с материнской и отцовской симпатией – она проступала у них на лицах. Наконец, он стал Ангелом, каким, я всегда знал, он и станет; но, как и всякий Ангел, он до сих пор еще иногда ярился и неистовствовал, и в ту ночь, когда мы все ушли с вечеринки и направилиь в бар «Виндзора» одной большой громкой кодлой, Дин неистово, демонически, серафически надрался.
А вы помните, что «Виндзор», некогда великий денверский отель времен Золотой Лихорадки и во многих отношениях заслуживающее внимания место – в большом нижнем салуне там до сих пор в стенах дырки от пуль – был когда-то Дину родным домом. Он жил здесь со своим отцом в одной из комнат наверху. И теперь он не был праздным туристом. Он пил в этом салуне, как призрак своего отца; он глотал вино, пиво и виски как воду. Его лицо побагровело и покрылось крупными каплями пота, он ревел и визжал у стойки бара, и шатался по танцевальному пятачку, где шныранты Запада отплясывали со своими девицами, и пытался играть на пианино, и лез обниматься к бывшим уголовникам, и кричал вместе с ними в общем бедламе. А в нашей компании все тем временем сгрудились вокруг двух огромных столов. Здесь были Денвер Д.Долл, Дороти и Рой Джонсоны, девушка из Буффало, Вайоминг, – подруга Дороти, Стэн, Тим Грэй, Бэйб, я, Эд Данкель и кто-то еще, всего тринадцать человек. Доллу было клево: он взял машинку, выдававшую орешки, поставил на стол перед собой, одну за другой совал туда монетки и жевал ядрышки. Он предложил нам всем написатъ что-нибудь на открытке за пенни и отправить ее Карло Марксу в Нью-Йорк. Мы писали всякие безумства. Скрипка просто гремела в ночи на Латимер-стрит.
– Ну не клево ли? – вопил Долл. В мужской комнате мы с Дином ломились в дверь и даже пытались вынести ее вообще, но она была в дюйм толщиной. У меня в среднем пальце треснула косточка, но я этого даже не понял аж до следующего дня. Мы ужрались вусмерть. Однажды на наших столах зараз стояло пятьдесят стаканов пива. Можно было просто подбегать и отхлебывать из любого. Зэки из Каньон-Сити отирались вокруг и трепались с нами вместе. В вестибюле за дверью салуна сидели старики – бывшие старатели – и грезили, опершись на свои палки под тиканье старых часов. Такая ярость была им ведома в более славные дни. Всё кружилось. Везде случались какие-то разметанные попойки. Попойка была даже в замке, куда мы поехали – кроме Дина, который куда-то сбежал, – и в этом замке все сидели за огромным столом и орали. Снаружи там был бассейн и гроты. Я, наконец, нашел тот замок, где должен был восстать великий змей мира.
Потом, поздно ночью, в одной машине оказались лишь Дин, я, Стэн Шепард, Тим Грэй, Эд Данкель и Томми Снарк, а остальные нас обогнали. Мы ехали в Мексиканскую Слободку, мы ехали в «Пять Точек», мы кружили по городу. Стэн Шепард был вне себя от радости. Он не переставал вопить:
– Сук-кин кот! Чер-рт подер-ри! – своим высоким визгливым голосом и шлепал себя по коленям. Дин просто с ума от него сходил. Он повторял все, что бы тот ни сказал, фыркал и стирал со лба пот:
– Ну, мы и оттянемся, Сал, по пути в Мексику вместе с этим кошаком Стэном! Да! – То была наша последняя ночь в святом Денвере, мы сделали ее большой и дикой. Все окончилось вином в подвале при свечах, а Черити кралась по верхнему этажу в ночнушке и с фонариком. С нами теперь был цветной парень, который называл себя Гомесом. Он плавал по «Пяти Точкам» и плевал на все. Когда мы его увидели, Томми Снарк крикнул:
– Эй, тебя не Джонни зовут?
А Гомес лишь попятился, потом прошел мимо нас снова и переспросил:
– Не повторите ли вы, что вы только что сказали?
– Я сказал: это не ты тот парень, которого зовут Джонни?
Гомес отплыл назад и сделал еще одну попытку:
– А может, вот так на него чуть больше похоже? Я ведь стараюсь изо всех сил быть Джонни, но просто не могу найти пути.
– Ну, чув-вак, давай с нами! – закричал Дин, и Гомес прыгнул к нам, и мы отчалили. Мы неистово шептались в подвале, чтобы не доставлять беспокойства соседям. В девять утра все ушли, кроме Дина и Шепарда, которые все еще тараторили, как полоумные. Люди уже вставали готовить завтрак и тут слышали странные подземные голоса, повторявшие:
– Да! Да! – Бэйб сделала большой завтрак. Приближалось время отваливать в Мексику.
Дин пригнал машину на ближайшую автозаправку, и ему все сделали в лучшем виде. У него был «форд-37», правая дверца без петель, просто привязана к раме. Правое переднее сиденье тоже раскурочено, и сидеть на нем можно было только лицом к ободранному потолку.
– Совсем как Мин с Биллом, – сказал Дин. – Мы дочихаем и доскачем до Мексики; у нас это займет много-много дней. – Я посмотрел на карту: больше тысячи миль – главным образом, по Техасу до границы в Ларедо, а затем еще 767 миль через всю Мексику до великого города у треснувшего Истмуса и Оахаканских Высот. Я не мог себе представить этой поездки. Она была самой сказочной из всех. Это уже было не просто восток-запад, но волшебный юг. Мы мысленно видели, как все Западное Полушарие ребрами скал нисходит к самому Тьерра-дель-Фуэго, и мы такие летим по кривой мира в иные тропики и иные миры.
– Чувак, вот что приведет нас, наконец, к ЭТОМУ! – сказал Дин с окончательной верой в голосе. Он похлопал меня по руке. – Вот погоди, и увидишь сам. Хуу! Уии!
Я пошел с Шепардом заканчивать последние из его денверских дел и встретился с его бедным дедом, котормй стоял в дверях дома, повторяя:
– Стэн… Стэн… Стэн…
– Что такое, дедушка?
– Не езди.
– Ох, да все уже решен, теперь я просто должен ехать; зачем ты так делаешь? – У старика были серые волосы, крупные миндалевидные глаза и напряженная, безумная шея.
– Стэн, – сказал он просто, – не езди. Не заставляй своего старого деда плакать. Не бросай меня еще раз. – У меня сердце разрывалось при виде этого.
– Дин, – сказал старик, обращаясь ко мне, – не забирай от меня моего Стэна. Когда он был маленьким, я, бывало, водил его в парк и объяснял ему про лебедей. Потом в том же самом пруду утонула его маленькая сестренка. Я не хочу, чтобы ты забирал моего мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
А вы помните, что «Виндзор», некогда великий денверский отель времен Золотой Лихорадки и во многих отношениях заслуживающее внимания место – в большом нижнем салуне там до сих пор в стенах дырки от пуль – был когда-то Дину родным домом. Он жил здесь со своим отцом в одной из комнат наверху. И теперь он не был праздным туристом. Он пил в этом салуне, как призрак своего отца; он глотал вино, пиво и виски как воду. Его лицо побагровело и покрылось крупными каплями пота, он ревел и визжал у стойки бара, и шатался по танцевальному пятачку, где шныранты Запада отплясывали со своими девицами, и пытался играть на пианино, и лез обниматься к бывшим уголовникам, и кричал вместе с ними в общем бедламе. А в нашей компании все тем временем сгрудились вокруг двух огромных столов. Здесь были Денвер Д.Долл, Дороти и Рой Джонсоны, девушка из Буффало, Вайоминг, – подруга Дороти, Стэн, Тим Грэй, Бэйб, я, Эд Данкель и кто-то еще, всего тринадцать человек. Доллу было клево: он взял машинку, выдававшую орешки, поставил на стол перед собой, одну за другой совал туда монетки и жевал ядрышки. Он предложил нам всем написатъ что-нибудь на открытке за пенни и отправить ее Карло Марксу в Нью-Йорк. Мы писали всякие безумства. Скрипка просто гремела в ночи на Латимер-стрит.
– Ну не клево ли? – вопил Долл. В мужской комнате мы с Дином ломились в дверь и даже пытались вынести ее вообще, но она была в дюйм толщиной. У меня в среднем пальце треснула косточка, но я этого даже не понял аж до следующего дня. Мы ужрались вусмерть. Однажды на наших столах зараз стояло пятьдесят стаканов пива. Можно было просто подбегать и отхлебывать из любого. Зэки из Каньон-Сити отирались вокруг и трепались с нами вместе. В вестибюле за дверью салуна сидели старики – бывшие старатели – и грезили, опершись на свои палки под тиканье старых часов. Такая ярость была им ведома в более славные дни. Всё кружилось. Везде случались какие-то разметанные попойки. Попойка была даже в замке, куда мы поехали – кроме Дина, который куда-то сбежал, – и в этом замке все сидели за огромным столом и орали. Снаружи там был бассейн и гроты. Я, наконец, нашел тот замок, где должен был восстать великий змей мира.
Потом, поздно ночью, в одной машине оказались лишь Дин, я, Стэн Шепард, Тим Грэй, Эд Данкель и Томми Снарк, а остальные нас обогнали. Мы ехали в Мексиканскую Слободку, мы ехали в «Пять Точек», мы кружили по городу. Стэн Шепард был вне себя от радости. Он не переставал вопить:
– Сук-кин кот! Чер-рт подер-ри! – своим высоким визгливым голосом и шлепал себя по коленям. Дин просто с ума от него сходил. Он повторял все, что бы тот ни сказал, фыркал и стирал со лба пот:
– Ну, мы и оттянемся, Сал, по пути в Мексику вместе с этим кошаком Стэном! Да! – То была наша последняя ночь в святом Денвере, мы сделали ее большой и дикой. Все окончилось вином в подвале при свечах, а Черити кралась по верхнему этажу в ночнушке и с фонариком. С нами теперь был цветной парень, который называл себя Гомесом. Он плавал по «Пяти Точкам» и плевал на все. Когда мы его увидели, Томми Снарк крикнул:
– Эй, тебя не Джонни зовут?
А Гомес лишь попятился, потом прошел мимо нас снова и переспросил:
– Не повторите ли вы, что вы только что сказали?
– Я сказал: это не ты тот парень, которого зовут Джонни?
Гомес отплыл назад и сделал еще одну попытку:
– А может, вот так на него чуть больше похоже? Я ведь стараюсь изо всех сил быть Джонни, но просто не могу найти пути.
– Ну, чув-вак, давай с нами! – закричал Дин, и Гомес прыгнул к нам, и мы отчалили. Мы неистово шептались в подвале, чтобы не доставлять беспокойства соседям. В девять утра все ушли, кроме Дина и Шепарда, которые все еще тараторили, как полоумные. Люди уже вставали готовить завтрак и тут слышали странные подземные голоса, повторявшие:
– Да! Да! – Бэйб сделала большой завтрак. Приближалось время отваливать в Мексику.
Дин пригнал машину на ближайшую автозаправку, и ему все сделали в лучшем виде. У него был «форд-37», правая дверца без петель, просто привязана к раме. Правое переднее сиденье тоже раскурочено, и сидеть на нем можно было только лицом к ободранному потолку.
– Совсем как Мин с Биллом, – сказал Дин. – Мы дочихаем и доскачем до Мексики; у нас это займет много-много дней. – Я посмотрел на карту: больше тысячи миль – главным образом, по Техасу до границы в Ларедо, а затем еще 767 миль через всю Мексику до великого города у треснувшего Истмуса и Оахаканских Высот. Я не мог себе представить этой поездки. Она была самой сказочной из всех. Это уже было не просто восток-запад, но волшебный юг. Мы мысленно видели, как все Западное Полушарие ребрами скал нисходит к самому Тьерра-дель-Фуэго, и мы такие летим по кривой мира в иные тропики и иные миры.
– Чувак, вот что приведет нас, наконец, к ЭТОМУ! – сказал Дин с окончательной верой в голосе. Он похлопал меня по руке. – Вот погоди, и увидишь сам. Хуу! Уии!
Я пошел с Шепардом заканчивать последние из его денверских дел и встретился с его бедным дедом, котормй стоял в дверях дома, повторяя:
– Стэн… Стэн… Стэн…
– Что такое, дедушка?
– Не езди.
– Ох, да все уже решен, теперь я просто должен ехать; зачем ты так делаешь? – У старика были серые волосы, крупные миндалевидные глаза и напряженная, безумная шея.
– Стэн, – сказал он просто, – не езди. Не заставляй своего старого деда плакать. Не бросай меня еще раз. – У меня сердце разрывалось при виде этого.
– Дин, – сказал старик, обращаясь ко мне, – не забирай от меня моего Стэна. Когда он был маленьким, я, бывало, водил его в парк и объяснял ему про лебедей. Потом в том же самом пруду утонула его маленькая сестренка. Я не хочу, чтобы ты забирал моего мальчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97