Но ангел этого не знал. Он грустил. Люди решительно не принимали его благих намерений, за что бы он ни взялся, все выходило наперекосяк. Всем было начхать на его добрые поступки и увещевания. Опасаясь, как бы его действия не обернулись непредсказуемыми последствиями, ангел самому себе объявил каникулы. Следовало основательно проштудировать Логику Пороков, найти отправную точку Дурного Поступка…
Днём бар пустовал. Бармен уже привык к грустному посетителю, у хлопца водились деньги, чего же больше? Ему наливали безалкогольные напитки, слушали его печальные пространные монологи, напичканные добродетельной библейской чепухой, и при расчёте накидывали сверху двадцать пять процентов — за моральные издержки.
Хотя ангел говорил весьма занудливо, вёл он себя вполне пристойно, а бармену Боре это нравилось. Днём Боря отдыхал от фарцы и навара. Он даже ставил ангелу видеокассеты бесплатно, в перерыв, когда бар обычно пустовал, с ландшафтами далёких стран, обнажёнными купальщицами в морской пене и гангстерскими фильмами. Порнографию ангел не переносил и предпочитал ей «Старфакс» и «Безумного Келли». На «Бонни и Клайд» он откровенно плакал, вытирая слезы огромным клетчатым платком.
Чаще всего ангел начинал неизбывно грустить после третьего стакана с ананасовым соком. Сок изрядно забродил и стал зело хмельным. Бармен же ананасовый сок не выносил, иначе бы он за него брал, какза коньяк.
Ангелу что-то смутно желалось. Иногда он представлял себя Клайдом, падающим с прелестницей Бонни под градом автоматных пуль. Случилось вполне естественное среди людей и, разумеется, самое страшное для посланца светлых сил. Ангел влюбился, сам не подозревая об этом, в особу, хорошо известную завсегдатаям всех ресторанов от Морпорта до Артёма — Светлану.
О её профессии ангел ничего незнал. Впрочем, им в раю как-то читали спецкурс о спасении заблудших душ проституток, но по лености своей он его пропустил.
Ему нравилось в Светлане абсолютно все. Как она водит свою машину, как входит в бар перекурить перед работой (ну должен же симпатичный человек иметь хоть одну плохую привычку!), как пьёт только сок и никогда не берет сдачу с рубля, как модно одевается. Особенно привлекала её свежесть. Светлана совсем не походила на затюканных беготнёй по магазинам остервенелых женщин.
А как она ходит! Бог ты мой и двенадцать праведников, как она ходит!..
— Что же делать? — задавал он себе сакраментальный вопрос и не находил ответа. Ангел был преисполнен решимости спасать всех, кого подцепил коготь дьявола. Например, художника. И хотя морской дьявол противник вдвое опаснее, чем сухопутный нетопырь, ангел умело противостоял Абсурду. Но воевать с Глюмом? Вот это действительно абсурд…
Дойдя до этой мысли, ангел уныло вздохнул и заказал пару шашлыков с помидорами.
— Желание клиента для меня закон, — сказал бармен Боря. Мимоходом заменил видеокассету, исчез в неприметной двери. Принёс из личного холодильника четыре банки с финским пивом.
— Будь, — с чувством произнёс бармен, — я тебя уважаю. Ты парень неплохой, цену деньгам знаешь!
— Будь и ты, — скорбно ответил ангел. — Ты хоть и нехорошим делом занят, но главное — осознаешь… А когда-нибудь горячо восплачешь и раскаешься!
— Насчёт раскаяния и плача ты прямо в самую точку.
Одна за другой банки хлопнули слабым алкогольным дымком. Два прозрачных змеёныша вознеслись вверх, но ангел только глянул на них, и они исчезли.
Боря был неплохим психологом, с первого раза безошибочно определяя, кто перед ним: сотрудник органов или мариман, потенциальный клиент или так, пустышка. Если клиент не знал, чего угодно его душе, это всегда знал Боря. Но сегодня что-то тревожило бармена, ангел чутко уловил его беспокойство.
— Что гнетёт тебя, брат мой?
— Ты не поймёшь, — Боря привычно отмахнулся. Расторопный малый принёс шашлыки и удалился к дымящим мангалам, на террасу, где уже гудела нетерпеливая очередь.
Хлопнули ещё две банки, глухо стукнулись друг о дружку. Ангел и бармен поглядели на цветной экран, где, разгромив очередной салун, хилый ковбой скакал куда-то по пыльной улице. Наконец бармен прервал молчание.
— Лежит у Меня деликатнейший и дефицитнейший товар. Четырех океанов товар, — поделился он с клиентом. — Надо продать. Сам не могу — работа, а человека надёжною найти не могу. Кругом одни подонки, дружище! Никому нельзя верить, никому!
— Ну почему все обязательно подонки? А я? Я очень надёжный человек!
— Ты другое дело, святой человек!
— Очень заметно, что я святой?
— Очень! — с жаром подтвердил Боря, танцуя у раскалённого на электроплитке песка. Он заваривал кофе в металлической джезве. — Кофе-капучино, для лучших друзей!
— Что ж, это скверно, — вздохнул ангел.
— Не пьёшь, не куришь, девочек не клеишь. А какие девочки… Монтана!
— Монтана, — повторил ангел идиотское сленговое слово, обозначавшее все и ничего. Он тосковал о чудной светлой девушке неимоверно. Он страдал!..
— Впрочем, важно не это. Важно то, что все тебя будут уважать, если ты займёшься реализацией моего товара. Один чувак из самых центровых сыграл в мороженое. Ума не приложу, как он ухитрился туда залезть вместе со своей «Глорией». Но левобережные ребята сказали: раскручивать такое дело они не будут! Залез, значит, залез сам, это его личные проблемы. Каждый волен уходить в мир иной тем способом, на какой решится. Но вся беда в том, что он, стервец, оставил мне аптечной резины на тысячи бабок!
— Старушкам надо помогать, Боря, здесь ты абсолютно прав. Ты почему улыбаешься? Ты меня извини, я снова половины слов не понял.
— Тебе и не надо ничего понимать, — сказал Боря и достал из-под стойки кейс «Атташе» с номерным замочком и стальной цепочкой с браслетом. Показал пёстренькие упаковочки с надписями и рисунками.
— Красиво упаковано, — осторожно похвалил ангел. Он вовсе не разбирался в подобного рода изделиях. — Ритуальные фетиши?
— Как, как? — Боря тоже весьма плохо понимал тот научный жаргон, на котором иногда изъяснялся его новообретенный стеснительный друг. — Не сомневайся, товар люкс. Проверено электроникой! — И Борис подмигнул. У него было много и хороших, и плохих, и просто отвратительных привычек.
— Разве этот товар — дефицит? — не унимался ангел по простоте душевной.
— Разве! У нас они по четыре копейки штука, — горестно воскликнул он. — Или по рублю десяток! Грубая дрянь. Я уже не говорю, что и её днём с огнём не найдёшь. Без шипов, усов, протекторов и окраски. А ведь порт четырех океанов. Народу — тьма! Мужиков море, а женщин… И всем подавай ритуальные фетиши, — ввернул он только что услышанные интеллектуальные словечки.
— А ты меня не обманываешь? — И ангел обратил на прохиндея взгляд голубых чистых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Днём бар пустовал. Бармен уже привык к грустному посетителю, у хлопца водились деньги, чего же больше? Ему наливали безалкогольные напитки, слушали его печальные пространные монологи, напичканные добродетельной библейской чепухой, и при расчёте накидывали сверху двадцать пять процентов — за моральные издержки.
Хотя ангел говорил весьма занудливо, вёл он себя вполне пристойно, а бармену Боре это нравилось. Днём Боря отдыхал от фарцы и навара. Он даже ставил ангелу видеокассеты бесплатно, в перерыв, когда бар обычно пустовал, с ландшафтами далёких стран, обнажёнными купальщицами в морской пене и гангстерскими фильмами. Порнографию ангел не переносил и предпочитал ей «Старфакс» и «Безумного Келли». На «Бонни и Клайд» он откровенно плакал, вытирая слезы огромным клетчатым платком.
Чаще всего ангел начинал неизбывно грустить после третьего стакана с ананасовым соком. Сок изрядно забродил и стал зело хмельным. Бармен же ананасовый сок не выносил, иначе бы он за него брал, какза коньяк.
Ангелу что-то смутно желалось. Иногда он представлял себя Клайдом, падающим с прелестницей Бонни под градом автоматных пуль. Случилось вполне естественное среди людей и, разумеется, самое страшное для посланца светлых сил. Ангел влюбился, сам не подозревая об этом, в особу, хорошо известную завсегдатаям всех ресторанов от Морпорта до Артёма — Светлану.
О её профессии ангел ничего незнал. Впрочем, им в раю как-то читали спецкурс о спасении заблудших душ проституток, но по лености своей он его пропустил.
Ему нравилось в Светлане абсолютно все. Как она водит свою машину, как входит в бар перекурить перед работой (ну должен же симпатичный человек иметь хоть одну плохую привычку!), как пьёт только сок и никогда не берет сдачу с рубля, как модно одевается. Особенно привлекала её свежесть. Светлана совсем не походила на затюканных беготнёй по магазинам остервенелых женщин.
А как она ходит! Бог ты мой и двенадцать праведников, как она ходит!..
— Что же делать? — задавал он себе сакраментальный вопрос и не находил ответа. Ангел был преисполнен решимости спасать всех, кого подцепил коготь дьявола. Например, художника. И хотя морской дьявол противник вдвое опаснее, чем сухопутный нетопырь, ангел умело противостоял Абсурду. Но воевать с Глюмом? Вот это действительно абсурд…
Дойдя до этой мысли, ангел уныло вздохнул и заказал пару шашлыков с помидорами.
— Желание клиента для меня закон, — сказал бармен Боря. Мимоходом заменил видеокассету, исчез в неприметной двери. Принёс из личного холодильника четыре банки с финским пивом.
— Будь, — с чувством произнёс бармен, — я тебя уважаю. Ты парень неплохой, цену деньгам знаешь!
— Будь и ты, — скорбно ответил ангел. — Ты хоть и нехорошим делом занят, но главное — осознаешь… А когда-нибудь горячо восплачешь и раскаешься!
— Насчёт раскаяния и плача ты прямо в самую точку.
Одна за другой банки хлопнули слабым алкогольным дымком. Два прозрачных змеёныша вознеслись вверх, но ангел только глянул на них, и они исчезли.
Боря был неплохим психологом, с первого раза безошибочно определяя, кто перед ним: сотрудник органов или мариман, потенциальный клиент или так, пустышка. Если клиент не знал, чего угодно его душе, это всегда знал Боря. Но сегодня что-то тревожило бармена, ангел чутко уловил его беспокойство.
— Что гнетёт тебя, брат мой?
— Ты не поймёшь, — Боря привычно отмахнулся. Расторопный малый принёс шашлыки и удалился к дымящим мангалам, на террасу, где уже гудела нетерпеливая очередь.
Хлопнули ещё две банки, глухо стукнулись друг о дружку. Ангел и бармен поглядели на цветной экран, где, разгромив очередной салун, хилый ковбой скакал куда-то по пыльной улице. Наконец бармен прервал молчание.
— Лежит у Меня деликатнейший и дефицитнейший товар. Четырех океанов товар, — поделился он с клиентом. — Надо продать. Сам не могу — работа, а человека надёжною найти не могу. Кругом одни подонки, дружище! Никому нельзя верить, никому!
— Ну почему все обязательно подонки? А я? Я очень надёжный человек!
— Ты другое дело, святой человек!
— Очень заметно, что я святой?
— Очень! — с жаром подтвердил Боря, танцуя у раскалённого на электроплитке песка. Он заваривал кофе в металлической джезве. — Кофе-капучино, для лучших друзей!
— Что ж, это скверно, — вздохнул ангел.
— Не пьёшь, не куришь, девочек не клеишь. А какие девочки… Монтана!
— Монтана, — повторил ангел идиотское сленговое слово, обозначавшее все и ничего. Он тосковал о чудной светлой девушке неимоверно. Он страдал!..
— Впрочем, важно не это. Важно то, что все тебя будут уважать, если ты займёшься реализацией моего товара. Один чувак из самых центровых сыграл в мороженое. Ума не приложу, как он ухитрился туда залезть вместе со своей «Глорией». Но левобережные ребята сказали: раскручивать такое дело они не будут! Залез, значит, залез сам, это его личные проблемы. Каждый волен уходить в мир иной тем способом, на какой решится. Но вся беда в том, что он, стервец, оставил мне аптечной резины на тысячи бабок!
— Старушкам надо помогать, Боря, здесь ты абсолютно прав. Ты почему улыбаешься? Ты меня извини, я снова половины слов не понял.
— Тебе и не надо ничего понимать, — сказал Боря и достал из-под стойки кейс «Атташе» с номерным замочком и стальной цепочкой с браслетом. Показал пёстренькие упаковочки с надписями и рисунками.
— Красиво упаковано, — осторожно похвалил ангел. Он вовсе не разбирался в подобного рода изделиях. — Ритуальные фетиши?
— Как, как? — Боря тоже весьма плохо понимал тот научный жаргон, на котором иногда изъяснялся его новообретенный стеснительный друг. — Не сомневайся, товар люкс. Проверено электроникой! — И Борис подмигнул. У него было много и хороших, и плохих, и просто отвратительных привычек.
— Разве этот товар — дефицит? — не унимался ангел по простоте душевной.
— Разве! У нас они по четыре копейки штука, — горестно воскликнул он. — Или по рублю десяток! Грубая дрянь. Я уже не говорю, что и её днём с огнём не найдёшь. Без шипов, усов, протекторов и окраски. А ведь порт четырех океанов. Народу — тьма! Мужиков море, а женщин… И всем подавай ритуальные фетиши, — ввернул он только что услышанные интеллектуальные словечки.
— А ты меня не обманываешь? — И ангел обратил на прохиндея взгляд голубых чистых глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23