— воскликнула она.
— Габби, да пойми ты меня правильно. Я ничего не имею ни против Хэнка, ни против того, что он живет у тебя в мотеле. Для того мотели и существует, чтобы в них могли остановиться кому надо. Просто… Ну, в общем, сама знаешь, что у нас за народ.
— Знаю, — вздохнула Габриелла.
Да и кому, как не ей, знать? Ведь после разрыва с Арти ей перемывали косточки чуть ли не полгода.
— Ну ладно, я все сказал, за чем приезжал. Счастливо оставаться, Габби… Подумай, кстати, может, проведешь все же прямую связь с участком? Так, на экстренный случай, а?
— Спасибо. Подумаю.
С тяжелым сердцем Габриелла сидела за стойкой и смотрела в окно вслед отбывающему блюстителю порядка. Ну почему всем есть до нее дело? Кого касается, как и чем наполнена ее жизнь?
Именно пустословие и якобы заботливые взгляды так называемых доброжелателей еще больше бередили раны, нанесенные Арти. Именно они сделали ее отшельницей, скрывающейся от всех и каждого.
И даже сейчас ее начальник и старинный приятель Джо Парсонс с удовольствием заполняет досуг, обсуждая ее вымышленные взаимоотношения с Джеком.
Если Сэм говорит, что Хэнку лучше бы уехать, это значит только одно: разговоры уже поползли по городку…
Но она не может и не хочет расставаться с ним! По крайней мере, не сейчас…
Входная дверь громко хлопнула, и на пороге появился объект ее размышлений. Боже, до чего же он все-таки хорош! Особенно теперь, когда стал для нее Хэнком, а не внешним двойником Арти. И как же она его любит!
Любит?
Да разве я люблю его? — перепуганно подумала Габриелла. Разве я еще в состоянии кого-то любить? А если… если и он обманет меня? Нет, он просто нравится мне. Очень сильно нравится, конечно, но это и все.
Хэнк увидел ее, подошел и улыбнулся, сразу развеяв все страхи. Такой не обманет. Никогда. Вон как глаза сияют!
— Габби, любимая… — Он обнял ее, прижался носом к волосам, глубоко втянул ее запах. — Ты так чудесно пахнешь, так бы и съел тебя.
Она засмеялась в ответ — как приятно слышать такие слова! — и приникла к нему всем телом. Шепнула на ухо:
— Хочу, чтобы съел.
Он чуть отстранился, взглянул ей в лицо, проверяя, серьезно ли она говорит.
— Ну так идем…
— Нет. Не сейчас. Подожди.
Подождать? Чего? Я сейчас в наилучшей форме. Хочешь убедиться? — И он прижался к ней бедрами, демонстрируя, что это не пустое хвастовство.
Габриелла задохнулась и невольно потянулась туда рукой, но сдержалась.
— Эй, Хэнк Сандерс, изволь вести себя благопристойно, — с деланной строгостью произнесла она, потом уже нормальным тоном добавила: — Не хочу, чтобы отец знал о наших отношениях.
— Думаешь, он не догадывается?
— Если и догадывается, то хотя бы не знает наверняка. Не забывай, он выходец из Мексики, ярый католик. Ему тяжело было бы… — Габби не закончила фразу и махнула рукой.
— Я понимаю, — поспешно ответил Хэнк. — И ни за что не хотел бы оскорбить его чувств. Знаешь, твой отец — классный старик. Он мне очень понравился. Но только ты не должна так провоцировать меня. Я же не каменный.
Габриелла хихикнула и выразительно взглянула на его джинсы.
— Странно. А мне как раз показалось, что каменный.
— Эй, так не честно. Тебе что, а мне под ледяной душ лезть.
Они еще несколько минут обменивались любовными нежностями и подтруниваниями, потом Хэнк вспомнил:
— Ты, кстати, была у врача?
— Угу.
— И что?
Сказал, что лучше бы мне несколько дней полежать. Ничего страшного, просто отдых нужен. — Она вздохнула и мечтательно проговорила: — Вот бы на самом деле отдохнуть. Закрыть мотель и уехать куда глаза глядят…
— Что мешает? Давай так и сделаем. Хоть на пару дней.
— Как у тебя все просто. Разве я могу отца оставить? Он вчера первый раз на ноги встал. Сам же видел, он еле ходит. Чуть не упал после того, как по лестнице спустился.
— Да, верно. А уехать было бы здорово…
— Ну, ты-то, наверное, скоро уедешь. Как только Реджи закончит с твоей машиной, — с плохо скрываемой грустью заметила Габриелла.
Хэнк внимательно посмотрел на нее, словно что-то решая. Потом сказал:
— Послушай, нам с тобой надо поговорить. Где бы это сделать так, чтобы никто не мешал?
— Да прямо здесь. Чем плохо?
— Всем.
— Тогда в твоем номере.
— Ну, разве мы сможем там разговаривать?
— Хэнк, ты пугаешь меня. Что ты собираешься поведать мне? Ты…
— Ничего страшного. Я хочу обсудить наше с тобой будущее.
— Наше с тобой будущее?! Ты… ты серьезно? — недоверчиво спросила молодая женщина.
— Знаешь, я не приучен шутить такими вещами. Я же сказал, что люблю тебя, что…
Телефонный звонок прервал его горячие слова. Габби зашла за стойку, сняла трубку, коротко бросила:
— Перезвоните позднее, я занята! — И снова повернулась к нему.
— Нет, так невозможно. Давай поедем куда-нибудь. Пожалуйста, прошу тебя!
— Хорошо. — Она кинула ему ключи от своей машины. — Иди заводи, а я поднимусь к отцу на минуту.
— Куда поедем? — спросил Хэнк, когда она устроилась рядом с ним на пассажирском сиденье.
— Прямо. По тому шоссе, по которому ты приехал. Там нас точно никто не потревожит.
Они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли, пока Хэнк не затормозил и не свернул на обочину.
Габриелла отодвинулась к самой дверце и повернулась к своему спутнику.
— Итак, — голос ее заметно дрогнул, — я слушаю. Ты ведь хотел что-то сказать мне… Что-то неприятное, верно?
Хэнк колебался лишь мгновение.
— Отчасти. Только отчасти. Пожалуйста, я прошу тебя, не реагируй на мои слова бурно, а выслушай от начала и до конца. Хорошо?
Она ощутила, как внутри нее все сжалось. Ну конечно, все было слишком хорошо, чтобы так оставаться и впредь.
— Не знаю, почему ты считаешь, что я должна как-то там особенно среагировать. — Тон ее был деланно-безразличным, но с нотками враждебности.
Габби… — Хэнк взял ее руку и не отпускал, хотя она и старалась вырваться. Лишь убедившись, что попытки сопротивления окончены, продолжил: — Габби, я хочу, чтобы ты знала: все, что я сказал вчера ночью, — истинная правда. Я больше всего на свете хочу провести с тобой всю свою жизнь. И проведу. То есть… — Он смутился, усмехнулся, поправился: — Если, конечно, ты хочешь того же.
Она продолжала молча и внимательно смотреть на него, интуитивно чувствуя, что все не так просто, как кажется.
— Почему ты молчишь, Габби? Ты… ты не любишь меня? Или не веришь мне?
Габриелла вздохнула.
— Я немного старше тебя, Хэнк, и понимаю, что ты что-то от меня скрываешь. Иначе не настаивал бы так на том, чтобы нам не мешали. Верно ведь? Поэтому ты говори, а не спрашивай, верю я или нет. Ладно?
Он сглотнул, понимая, что задача предстоит нелегкая. Но всепоглощающая любовь и безумная, почти невыносимая нежность к этой женщине, ожидающей от него смертельного удара, заставили пойти напрямую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Габби, да пойми ты меня правильно. Я ничего не имею ни против Хэнка, ни против того, что он живет у тебя в мотеле. Для того мотели и существует, чтобы в них могли остановиться кому надо. Просто… Ну, в общем, сама знаешь, что у нас за народ.
— Знаю, — вздохнула Габриелла.
Да и кому, как не ей, знать? Ведь после разрыва с Арти ей перемывали косточки чуть ли не полгода.
— Ну ладно, я все сказал, за чем приезжал. Счастливо оставаться, Габби… Подумай, кстати, может, проведешь все же прямую связь с участком? Так, на экстренный случай, а?
— Спасибо. Подумаю.
С тяжелым сердцем Габриелла сидела за стойкой и смотрела в окно вслед отбывающему блюстителю порядка. Ну почему всем есть до нее дело? Кого касается, как и чем наполнена ее жизнь?
Именно пустословие и якобы заботливые взгляды так называемых доброжелателей еще больше бередили раны, нанесенные Арти. Именно они сделали ее отшельницей, скрывающейся от всех и каждого.
И даже сейчас ее начальник и старинный приятель Джо Парсонс с удовольствием заполняет досуг, обсуждая ее вымышленные взаимоотношения с Джеком.
Если Сэм говорит, что Хэнку лучше бы уехать, это значит только одно: разговоры уже поползли по городку…
Но она не может и не хочет расставаться с ним! По крайней мере, не сейчас…
Входная дверь громко хлопнула, и на пороге появился объект ее размышлений. Боже, до чего же он все-таки хорош! Особенно теперь, когда стал для нее Хэнком, а не внешним двойником Арти. И как же она его любит!
Любит?
Да разве я люблю его? — перепуганно подумала Габриелла. Разве я еще в состоянии кого-то любить? А если… если и он обманет меня? Нет, он просто нравится мне. Очень сильно нравится, конечно, но это и все.
Хэнк увидел ее, подошел и улыбнулся, сразу развеяв все страхи. Такой не обманет. Никогда. Вон как глаза сияют!
— Габби, любимая… — Он обнял ее, прижался носом к волосам, глубоко втянул ее запах. — Ты так чудесно пахнешь, так бы и съел тебя.
Она засмеялась в ответ — как приятно слышать такие слова! — и приникла к нему всем телом. Шепнула на ухо:
— Хочу, чтобы съел.
Он чуть отстранился, взглянул ей в лицо, проверяя, серьезно ли она говорит.
— Ну так идем…
— Нет. Не сейчас. Подожди.
Подождать? Чего? Я сейчас в наилучшей форме. Хочешь убедиться? — И он прижался к ней бедрами, демонстрируя, что это не пустое хвастовство.
Габриелла задохнулась и невольно потянулась туда рукой, но сдержалась.
— Эй, Хэнк Сандерс, изволь вести себя благопристойно, — с деланной строгостью произнесла она, потом уже нормальным тоном добавила: — Не хочу, чтобы отец знал о наших отношениях.
— Думаешь, он не догадывается?
— Если и догадывается, то хотя бы не знает наверняка. Не забывай, он выходец из Мексики, ярый католик. Ему тяжело было бы… — Габби не закончила фразу и махнула рукой.
— Я понимаю, — поспешно ответил Хэнк. — И ни за что не хотел бы оскорбить его чувств. Знаешь, твой отец — классный старик. Он мне очень понравился. Но только ты не должна так провоцировать меня. Я же не каменный.
Габриелла хихикнула и выразительно взглянула на его джинсы.
— Странно. А мне как раз показалось, что каменный.
— Эй, так не честно. Тебе что, а мне под ледяной душ лезть.
Они еще несколько минут обменивались любовными нежностями и подтруниваниями, потом Хэнк вспомнил:
— Ты, кстати, была у врача?
— Угу.
— И что?
Сказал, что лучше бы мне несколько дней полежать. Ничего страшного, просто отдых нужен. — Она вздохнула и мечтательно проговорила: — Вот бы на самом деле отдохнуть. Закрыть мотель и уехать куда глаза глядят…
— Что мешает? Давай так и сделаем. Хоть на пару дней.
— Как у тебя все просто. Разве я могу отца оставить? Он вчера первый раз на ноги встал. Сам же видел, он еле ходит. Чуть не упал после того, как по лестнице спустился.
— Да, верно. А уехать было бы здорово…
— Ну, ты-то, наверное, скоро уедешь. Как только Реджи закончит с твоей машиной, — с плохо скрываемой грустью заметила Габриелла.
Хэнк внимательно посмотрел на нее, словно что-то решая. Потом сказал:
— Послушай, нам с тобой надо поговорить. Где бы это сделать так, чтобы никто не мешал?
— Да прямо здесь. Чем плохо?
— Всем.
— Тогда в твоем номере.
— Ну, разве мы сможем там разговаривать?
— Хэнк, ты пугаешь меня. Что ты собираешься поведать мне? Ты…
— Ничего страшного. Я хочу обсудить наше с тобой будущее.
— Наше с тобой будущее?! Ты… ты серьезно? — недоверчиво спросила молодая женщина.
— Знаешь, я не приучен шутить такими вещами. Я же сказал, что люблю тебя, что…
Телефонный звонок прервал его горячие слова. Габби зашла за стойку, сняла трубку, коротко бросила:
— Перезвоните позднее, я занята! — И снова повернулась к нему.
— Нет, так невозможно. Давай поедем куда-нибудь. Пожалуйста, прошу тебя!
— Хорошо. — Она кинула ему ключи от своей машины. — Иди заводи, а я поднимусь к отцу на минуту.
— Куда поедем? — спросил Хэнк, когда она устроилась рядом с ним на пассажирском сиденье.
— Прямо. По тому шоссе, по которому ты приехал. Там нас точно никто не потревожит.
Они ехали молча, погруженные каждый в свои мысли, пока Хэнк не затормозил и не свернул на обочину.
Габриелла отодвинулась к самой дверце и повернулась к своему спутнику.
— Итак, — голос ее заметно дрогнул, — я слушаю. Ты ведь хотел что-то сказать мне… Что-то неприятное, верно?
Хэнк колебался лишь мгновение.
— Отчасти. Только отчасти. Пожалуйста, я прошу тебя, не реагируй на мои слова бурно, а выслушай от начала и до конца. Хорошо?
Она ощутила, как внутри нее все сжалось. Ну конечно, все было слишком хорошо, чтобы так оставаться и впредь.
— Не знаю, почему ты считаешь, что я должна как-то там особенно среагировать. — Тон ее был деланно-безразличным, но с нотками враждебности.
Габби… — Хэнк взял ее руку и не отпускал, хотя она и старалась вырваться. Лишь убедившись, что попытки сопротивления окончены, продолжил: — Габби, я хочу, чтобы ты знала: все, что я сказал вчера ночью, — истинная правда. Я больше всего на свете хочу провести с тобой всю свою жизнь. И проведу. То есть… — Он смутился, усмехнулся, поправился: — Если, конечно, ты хочешь того же.
Она продолжала молча и внимательно смотреть на него, интуитивно чувствуя, что все не так просто, как кажется.
— Почему ты молчишь, Габби? Ты… ты не любишь меня? Или не веришь мне?
Габриелла вздохнула.
— Я немного старше тебя, Хэнк, и понимаю, что ты что-то от меня скрываешь. Иначе не настаивал бы так на том, чтобы нам не мешали. Верно ведь? Поэтому ты говори, а не спрашивай, верю я или нет. Ладно?
Он сглотнул, понимая, что задача предстоит нелегкая. Но всепоглощающая любовь и безумная, почти невыносимая нежность к этой женщине, ожидающей от него смертельного удара, заставили пойти напрямую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37