Несколько человек пили чай, подавляющее большинство молчали и выжидали с пустыми руками.
Увидев меня г Мин Тхин поспешила мне навстречу.
— Вики, извини, пожалуйста, что тебя побеспокоила, видишь, какая здесь обстановка.
Да, я все увидела Молчание было более угрожающим, чем гневные выкрики. Я понимала, необходимо закрыть магазин, и побыстрее, прежде чем произойдет взрыв, однако уход из помещения девушек, которые, несомненно, являлись сдерживающим фактором, может иметь роковые последствия, если не удастся уговорить полицейских покинуть вместе с ними шатер. Я шепотом приказала Мин Тхин начать убирать прилавок и предупредила ее, чтобы девушки приготовились и в случае необходимости моментально исчезли.
— Я тебе махну рукой, а ты бросай все и уходи через задний ход. Поняла?
— Поняла, — кивнула та головой. — Вики, вон того капрала избили. Он хочет вызвать подкрепление и арестовать всех, кто участвовал в драке. Даже и не знаю...
— Я тоже не знаю, — ответила я раздраженно, — только через мои труп он тут арестует кого-нибудь!
Игнорируя избитого капрала, пытавшегося привлечь мое внимание, я подошла к его товарищу.
— Мы собираемся закрыть магазин, — произнесла я решительно. — Буду вам очень благодарна, если вы оба проводите девушек до палаток.
— Мы не можем, мисс, — ответил капрал. Он был очень молод, почти мальчик, и чувствовал себя явно неуютно. — Нам приказано охранять магазин, мы должны стоять здесь.
— Вас послали сюда оберегать нас, — поправила я, очень надеясь, что мои слова звучат достаточно убедительно. — Нет смысла сторожить магазин после закрытия. Сейчас закрою его и отошлю девушек домой. Но вы должны проводить их до места.
Он пробормотал что-то невразумительное, зато я почувствовала, ему самому очень хочется уйти отсюда. Он так же хорошо, как и я, понимал, какую угрозу таило в себе зловещее молчание застывшей перед ними толпы. Вместе с тем он стремился выполнить свой служебный долг, а мне пока не удалось убедить его, что этот долг включает в себя и сопровождение девушек к месту их обитания. Тогда я проговорила как можно тверже:
— Я приказываю вам, капрал.
Взглянув на мои лейтенантские погоны, он, вздохнув, спросил:
— А вы можете, мисс? Имеете право приказывать мне, я хотел сказать?
В иных обстоятельствах я бы расхохоталась над комичностью ситуации, но только не сейчас. В этот момент я была неспособна даже улыбнуться. Все, ради чего мы работали не покладая рук, буквально висело на волоске.
— Безусловно, имею, — ответила я энергичным тоном. — Я руковожу этим магазином и являюсь офицером британской армии. Неподчинение моему приказу может обернуться для вас крупными неприятностями.
— У нас их уже предостаточно, — пробормотал капрал угрюмо, пододвигаясь поближе к прилавку, чтобы в случае опасности успеть укрыться за ним. — Ну если вы утверждаете...
Я победила, и тут же он жестом подозвал своего товарища. Интересно, как бы я поступила, откажись капрал признать мое верховенство? Ответить на этот вопрос было трудно.
Два военных полицейских шепотом совещались. Взглянув на Мин Тхин, я увидела, что она готова уйти. Обращаясь к стоявшим перед прилавком обитателям лагеря, я сказала:
— К сожалению, магазин закрывается. Откроем утром, как обычно.
Я надеялась, что меня услышали все, но для верности попросила передать мои слова тем, кто находился в задних рядах.
Они смотрели на меня серьезно, без обычной приветливой улыбки. Откуда-то сзади задиристый голос спросил:
— Почему вы закрываете, мисс? Ведь еще рано. Но люди уже двинулись к выходу, и я перевела дух. Думаю, все бы обошлось, если бы в этот самый момент не подоспели новые полицейские менять нашу охрану. Не имея представления о том, что происходит, они подошли к главному входу, громко стуча армейскими ботинками по деревянному настилу. Избитый полицейский, затаивший обиду, двинулся навстречу новоприбывшим, зычно выкрикивая:
— Арестуйте этого человека!
При этом он указывал пальцем на одного шотландца, который в нескольких ярдах от него мирно пил чай. Шотландец даже рот разинул от удивления, когда до его сознания медленно дошло, что его обвиняют в чем-то, к чему он совершенно непричастен.
— Кого? Меня?! — проговорил он с возмущением. — Ах, да отстань ты! Видать, у тебя с головой не все в порядке, раз вообразил, будто это я расквасил тебе рожу.
Начальник караула после некоторого колебания направился к шотландцу. В это мгновение кто-то кинул чайную чашку, причем так быстро и точно, что я заметила ее, только когда она поразила цель. Чашка попала молодому капралу в голову, и он — уже достаточно взвинченный — окончательно рассвирепел. С яростным криком он бросился в толпу, и тут началось что-то невообразимое. Град всевозможной посуды обрушился на головы сменных полицейских и того юноши, с которым я разговаривала. Тот хотел кинуться на помощь товарищу, которого уже поглотила толпа, но я удержала его за руку.
— Капрал, вы должны проводить девушек до палаток!
— Не могу, мисс, — проговорил он в отчаянии, — теперь я уже никак не могу.
Я потеряла его из виду в начавшейся всеобщей свалке, Мин Тхин — слава Богу — не стала дожидаться моего сигнала, а исчезла вместе с девушками в складском помещении, откуда, как я знала, они легко выберутся наружу. Я уже хотела последовать за ними, но тут ко мне, шатаясь, приблизился капрал с разбитым в кровь лицом.
— Желаете, чтобы я проводил вас, сударыня? — едва выговорил он и свалился у моих ног. С трудом я затащила его за прилавок. В это время стоявшие в первом ряду военнопленные, взявшись за руки, старались сдержать наседавшую толпу. В течение нескольких минут им это удавалось, но постепенно натиск усилился, и в конце концов их прижали к самому прилавку. Мне кричали, чтобы я поскорее уходила, но я не могла бросить потерявшего сознание капрала, а тащить такую тяжесть было не под силу. Какой-то человек нагнулся, чтобы помочь мне, но прежде чем он успел что-то сделать, плотная масса дерущихся навалилась на деревянный прилавок, который я считала прочным и надежным, и опрокинула его. Внезапно я почувствовала острую боль, но еще не сообразила, что на мою руку вылилось почти все содержимое нашего электрического титана, когда я попыталась удержать несчастный прилавок. Кто-то, не потерявший присутствия духа, успел выключить освещение.
В темноте чей-то голос настойчиво спрашивал, все ли у меня в порядке. Я что-то пробормотала, и тот же голос заверил, что мне не нужно беспокоиться о капрале: он приходит в себя. Откуда-то издалека до меня донеслись его стоны. Потом все исчезло из моего сознания, осталась только боль, сделавшаяся такой невыносимой, что я заплакала. Слезы душили меня; я лежала, не двигаясь, рядом с титаном, и остатки горячей воды медленно лились мне на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Увидев меня г Мин Тхин поспешила мне навстречу.
— Вики, извини, пожалуйста, что тебя побеспокоила, видишь, какая здесь обстановка.
Да, я все увидела Молчание было более угрожающим, чем гневные выкрики. Я понимала, необходимо закрыть магазин, и побыстрее, прежде чем произойдет взрыв, однако уход из помещения девушек, которые, несомненно, являлись сдерживающим фактором, может иметь роковые последствия, если не удастся уговорить полицейских покинуть вместе с ними шатер. Я шепотом приказала Мин Тхин начать убирать прилавок и предупредила ее, чтобы девушки приготовились и в случае необходимости моментально исчезли.
— Я тебе махну рукой, а ты бросай все и уходи через задний ход. Поняла?
— Поняла, — кивнула та головой. — Вики, вон того капрала избили. Он хочет вызвать подкрепление и арестовать всех, кто участвовал в драке. Даже и не знаю...
— Я тоже не знаю, — ответила я раздраженно, — только через мои труп он тут арестует кого-нибудь!
Игнорируя избитого капрала, пытавшегося привлечь мое внимание, я подошла к его товарищу.
— Мы собираемся закрыть магазин, — произнесла я решительно. — Буду вам очень благодарна, если вы оба проводите девушек до палаток.
— Мы не можем, мисс, — ответил капрал. Он был очень молод, почти мальчик, и чувствовал себя явно неуютно. — Нам приказано охранять магазин, мы должны стоять здесь.
— Вас послали сюда оберегать нас, — поправила я, очень надеясь, что мои слова звучат достаточно убедительно. — Нет смысла сторожить магазин после закрытия. Сейчас закрою его и отошлю девушек домой. Но вы должны проводить их до места.
Он пробормотал что-то невразумительное, зато я почувствовала, ему самому очень хочется уйти отсюда. Он так же хорошо, как и я, понимал, какую угрозу таило в себе зловещее молчание застывшей перед ними толпы. Вместе с тем он стремился выполнить свой служебный долг, а мне пока не удалось убедить его, что этот долг включает в себя и сопровождение девушек к месту их обитания. Тогда я проговорила как можно тверже:
— Я приказываю вам, капрал.
Взглянув на мои лейтенантские погоны, он, вздохнув, спросил:
— А вы можете, мисс? Имеете право приказывать мне, я хотел сказать?
В иных обстоятельствах я бы расхохоталась над комичностью ситуации, но только не сейчас. В этот момент я была неспособна даже улыбнуться. Все, ради чего мы работали не покладая рук, буквально висело на волоске.
— Безусловно, имею, — ответила я энергичным тоном. — Я руковожу этим магазином и являюсь офицером британской армии. Неподчинение моему приказу может обернуться для вас крупными неприятностями.
— У нас их уже предостаточно, — пробормотал капрал угрюмо, пододвигаясь поближе к прилавку, чтобы в случае опасности успеть укрыться за ним. — Ну если вы утверждаете...
Я победила, и тут же он жестом подозвал своего товарища. Интересно, как бы я поступила, откажись капрал признать мое верховенство? Ответить на этот вопрос было трудно.
Два военных полицейских шепотом совещались. Взглянув на Мин Тхин, я увидела, что она готова уйти. Обращаясь к стоявшим перед прилавком обитателям лагеря, я сказала:
— К сожалению, магазин закрывается. Откроем утром, как обычно.
Я надеялась, что меня услышали все, но для верности попросила передать мои слова тем, кто находился в задних рядах.
Они смотрели на меня серьезно, без обычной приветливой улыбки. Откуда-то сзади задиристый голос спросил:
— Почему вы закрываете, мисс? Ведь еще рано. Но люди уже двинулись к выходу, и я перевела дух. Думаю, все бы обошлось, если бы в этот самый момент не подоспели новые полицейские менять нашу охрану. Не имея представления о том, что происходит, они подошли к главному входу, громко стуча армейскими ботинками по деревянному настилу. Избитый полицейский, затаивший обиду, двинулся навстречу новоприбывшим, зычно выкрикивая:
— Арестуйте этого человека!
При этом он указывал пальцем на одного шотландца, который в нескольких ярдах от него мирно пил чай. Шотландец даже рот разинул от удивления, когда до его сознания медленно дошло, что его обвиняют в чем-то, к чему он совершенно непричастен.
— Кого? Меня?! — проговорил он с возмущением. — Ах, да отстань ты! Видать, у тебя с головой не все в порядке, раз вообразил, будто это я расквасил тебе рожу.
Начальник караула после некоторого колебания направился к шотландцу. В это мгновение кто-то кинул чайную чашку, причем так быстро и точно, что я заметила ее, только когда она поразила цель. Чашка попала молодому капралу в голову, и он — уже достаточно взвинченный — окончательно рассвирепел. С яростным криком он бросился в толпу, и тут началось что-то невообразимое. Град всевозможной посуды обрушился на головы сменных полицейских и того юноши, с которым я разговаривала. Тот хотел кинуться на помощь товарищу, которого уже поглотила толпа, но я удержала его за руку.
— Капрал, вы должны проводить девушек до палаток!
— Не могу, мисс, — проговорил он в отчаянии, — теперь я уже никак не могу.
Я потеряла его из виду в начавшейся всеобщей свалке, Мин Тхин — слава Богу — не стала дожидаться моего сигнала, а исчезла вместе с девушками в складском помещении, откуда, как я знала, они легко выберутся наружу. Я уже хотела последовать за ними, но тут ко мне, шатаясь, приблизился капрал с разбитым в кровь лицом.
— Желаете, чтобы я проводил вас, сударыня? — едва выговорил он и свалился у моих ног. С трудом я затащила его за прилавок. В это время стоявшие в первом ряду военнопленные, взявшись за руки, старались сдержать наседавшую толпу. В течение нескольких минут им это удавалось, но постепенно натиск усилился, и в конце концов их прижали к самому прилавку. Мне кричали, чтобы я поскорее уходила, но я не могла бросить потерявшего сознание капрала, а тащить такую тяжесть было не под силу. Какой-то человек нагнулся, чтобы помочь мне, но прежде чем он успел что-то сделать, плотная масса дерущихся навалилась на деревянный прилавок, который я считала прочным и надежным, и опрокинула его. Внезапно я почувствовала острую боль, но еще не сообразила, что на мою руку вылилось почти все содержимое нашего электрического титана, когда я попыталась удержать несчастный прилавок. Кто-то, не потерявший присутствия духа, успел выключить освещение.
В темноте чей-то голос настойчиво спрашивал, все ли у меня в порядке. Я что-то пробормотала, и тот же голос заверил, что мне не нужно беспокоиться о капрале: он приходит в себя. Откуда-то издалека до меня донеслись его стоны. Потом все исчезло из моего сознания, осталась только боль, сделавшаяся такой невыносимой, что я заплакала. Слезы душили меня; я лежала, не двигаясь, рядом с титаном, и остатки горячей воды медленно лились мне на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58