Во-первых, что бы там ни говорили, а неудача носит все-таки случайный характер, третье место отнюдь не отражает реальную силу советского хоккея. Во-вторых, я категорически не согласен с теми, кто критиковал наших тренеров за неумение подстроиться к существующей системе розыгрыша, призывая их выгадывать очки, беречь силы, не во всех встречах играть на победу. Нет, это не в духе советского хоккея. Не наш это принцип. Да, верно, не хватило пороху, не все хоккеисты в решающих матчах показали максимум возможного, не чувствовалось в игре команды на финише былой свежести. Но это проблемы, относящиеся скорее к организации тренировочного процесса, чем к соревновательной стратегии. Нет слов, печально: в 1984 году уступили Кубок Канады, теперь отдали «золото» мирового первенства. Но спорт есть спорт, и не для того тренируются наши соперники, чтобы вечно быть вторыми и третьими.
В Череповце я услышал от одного болельщика: «Хорошо, что наши проиграли. Теперь интереснее будет смотреть хоккей. А то все в одни ворота». Да, хоккеисты и вправду избаловали наших болельщиков своими победами… Вспоминаю такой случай. После одного ответственного турнира, где мы, выиграв в решающем поединке со счетом 3:1, стали победителями, мне пришлось выступать в одном из военных подразделений. И вот там поднимается седой подполковник, ветеран войны, и говорит с обидой в голосе:
– Нет, ребята, так нельзя. До последней секунды было неизвестно, станете вы чемпионами или нет. Я несколько раз валидол принимал, чтобы успокоиться, пока вы играли. Давайте 5:0 в первом периоде, тогда нам можно будет наслаждаться игрой.
И что вы думаете! В следующем году на чемпионате мира в Москве мы выигрываем у чехословацких хоккеистов первый период со счетом 5:1, а затем еще больше увеличиваем разрыв и уверенно побеждаем. Через несколько недель на встрече с болельщиками мне приходит записка: «Ну что это за хоккей! 5:1 в первом периоде – смотреть дальше не интересно, борьбы нет».
Вот и угоди всем…
Но давайте вернемся в Череповец. Одно из самых ярких впечатлений этой поездки осталось от посещения Череповецкого металлургического комбината. Я видел, как варят чугун, сталь, делают прокат. Мы ходили по огромным, как стадионы, цехам, где почти не было людей – работали автоматы. А гигантская домна! Я даже не представлял, что варить чугун можно сидя в уютной, чистенькой аппаратной, уставленной различными приборами и телемониторами. Металлурги с таким увлечением и подробностями рассказывали о своей работе, будто хотели поделиться со мной частью своего опыта.
Дольше всего мы задержались на домне № 3. И не только потому, что мастер доменной печи Владимир Степанович Макаров оказался болельщиком ЦСКА. У рабочих из его бригады Геннадия Гетманова и Виктора Емеличева возникли вопросы чисто спортивные. Они – лыжники и поэтому долго расспрашивали меня, как лучше готовиться к соревнованиям.
– Ну, а теперь – за работу, – сказал мастер. – Чугун сварен, пора разливать.
Конечно, можно было сидеть у пульта управления и наблюдать за этим процессом по телемонитору, но это все равно что прийти на стадион и смотреть матч по телевизору в подсобном помещении. Доменщики разобрали свои рабочие инструменты. Первый горновой Геннадий Васильевич Пенин выдал мне для работы у домны специальные рукавицы – вачеги и спросил, сильно ли они отличаются от вратарских. А потом пошел чугун. Ярко-желтый ручеек постепенно превращался в мощную огненную реку, над которой праздничным фейерверком зажигались и гасли миллионы маленьких искр. Невольно вырвалось:
– Ух как красиво!
Плавка закончилась. Чугун, как сказали специалисты, получился высшего качества, и доменщики отлили из него медаль, которой на прощание наградили меня. Эта награда мне так же дорога, как медали мировых чемпионатов.
…Как офицеру, члену армейского спортивного клуба с 20-летним стажем, мне доставляют особенную радость встречи с воинами. На них бывает какая-то особая, теплая, доверительная атмосфера. Здесь все – твои болельщики, твои заочные друзья. Прямо чувствуешь, что зал излучает импульсы дружелюбия, признательности, неподдельного интереса. Люди слушают затаив дыхание, ловят каждое слово. А потом сотни рук тянутся за автографами, и встреча кончается только тогда, когда я удовлетворю все просьбы.
Больше всего я ценю в болельщиках не безудержный темперамент, не рьяность, а умение разглядеть в хоккее подлинную красоту, оценить тонкую комбинацию, хитрый пас, благородство в игре.
Есть болельщики, вниманием которых я особенно дорожу.
Одним из таких людей был Герой Советского Союза полковник Василий Архипович Гелета. Штурман пикирующего бомбардировщика, фронтовик, он самозабвенно любил хоккей и часто бывал на матчах. Мы познакомились давно, когда я только начал играть в команде ЦСКА. Какой человек! Бывая у него дома, любил слушать его рассказы о воздушных боях, рассматривать ордена, медали. Еще тогда я глубоко осознал одну святую истину: мы все в неоплатном долгу у тех, кто отстоял свободу Родины.
Есть у меня и еще одна причина относиться к полковнику В. А. Гелете с особой теплотой и благодарностью. Сугубо, так сказать, личного свойства. В 1972 году он познакомил меня со своей соседкой, которая ровно через месяц стала моей женой.
Василия Архиповича уже нет, он не дожил до моего прощального матча. Но я и сейчас, бывая в этом доме, захожу к его родным, вспоминаю этого прекрасного человека.
Интересно, что мое отношение к болельщикам несколько изменилось, когда я, закончив вратарскую карьеру, сам сел на трибуне. Во-первых, мне пришлось… учиться болеть, то есть наблюдать за хоккейными матчами со стороны. Не удивляйтесь, именно учиться, потому что раньше я всегда видел игру либо из своих ворот, либо – это было редко – со скамейки запасных. Это разные вещи: быть участником, даже запасным, и быть зрителем.
Впрочем, просто зрителем мне, по-видимому, никогда не стать: все время по привычке анализирую действия игроков, особенно вратарей и защиты, вижу ошибки, думаю, как сам бы сыграл в тех или иных ситуациях. Страшно переживаю, когда на льду ЦСКА или сборная. С таких матчей ухожу больным, даже если наши побеждают с крупным счетом. Мне говорят: чего волноваться, смотри и радуйся, как другие. Пробовал – не могу. Во всяком случае, пока не могу.
Сидя на трибуне, я, кстати, делаю для себя некоторые открытия. Раньше, к примеру, воспринимал шум зрителей как нечто однородное, безликое. Вслушиваться в какие-то отдельные голоса или выкрики я не мог, это исключалось абсолютно. Попросту говоря, я «выключал» все, что не относилось непосредственно к игре, все, в том числе и гул трибун. Теперь, когда я сам нахожусь в гуще зрителей, слышу их реплики, возгласы, мнения, лучше понимаю, насколько они разные – болельщики хоккея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69