— Это не трусость, а здравый смысл! — резко ответила она. — Оба мы прекрасно знаем, что это ничего не значит. Мы заперты в доме, нам никуда не деться друг от друга, — естественно, между нами возникает притяжение. Обычный психологический эффект. Но растает снег — вместе с ним растает и это.
"И я вернусь к жениху». Лия не произнесла этих слов, Шон прочел их во вздернутом подбородке, в том, как она старалась не встречаться с ним взглядом.
— Возражение принято, — сухо ответил он. — Еще чаю?
— С удовольствием, — ответила она каким-то сдавленным голосом. — Очень хочется пить.
— И не удивительно! — заметил Шон, сам удивляясь своему спокойному, даже беззаботному голосу. — Вы ведь три дня ничего не ели и не пили, если не считать нескольких глотков воды, и ту пришлось вливать в вас силой.
Лия подняла голову и смущенно взглянула на него.
— Шон, я очень благодарна за вашу заботу. Вы были так добры ко мне!
— Говорю вам, за вами ухаживать — одно удовольствие! Со мной медсестрам приходилось гораздо тяжелее.
Он хотел развеселить ее, но Лия нахмурилась.
— Вам было так плохо?
Пожатием плеч Шон отмел прошлое.
— Больницу я почти не помню. По крайней мере, первые дни совершенно вылетели из памяти.
Он взял у Лии пустую чашку и понес на кухню. Девушка молча проводила его глазами; этот взгляд не укрылся от Шона.
Вернувшись, он сел не на свое прежнее место, а на диван, в ногах у Лии. Сам не знал, почему, — так показалось удобнее, естественнее. Лия не возражала, просто развернулась к нему лицом и продолжила беседу:
— Значит, тяжелее всего стало потом, после выписки? Но ведь с вами был брат.
Шон кивнул, помрачнев; ему вспомнились те черные дни.
— Да, он прожил здесь несколько недель. Пока я сам не велел ему убираться. Дайте-ка я вам подушки поправлю, они совсем сбились.
Если он надеялся отвлечь ее от тяжелого разговора, то не преуспел в этом. Лия подождала, пока Шон поправит диванные подушки, и преспокойно продолжила расспросы.
— Спасибо, так действительно удобнее. А он рассказывал вам об Энни?
Шон кивнул, откинувшись на спинку дивана.
— Сперва этот дуралей молчал как рыба. Но однажды его прорвало — и понеслось: Энни то, Энни это… Остановиться он уже не мог. Наконец я понял, что сойду с ума, если еще хоть раз услышу это имя…
Шон рассеянно потер ладонью шрам.
— В то время я надеялся и верил, что Пит будет с ней счастлив.
— Может быть, еще и будет! — заметила Лия. — Как знать, возможно, у Энни просто сдали нервы перед свадьбой и вся эта буря в стакане воды через неделю уляжется. Может быть, и уже улеглась, а мы сидим тут и ничего не знаем!.. А вам случалось переживать предательство возлюбленной? — спросила она вдруг.
Шон поднял глаза, но Лия смотрела на него без тени насмешки или недоброжелательства.
— Случалось, — медленно ответил он. — Помню свои чувства: сперва — не горе, не гнев, а какое-то безмерное изумление. Ходишь и никак не можешь понять: как же это? Почему вдруг? За что? А потом… потом мечтаешь об одном — все забыть.
Выразительное лицо Лии подернулось состраданием. Шон поспешно выпрямился, протянул к ней руку.
— Да не берите в голову! Было и прошло. Я все забыл и исцелился, честное слово!
Что за сверкающие бриллианты повисли у нее на ресницах — неужели слезы?
— Шон, простите меня!
— За что? — недоуменно нахмурился он.
— За все, что я вам наговорила. Как я могу судить, если не знаю, что с вами произошло?
— А хотите узнать?
Этим вопросом Шон удивил в равной мере ее и себя. Он сам не понимал, почему так жаждет поделиться с ней своей невеселой историей. Чтобы развеять ее иллюзии? Или просто для него настало время исповеди — неважно, перед кем?
— У меня была подруга, хоть это слово к ней совсем не подходит. С такими женщинами не дружат — их страстно любят или страстно ненавидят. Такой была Марни. Мы встречались полгода, и я сделал ей предложение. — Шон остановился, морщась от горечи воспоминаний. — Я не сомневался, что мы необыкновенная пара и чувство, связывающее нас, вечно, как сама любовь. Этот самообман продолжался еще пару месяцев, пока я не узнал, что все это время у нее был другой. Она спала с ним, даже не снимая обручального кольца! — Он потряс головой, словно до сих пор не мог в это поверить. — Я в это время часто уезжал из города на съемки. Поэтому Марни чувствовала себя в безопасности. Тот бедолага искренне верил, что она выйдет замуж за него!.. Короче, была бурная сцена, она швырнула кольцо мне в лицо и выбежала вон, я полагал, что к нему. Вскоре я появился в обществе с другой женщиной. На следующее же утро Марни позвонила мне в дверь.
Лия судорожно, до боли, сжала его руку.
— И что же? — выдохнула она.
— Не менее бурное примирение! — язвительно усмехнулся Шон. — Поначалу она вела себя идеально. Клялась, что раскаивается, умоляла ее простить…
— А вы? — поторопила его Лия. Шон скривил губы в усмешке.
— А я был таким дураком, что поверил. И честно пытался простить, хоть в глубине души и понимал, что это бессмысленно. Какая уж там любовь! Я смотрел на нее и не мог взять в толк, что привлекло меня в этой лживой раскрашенной кукле. Несколько раз я пытался объяснить ей, что все кончено. Но она словно умом тронулась — рыдала, закатывала скандалы, кричала, что убьет меня или себя. И однажды я сделал глупость — начал выяснять с ней отношения в машине…
— Нет! — ахнула Лия, догадавшись, чем кончится этот рассказ.
— Увы, да, — угрюмо кивнул он. — Мы ехали по проселку, других машин поблизости не было. Марни схватилась за руль. Она была в истерике, не соображала, что делает. Последнее, что я помню, — ее дикий крик: «Не мне, так никому!» Потом я узнал, что мы врезались в дерево.
Он поднял голову и горько усмехнулся.
— Я провел две недели в больнице, а она отделалась вывихнутой рукой.
— О Боже!
— Шесть недель спустя Марни вышла замуж, не за меня и даже не за моего соперника, а за кого-то третьего. Недавно я слышал, что она и ему изменяет.
Шон взглянул в ее бледное, потрясенное лицо. Затем, вспомнив, что все еще сжимает ей руку, медленно разжал пальцы.
— Вы же сами просили рассказать, — пробормотал он.
Что-то пошло не так. Он хотел ее шокировать, и, несомненно, преуспел. Но вместо мстительной радости ощущал лишь горечь и чувство вины. Теперь он жалел, что вообще заговорил об этом.
Лия была права, последние месяцы он только и делал, что прятался — от людей и от самого себя.
Снова и снова он прокручивал в памяти цепь событий, приведших к катастрофе. Запоздалое сожаление, отчаяние, бессильная злоба изо дня в день отравляли его душу. Сегодня он наконец решился изгнать мучающих его демонов и поверенной своих тайн почему-то выбрал Лию. Почему?
Шон погрузился в мрачные размышления. Несколько раз Лия пыталась завязать с ним разговор, но он отвечал угрюмо и односложно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34