С какой стати тут ошиваешься, скажи на милость? Вынюхиваешь да высматриваешь то, что тебя не касается?
Ноэль покачала головой.
— Я забыла диктофон в твоей машине, а мне он срочно нужен. — Молодая женщина с опаской посмотрела на него. — Клянусь, это все!
Рейнер настороженно рассматривал молодую женщину — как если бы увидел перед собой змею. Может, он и впрямь несправедлив к ней? Что, если она вовсе не замышляет ничего дурного?
— Диктофон?
Ноэль кивнула.
Рейпер взял ее за локоть и повел прочь от палаты Долли.
— Как ты меня нашла?
— Ну… ну, в общем, всеми правдами и не правдами вытянула адрес из твоей секретарши, — смущенно пролепетала она.
Рейнер хищно сощурился.
— Опять?
— У меня просто выхода не было. Мне завтра очередную статью сдавать, а я ее закончить не могу без сегодняшних записей. Я случайно рассыпала содержимое сумочки в твоей машине, и диктофон, видимо, завалился под сиденье…
Рейнер вздохнул, задумчиво потер нос.
— Ладно, — протянул он, роясь в кармане в поисках ключей.
Склонив голову набок, Ноэль внимательно пригляделась к нему.
— С тобой все в порядке? Вид у тебя… гмм… ужасный.
— Спасибо за любезность, — саркастически хмыкнул он.
Она подошла чуть ближе. На лице ее отражалась искренняя тревога и еще что-то, чему Рейнер затруднился бы подобрать название.
— Семейные проблемы? Стряслось что-то серьезное?
Рейнер стиснул зубы, в сотый раз напоминая себе: Ноэль — журналистка.
— Я не хочу это обсуждать.
Молодая женщина смущенно потупилась.
— Это твое право. Но… час уже поздний. Может, тебе поехать домой и отдохнуть немного?
Ноздри ему щекотал легкий, еле уловимый аромат жасмина и роз. Такой манящий, такой соблазнительный. Досадуя на себя, Рейнер ответил резче, чем следовало бы:
— Опять ты со своими вопросами! Да сколько можно, право слово! Интервью окончено!
Ноэль нахмурилась, засунула руки в карманы джинсов.
— Послушай, я всего лишь хотела сказать, что… Нет, нет, ты, конечно, прав. Интервью окончено. — Молодая женщина отвернулась, губы ее дрожали.
Ну и дурак же он! Непроходимый, непрошибаемый дуралей!
— Ноэль, прости меня, пожалуйста. Ночь выдалась кошмарная.
Она покачала головой.
— Я не собиралась тебе досаждать.
— Знаю.
Ноэль коснулась рукой его плеча, и он вздрогнул, словно от разряда электрического тока.
— Сдается мне, время посещения истекает. Сейчас непрошеных гостей отсюда “попросят”.
Рейнер устало кивнул, гоня мысль о том, как ему приятны ее прикосновения, как хочется заключить Ноэль в объятия и рассказать обо всех своих проблемах — “выплакаться в жилетку”, как говорится. Боже, да что на него нашло?
— Тогда зачем задерживаться? С утра пораньше ты сюда вернешься. — Ноэль помолчала. — Кроме того, ты мог бы меня подбросить до дома моей подруги Розаны. Она согласилась одолжить мне машину. Я не знала, долго ли здесь пробуду, поэтому отпустила такси.
Ну нет, Долли он одну не оставит. Об этом не может быть и речи. Что, если девочка проснется и испугается, а его рядом не будет?
— Извини, но я должен остаться. Я провожу тебя до парковки, мы найдем твой диктофон, я вызову такси. Только давай заключим джентльменский договор. Никаких вопросов!
— Как скажешь, — кивнула Ноэль. — Мне бы только заполучить обратно диктофон… а там хоть трава не расти.
Они молча шли к парковочной площадке. Рейнер отпер машину, Ноэль отыскала диктофон — он и впрямь завалился под сиденье, — и они так же молча вернулись в больницу.
— А я думал, ты пришла за пикантными подробностями для скандальной статейки, — виновато обронил наконец Рейнер.
— С чего ты взял? — недоуменно спросила Ноэль.
— Ну ты же журналистка, — дернув плечом, пояснил он.
Молодая женщина кивнула.
— Да, я журналистка, отрицать не стану. У нас, папарацци, репутация та еще. Тем более что я специализируюсь на публикациях, интересных для широкой публики. Серьезных тем мне пока не дают. Мне бы, что называется, показать, на что я способна… Ну, знаешь, откопать какую-нибудь действительно сногсшибательную сенсацию, чтобы босс понял: мне можно поручать и то, что потруднее!
Ах, сногсшибательную сенсацию, значит? Например, про богатенького холостяка, удочерившего двойняшек своей покойной сестры, кинозвезды со скандальной репутацией… И про то, что отец из этого самого холостяка никудышный: пока он в ресторане прохлаждается с очередной поклонницей, одна из малюток получает серьезную травму! Каждая минута, проведенная наедине с Ноэль, вдруг показалась Рейнеру преступлением.
Молодые люди вошли в лифт — и вновь Рейнера окутало незримое облако тонкого аромата жасмина и роз. Мысли приняли новый оборот: всезнании вновь воскресли картинки пикника в парке, “хулиганского” ужина в ресторане в обществе миссис Лайсетт. От милой улыбки Ноэль на сердце становилось теплее. А ее поцелуи — жизнь за них отдать, и то мало…
Черт подери! Ему полагается думать о бедняжке Долли, а не о благоухающей розами журналистке, которая вполне способна растрепать подробности жизни его семьи на страницах желтой прессы. Между прочим, Ноэль уже произвела некие изыскания и узнала про близняшек. Надо бежать от этой женщины… Однако попробуй объясни это собственному телу, которое наотрез отказывается внимать голосу здравого смысла! К тому времени, когда лифт остановился на нужном этаже, от былой апатичной усталости не осталось и следа, он весь изнывал от жгучего, неутолимого желания. Заключить Ноэль в объятия, шепнуть ей на ухо о том, что она для него значит!..
Двери лифта разошлись в разные стороны. Нечеловеческим усилием воли Рейнер взял себя в руки. Приказал себе остыть, успокоиться, позабыть об аромате жасмина и роз…
— Рейнер, — Ноэль встревоженно всматривалась в его лицо, — тебе нездоровится?
— Со мной все в порядке, — буркнул он.
Она погладила его по плечу.
— Ты уверен? Расскажи, что с тобой происходит, поделись со мной, и тебе сразу ста нет легче.
Ах вот как! На откровенность вызывает! Рейнер скрипнул зубами — легкое прикосновение тонких пальцев обжигало даже сквозь рубашку. В груди нарастал гнев. Стало быть, она и впрямь охотится за сенсацией!
— Не твое дело.
— Знаю, — вздохнула Ноэль. — Но ты расстроен, тебе плохо. Может, я бы могла тебе чем-то помочь?
Рейнер досадливо отвернулся, скрывая обуревающее его волнение.
— Помочь? — Он с трудом сдержал истерический смех. Эта женщина способна лишь еще больше распалить испепеляющее его желание. — О какой помощи ты говоришь?
Ноэль так и не убрала руки — ее ладонь по-прежнему невесомо покоилась на его плече.
— Иногда человеку необходимо выговориться, знаешь ли.
Не в состоянии долее сопротивляться, Рейнер посмотрел на нежную, миниатюрную руку. Ах, если бы эта рука скользнула ниже, под рубашку, легла ему на грудь…
Невнятно выругавшись, он заставил себя отвести взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Ноэль покачала головой.
— Я забыла диктофон в твоей машине, а мне он срочно нужен. — Молодая женщина с опаской посмотрела на него. — Клянусь, это все!
Рейнер настороженно рассматривал молодую женщину — как если бы увидел перед собой змею. Может, он и впрямь несправедлив к ней? Что, если она вовсе не замышляет ничего дурного?
— Диктофон?
Ноэль кивнула.
Рейпер взял ее за локоть и повел прочь от палаты Долли.
— Как ты меня нашла?
— Ну… ну, в общем, всеми правдами и не правдами вытянула адрес из твоей секретарши, — смущенно пролепетала она.
Рейнер хищно сощурился.
— Опять?
— У меня просто выхода не было. Мне завтра очередную статью сдавать, а я ее закончить не могу без сегодняшних записей. Я случайно рассыпала содержимое сумочки в твоей машине, и диктофон, видимо, завалился под сиденье…
Рейнер вздохнул, задумчиво потер нос.
— Ладно, — протянул он, роясь в кармане в поисках ключей.
Склонив голову набок, Ноэль внимательно пригляделась к нему.
— С тобой все в порядке? Вид у тебя… гмм… ужасный.
— Спасибо за любезность, — саркастически хмыкнул он.
Она подошла чуть ближе. На лице ее отражалась искренняя тревога и еще что-то, чему Рейнер затруднился бы подобрать название.
— Семейные проблемы? Стряслось что-то серьезное?
Рейнер стиснул зубы, в сотый раз напоминая себе: Ноэль — журналистка.
— Я не хочу это обсуждать.
Молодая женщина смущенно потупилась.
— Это твое право. Но… час уже поздний. Может, тебе поехать домой и отдохнуть немного?
Ноздри ему щекотал легкий, еле уловимый аромат жасмина и роз. Такой манящий, такой соблазнительный. Досадуя на себя, Рейнер ответил резче, чем следовало бы:
— Опять ты со своими вопросами! Да сколько можно, право слово! Интервью окончено!
Ноэль нахмурилась, засунула руки в карманы джинсов.
— Послушай, я всего лишь хотела сказать, что… Нет, нет, ты, конечно, прав. Интервью окончено. — Молодая женщина отвернулась, губы ее дрожали.
Ну и дурак же он! Непроходимый, непрошибаемый дуралей!
— Ноэль, прости меня, пожалуйста. Ночь выдалась кошмарная.
Она покачала головой.
— Я не собиралась тебе досаждать.
— Знаю.
Ноэль коснулась рукой его плеча, и он вздрогнул, словно от разряда электрического тока.
— Сдается мне, время посещения истекает. Сейчас непрошеных гостей отсюда “попросят”.
Рейнер устало кивнул, гоня мысль о том, как ему приятны ее прикосновения, как хочется заключить Ноэль в объятия и рассказать обо всех своих проблемах — “выплакаться в жилетку”, как говорится. Боже, да что на него нашло?
— Тогда зачем задерживаться? С утра пораньше ты сюда вернешься. — Ноэль помолчала. — Кроме того, ты мог бы меня подбросить до дома моей подруги Розаны. Она согласилась одолжить мне машину. Я не знала, долго ли здесь пробуду, поэтому отпустила такси.
Ну нет, Долли он одну не оставит. Об этом не может быть и речи. Что, если девочка проснется и испугается, а его рядом не будет?
— Извини, но я должен остаться. Я провожу тебя до парковки, мы найдем твой диктофон, я вызову такси. Только давай заключим джентльменский договор. Никаких вопросов!
— Как скажешь, — кивнула Ноэль. — Мне бы только заполучить обратно диктофон… а там хоть трава не расти.
Они молча шли к парковочной площадке. Рейнер отпер машину, Ноэль отыскала диктофон — он и впрямь завалился под сиденье, — и они так же молча вернулись в больницу.
— А я думал, ты пришла за пикантными подробностями для скандальной статейки, — виновато обронил наконец Рейнер.
— С чего ты взял? — недоуменно спросила Ноэль.
— Ну ты же журналистка, — дернув плечом, пояснил он.
Молодая женщина кивнула.
— Да, я журналистка, отрицать не стану. У нас, папарацци, репутация та еще. Тем более что я специализируюсь на публикациях, интересных для широкой публики. Серьезных тем мне пока не дают. Мне бы, что называется, показать, на что я способна… Ну, знаешь, откопать какую-нибудь действительно сногсшибательную сенсацию, чтобы босс понял: мне можно поручать и то, что потруднее!
Ах, сногсшибательную сенсацию, значит? Например, про богатенького холостяка, удочерившего двойняшек своей покойной сестры, кинозвезды со скандальной репутацией… И про то, что отец из этого самого холостяка никудышный: пока он в ресторане прохлаждается с очередной поклонницей, одна из малюток получает серьезную травму! Каждая минута, проведенная наедине с Ноэль, вдруг показалась Рейнеру преступлением.
Молодые люди вошли в лифт — и вновь Рейнера окутало незримое облако тонкого аромата жасмина и роз. Мысли приняли новый оборот: всезнании вновь воскресли картинки пикника в парке, “хулиганского” ужина в ресторане в обществе миссис Лайсетт. От милой улыбки Ноэль на сердце становилось теплее. А ее поцелуи — жизнь за них отдать, и то мало…
Черт подери! Ему полагается думать о бедняжке Долли, а не о благоухающей розами журналистке, которая вполне способна растрепать подробности жизни его семьи на страницах желтой прессы. Между прочим, Ноэль уже произвела некие изыскания и узнала про близняшек. Надо бежать от этой женщины… Однако попробуй объясни это собственному телу, которое наотрез отказывается внимать голосу здравого смысла! К тому времени, когда лифт остановился на нужном этаже, от былой апатичной усталости не осталось и следа, он весь изнывал от жгучего, неутолимого желания. Заключить Ноэль в объятия, шепнуть ей на ухо о том, что она для него значит!..
Двери лифта разошлись в разные стороны. Нечеловеческим усилием воли Рейнер взял себя в руки. Приказал себе остыть, успокоиться, позабыть об аромате жасмина и роз…
— Рейнер, — Ноэль встревоженно всматривалась в его лицо, — тебе нездоровится?
— Со мной все в порядке, — буркнул он.
Она погладила его по плечу.
— Ты уверен? Расскажи, что с тобой происходит, поделись со мной, и тебе сразу ста нет легче.
Ах вот как! На откровенность вызывает! Рейнер скрипнул зубами — легкое прикосновение тонких пальцев обжигало даже сквозь рубашку. В груди нарастал гнев. Стало быть, она и впрямь охотится за сенсацией!
— Не твое дело.
— Знаю, — вздохнула Ноэль. — Но ты расстроен, тебе плохо. Может, я бы могла тебе чем-то помочь?
Рейнер досадливо отвернулся, скрывая обуревающее его волнение.
— Помочь? — Он с трудом сдержал истерический смех. Эта женщина способна лишь еще больше распалить испепеляющее его желание. — О какой помощи ты говоришь?
Ноэль так и не убрала руки — ее ладонь по-прежнему невесомо покоилась на его плече.
— Иногда человеку необходимо выговориться, знаешь ли.
Не в состоянии долее сопротивляться, Рейнер посмотрел на нежную, миниатюрную руку. Ах, если бы эта рука скользнула ниже, под рубашку, легла ему на грудь…
Невнятно выругавшись, он заставил себя отвести взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37