А теперь, если вы меня извините, мне нужно сделать несколько звонков.
Я подумала, что мне предстоит выбираться отсюда самостоятельно, но, обернувшись к двери, увидела там ассистентку. Может быть, Алекс вызвал ее спрятанной под столом кнопкой звонка?
– Только один вопрос, – сказала я, когда Алекс потянулся к телефону. – Как вы узнали, что Том Фейн лечился в клинике?
– Если вам это так уж важно, нам рассказал лос-анджелесский агент Криса Уикершема, хотя, разумеется, мы проверили информацию.
Услышав это, я пошатнулась. Значит, это Крис подставил Тома. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота…
Но стоило ли так удивляться? Возможно, мне следовало догадаться, когда Локет сказала, что случилось. Ведь у Криса был мотив. Он хотел славы и денег – а какой же актер из тех, что рвутся в Лос-Анджелес, этого не хочет? Я могла его понять, когда он не пришел ко мне на помощь на съемочной площадке, – вмешательство испортило бы его отношения с режиссером. Но предать Тома – это же совсем другое дело!
Такси остановилось перед домом. Я, чувствуя себя безмерно несчастной, поплелась к двери – в своем мятом костюме и в натерших ноги босоножках – и грустно поздоровалась с консьержем Бобом.
– Вы только что разминулись, – сказал он.
– С кем? – в замешательстве спросила я.
– С вашей золовкой. Я впустил ее в квартиру, как вы сказали.
– Как я сказала?! – Весь имеющийся в моем организме адреналин бросился мне в голову. – Что вы имеете в виду?
Боб уставился на меня. Его глаза под козырьком коричневой фуражки тревожно расширились.
– Вы позвонили мне час назад! И сказали, чтобы я ее впустил…
16
Секунду я собиралась с мыслями, затем пересекла коридор и подошла к лифту.
– Все в порядке, мисс Уэггинс? – крикнул вдогонку Том.
– Не совсем, – глухо отозвалась я. – Я вам не звонила.
Сердце у меня колотилось. Лифт полз на четырнадцатый этаж целую вечность. Я не звонила Бобу, и, насколько мне было известно, одна моя золовка сейчас была на Карибах с мужем, другая – в Бостоне. Это значило, что кто то позвонил консьержу от моего имени. Видимо, этот кто-то пришел сюда и какое-то время провел в моей квартире. Едва я успела выйти из кабины, как открылись двери соседнего лифта, и оттуда вылетел Боб.
– Я велел швейцару постоять в дверях. Так вы не звонили мне сегодня днем?
– Нет. И моих золовок сейчас нет в Нью-Йорке. Что именно сказала эта женщина, когда звонила?
– Поздоровалась, назвалась Бейли и попросила, чтобы я позволил вашей золовке посидеть у вас в квартире между авиарейсами. В таких случаях мы обычно предпочитаем письменную доверенность, но я даже не усомнился, что это вы. Я так хотел оказать вам услугу!
Он сдвинул фуражку назад, и я увидела, что лоб у него блестит от пота. Бедный Боб – он, наверное, думает, что еще до исхода дня потеряет работу.
– Женщина, которая сюда приходила, – как она выглядела? – спросила я. – И сколько здесь пробыла?
– Я ее особенно не рассматривал. Высокая, под метр восемьдесят, кажется, на каблуках. В больших солнечных очках, в широкополой шляпе. Из-под нее немножко были видны волосы – светлые. Она пробыла здесь где-то полчаса. И ушла минут за пятнадцать до того, как вы приехали.
– Вы уверены, что это была женщина?
– Хотите сказать, что это мог быть парень, переодетый женщиной? Нет… не думаю.
– Ладно, сейчас мы лучше осмотрим мою квартиру, – сказала я, радуясь, что Боб рядом. Я понятия не имела, что там обнаружить. Полный хаос? Мину замедленного действия?
– Вас могли ограбить, – произнес Боб. – Телевизор она, конечно, не вынесла бы, но ей ничего не стоило прихватить с собой деньги, или драгоценности.
Но когда я вошла в прихожую (Боб следовал по пятам) и огляделась, то не обнаружила никакого беспорядка. Мы с тревогой прошли в гостиную, затем на кухню, снова вернулись в гостиную, заглянули в спальню, в ванную и в мой крошечный кабинет. Ни выдвинутых ящиков, ни распахнутых дверей. Маленькая шкатулка с драгоценностями – с теми остатками, которые не успел заложить мой бывший муж, – по-прежнему лежала среди белья.
– Что-нибудь пропало? – с тревогой спросил Боб.
– Нет. По крайней мере я не заметила.
– Тогда чего она хотела?
– Не знаю, Боб. Не знаю.
– Может, позвонить хозяину?
– Пока не вижу необходимости. Я немного успокоюсь и посмотрю повнимательнее. Если что-нибудь будет не так, я вам сообщу.
Боб ушел, глубоко раздосадованный, воротничок его рубашки намок от пота. Я не винила его в том, что случилось. Но это не значило, что мне не было страшно.
Сняв костюм и засунув туфли в гардероб, я еще раз осмотрела спальню, особенно шкафы, а затем кабинет. Бумаги были в полном порядке. Ноутбук лежал, как я его оставила. Зачем она приходила? Кто это? Наверняка хорошая актриса – она должна была очень ловко подражать моему голосу, чтобы консьерж не усомнился, что это я.
А потом мне в голову пришел еще более жуткий вопрос. Связана ли моя таинственная гостья с убийствами? Если да, то количество подозреваемых сокращается. Конечно, это не мог быть Дик, в шляпке и солнечных очках, или Алекс. Но это могла быть Харпер! Или какая-нибудь сообщница убийцы. А может быть, эти убийства здесь вообще ни при чем. Но тогда зачем кому-то нужно было пускаться на такие хитрости и проводить полчаса в моей квартире на следующий день после гибели Локет?
Я натянула шорты и черную майку, вернулась в кабинет, позвонила детективу Уиндгейту и оставила ему сообшение с кратким рассказом о случившемся. Я попросила его перезвонить мне при первой же возможности, а потом отправила сообщение Нэшу, сказав, что в деле появились кое-какие новые факты, но ничего безотлагательного, так что можно увидеться завтра. Потом я обзвонила своих информаторов, но ничего интересного так и не узнала.
У меня схватило живот, все тело ныло от усталости. Я позвонила Лэндону, надеясь, что он составит мне компанию, поскольку при одной мысли о том, чтобы провести несколько часов в квартире одной, меня бросало в дрожь. Я слышала, как за стеной у него звонит телефон, снова и снова, пока не включился автоответчик. Похоже, мне предстояло сидеть в одиночестве – с тем скудным запасом провизии, который можно было разыскать в холодильнике.
Направляясь на кухню, я подергала балконную дверь и убедилась, что она закрыта, и начала понемногу расслабляться, осознав, что никто ко мне не проникнет.
Едва волоча ноги от голода и изнеможения, я принялась рыться в морозилке в поисках цыплячьих котлет, которые, помнится, туда засунула, и наконец нашла их, твердые как камень, под пакетом с замороженными пирожками. Подойдя с ними к микроволновке, я заметила отблеск чего-то серебристого в раковине. Нож для разделки бифштексов, с деревянной ручкой. Он был из набора, полученного в качестве свадебного подарка от какого-то родственника, который без всяких на то оснований представлят себе, как мы с моим бывшим станем вместе уписывать аппетитное филе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Я подумала, что мне предстоит выбираться отсюда самостоятельно, но, обернувшись к двери, увидела там ассистентку. Может быть, Алекс вызвал ее спрятанной под столом кнопкой звонка?
– Только один вопрос, – сказала я, когда Алекс потянулся к телефону. – Как вы узнали, что Том Фейн лечился в клинике?
– Если вам это так уж важно, нам рассказал лос-анджелесский агент Криса Уикершема, хотя, разумеется, мы проверили информацию.
Услышав это, я пошатнулась. Значит, это Крис подставил Тома. Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота…
Но стоило ли так удивляться? Возможно, мне следовало догадаться, когда Локет сказала, что случилось. Ведь у Криса был мотив. Он хотел славы и денег – а какой же актер из тех, что рвутся в Лос-Анджелес, этого не хочет? Я могла его понять, когда он не пришел ко мне на помощь на съемочной площадке, – вмешательство испортило бы его отношения с режиссером. Но предать Тома – это же совсем другое дело!
Такси остановилось перед домом. Я, чувствуя себя безмерно несчастной, поплелась к двери – в своем мятом костюме и в натерших ноги босоножках – и грустно поздоровалась с консьержем Бобом.
– Вы только что разминулись, – сказал он.
– С кем? – в замешательстве спросила я.
– С вашей золовкой. Я впустил ее в квартиру, как вы сказали.
– Как я сказала?! – Весь имеющийся в моем организме адреналин бросился мне в голову. – Что вы имеете в виду?
Боб уставился на меня. Его глаза под козырьком коричневой фуражки тревожно расширились.
– Вы позвонили мне час назад! И сказали, чтобы я ее впустил…
16
Секунду я собиралась с мыслями, затем пересекла коридор и подошла к лифту.
– Все в порядке, мисс Уэггинс? – крикнул вдогонку Том.
– Не совсем, – глухо отозвалась я. – Я вам не звонила.
Сердце у меня колотилось. Лифт полз на четырнадцатый этаж целую вечность. Я не звонила Бобу, и, насколько мне было известно, одна моя золовка сейчас была на Карибах с мужем, другая – в Бостоне. Это значило, что кто то позвонил консьержу от моего имени. Видимо, этот кто-то пришел сюда и какое-то время провел в моей квартире. Едва я успела выйти из кабины, как открылись двери соседнего лифта, и оттуда вылетел Боб.
– Я велел швейцару постоять в дверях. Так вы не звонили мне сегодня днем?
– Нет. И моих золовок сейчас нет в Нью-Йорке. Что именно сказала эта женщина, когда звонила?
– Поздоровалась, назвалась Бейли и попросила, чтобы я позволил вашей золовке посидеть у вас в квартире между авиарейсами. В таких случаях мы обычно предпочитаем письменную доверенность, но я даже не усомнился, что это вы. Я так хотел оказать вам услугу!
Он сдвинул фуражку назад, и я увидела, что лоб у него блестит от пота. Бедный Боб – он, наверное, думает, что еще до исхода дня потеряет работу.
– Женщина, которая сюда приходила, – как она выглядела? – спросила я. – И сколько здесь пробыла?
– Я ее особенно не рассматривал. Высокая, под метр восемьдесят, кажется, на каблуках. В больших солнечных очках, в широкополой шляпе. Из-под нее немножко были видны волосы – светлые. Она пробыла здесь где-то полчаса. И ушла минут за пятнадцать до того, как вы приехали.
– Вы уверены, что это была женщина?
– Хотите сказать, что это мог быть парень, переодетый женщиной? Нет… не думаю.
– Ладно, сейчас мы лучше осмотрим мою квартиру, – сказала я, радуясь, что Боб рядом. Я понятия не имела, что там обнаружить. Полный хаос? Мину замедленного действия?
– Вас могли ограбить, – произнес Боб. – Телевизор она, конечно, не вынесла бы, но ей ничего не стоило прихватить с собой деньги, или драгоценности.
Но когда я вошла в прихожую (Боб следовал по пятам) и огляделась, то не обнаружила никакого беспорядка. Мы с тревогой прошли в гостиную, затем на кухню, снова вернулись в гостиную, заглянули в спальню, в ванную и в мой крошечный кабинет. Ни выдвинутых ящиков, ни распахнутых дверей. Маленькая шкатулка с драгоценностями – с теми остатками, которые не успел заложить мой бывший муж, – по-прежнему лежала среди белья.
– Что-нибудь пропало? – с тревогой спросил Боб.
– Нет. По крайней мере я не заметила.
– Тогда чего она хотела?
– Не знаю, Боб. Не знаю.
– Может, позвонить хозяину?
– Пока не вижу необходимости. Я немного успокоюсь и посмотрю повнимательнее. Если что-нибудь будет не так, я вам сообщу.
Боб ушел, глубоко раздосадованный, воротничок его рубашки намок от пота. Я не винила его в том, что случилось. Но это не значило, что мне не было страшно.
Сняв костюм и засунув туфли в гардероб, я еще раз осмотрела спальню, особенно шкафы, а затем кабинет. Бумаги были в полном порядке. Ноутбук лежал, как я его оставила. Зачем она приходила? Кто это? Наверняка хорошая актриса – она должна была очень ловко подражать моему голосу, чтобы консьерж не усомнился, что это я.
А потом мне в голову пришел еще более жуткий вопрос. Связана ли моя таинственная гостья с убийствами? Если да, то количество подозреваемых сокращается. Конечно, это не мог быть Дик, в шляпке и солнечных очках, или Алекс. Но это могла быть Харпер! Или какая-нибудь сообщница убийцы. А может быть, эти убийства здесь вообще ни при чем. Но тогда зачем кому-то нужно было пускаться на такие хитрости и проводить полчаса в моей квартире на следующий день после гибели Локет?
Я натянула шорты и черную майку, вернулась в кабинет, позвонила детективу Уиндгейту и оставила ему сообшение с кратким рассказом о случившемся. Я попросила его перезвонить мне при первой же возможности, а потом отправила сообщение Нэшу, сказав, что в деле появились кое-какие новые факты, но ничего безотлагательного, так что можно увидеться завтра. Потом я обзвонила своих информаторов, но ничего интересного так и не узнала.
У меня схватило живот, все тело ныло от усталости. Я позвонила Лэндону, надеясь, что он составит мне компанию, поскольку при одной мысли о том, чтобы провести несколько часов в квартире одной, меня бросало в дрожь. Я слышала, как за стеной у него звонит телефон, снова и снова, пока не включился автоответчик. Похоже, мне предстояло сидеть в одиночестве – с тем скудным запасом провизии, который можно было разыскать в холодильнике.
Направляясь на кухню, я подергала балконную дверь и убедилась, что она закрыта, и начала понемногу расслабляться, осознав, что никто ко мне не проникнет.
Едва волоча ноги от голода и изнеможения, я принялась рыться в морозилке в поисках цыплячьих котлет, которые, помнится, туда засунула, и наконец нашла их, твердые как камень, под пакетом с замороженными пирожками. Подойдя с ними к микроволновке, я заметила отблеск чего-то серебристого в раковине. Нож для разделки бифштексов, с деревянной ручкой. Он был из набора, полученного в качестве свадебного подарка от какого-то родственника, который без всяких на то оснований представлят себе, как мы с моим бывшим станем вместе уписывать аппетитное филе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75