Из-за твоего ненаглядного Кларенса, тут же отозвался ненавистный правдолюб — голос здравого смысла. Только из-за него, и никого иного.
Ведь друзья… они имеют обыкновение звонить или, еще того хуже, заглядывать в самые неподходящие моменты. Каково это для репутации женатого профессора французской литературы — быть застигнутым на месте преступления с незамужней преподавательницей вдвое моложе его самого?
Господи, ну почему ты не дал ему смелости сказать эти четыре коротких слова «Я не люблю тебя»? Почему позволил ему терзать меня призрачной надеждой на будущее счастье?
А зачем ты верила? Разве не понимала, что жизнь — это то, что здесь и сейчас, а не в каком-то отдаленном и весьма туманном будущем?
Верила, потому что любила, защищалась Молли. И потому что думала обрести в нем надежную опору. В которой так отчаянно нуждалась.
И что, обрела? Вот то-то же. Твоя опора сейчас на другом конце континента, а ты погружаешься в трясину тоски и безнадежности и подумываешь о веревке.
— Ох, отец… — вслух простонала несчастная женщина, сползая на прохладные плитки пола, — если бы ты знал, как мне не хватает тебя! Если бы я только могла поговорить с тобой!.. Ты мог бы дать мне сил пережить эти дни и забыть Кларенса…
Раздавшийся стук заставил ее вздрогнуть.
Молли потерла виски ладонями и смутно посмотрела в сторону двери. Кто бы это мог быть?
А ладно, черт с ним, кто бы там ни был. Она никого не ждет. Наверное, кто-то что-то продает… Постучит и уйдет.
Но «продавец» был настойчив. Он постучал еще раз и еще… Потом забарабанил кулаками.
Какого дьявола? — возмутилась Молли. Сейчас я ему покажу!
Она вскочила и распахнула дверь.
Совершенно пьяный Барри ввалился внутрь, едва удержавшись на ногах. Она ахнула, поддержала его, помогла добраться до гостиной и усадила в кресло.
— Боже мой, Барри, что с тобой случилось?
В ответ он вытащил из кармана полупустую бутылку виски, отвинтил крышку, сделал глоток и только потом, с трудом ворочая языком, пробормотал:
— П-прости, Молли… я на-напился к-как свинья…
— Что случилось? — настойчиво повторила обеспокоенная женщина.
Она достаточно хорошо узнала Барри за последние дни, и его состояние встревожило ее.
Совершенно очевидно, с ним произошло нечто из ряда вон выходящее.
— Молли, мне не к к-кому пойти, кроме тебя. Я… я не могу сегодня идти д-домой… не могу… — с нескольких попыток выговорил он и, к полному ее ужасу, заплакал, даже не спрятав лица.
— Господи, Барри, ну что ты!
Молли кинулась к нему, обняла и начала успокаивать, бормоча какие-то бессвязные, но добрые слова. Потом вскочила, побежала в кухню, заварила крепкого кофе и принесла ему.
— Выпей, тебе станет лучше, вот увидишь, уговаривала она, но, видя, что Барри не реагирует, начала поить его с ложки.
Постепенно он успокоился, забрал у нее кружку и допил все до дна. Выдохнул, взглянул на нее неожиданно прояснившимися глазами и попросил:
— Не сделаешь еще? Прости, что навязался, но…
— Успокойся, все в порядке.
— Ох, если бы… — Он снова потянулся за бутылкой, но Молли остановила его.
— Не надо. Не сейчас. Выпей сначала еще кофе.
А потом, — она грустно усмехнулась, — если хочешь, могу тебе компанию составить.
Барри кивнул и поднялся.
— Давай. Пошли в кухню… Черт, малышка, ведь я настоящий подонок — совсем забыл о тебе. Как ты? Я имею в виду… ну…
— Нормально, Барри.
— И…
— Врач сказал, что все прошло хорошо. Я смогу иметь детей в дальнейшем. Если ты это имеешь в виду.
— Угу. Знаешь, я завидую тебе, малышка. Ты, если полюбишь человека, имеешь возможность сохранить его навсегда. В виде его ребенка… А у меня… — Он всхлипнул — ужасный звук для взрослого мужчины. — У меня нет даже этого утешения… Господи, ну почему мы не можем иметь детей? — И он расплакался.
Молли растерянно посмотрела на него. Она впервые видела Барри таким, хотя, как ей казалось, отлично узнала его за последние дни.
Они стали настоящими друзьями. Им было так легко друг с другом…
— Барри, что-то… с Джошем? — осторожно спросила она, придвигая ему очередную порцию кофе, и села напротив.
Он вытер лицо и бороду обеими руками, еще несколько раз всхлипнул и, не поднимая глаз, сказал:
— Джош ушел.
— Ушел?! — ахнула в изумлении Молли.
Ей казалось, что она давно знакома с этим очаровательным юношей блондином — другом Барри. Тот столько всего успел рассказывать ей про Джоша, так описать его внешность и характер, что она представляла его как живого. И поверить не могла, что эти два коротких, но таких ужасных для ее нового знакомого слова прозвучали наяву, а не в ее воображении.
Но Барри мрачно кивнул, давая знать, что она не ослышалась, быстро допил кофе и снова взялся за бутылку.
— Постой, подожди секунду, — мягко остановила его Молли.
Он угрюмо взглянул на нее.
— Брось, Молли. Любой человек имеет право напиться в такой ситуации.
— Конечно, — согласилась она. — Я просто хочу достать бокалы. Ты на машине приехал?
Барри хмыкнул.
— На чем же еще?
— Значит, останешься ночевать тут. И не спорь! Ну вот, а теперь наливай. — Она села напротив него, отпила немного темно-янтарной жидкости и одобрительно кивнула. — А ты понимаешь толк в виски, как я посмотрю.
— Я много в чем понимаю толк, — отозвался он. — Кроме человеческих характеров. — И замолчал.
Через несколько тягостных минут Молли не выдержала и спросила:
— Не хочешь рассказать, что произошло?
Бородач поднял на нее полные такой неизбывной тоски и невероятной боли глаза, что она содрогнулась.
— Самая обычная история. Один любит, второй позволяет любить себя. В нашем случае вторым был Джош. Я думал, этого достаточно для счастья. Нам было так хорошо вместе… Но потом… потом… — Он снова замолчал.
— Потом Джош встретил кого-то еще? — тихо спросила Молли. Он только кивнул. После долгой паузы она задумчиво сказала:
— Знаешь, Барри, наверное, мне было бы не так тошно, если бы Кларенс полюбил кого-то еще. Но сознание того, что тебя бросили ради карьеры… — Она вздохнула тяжело-тяжело. — Это оскорбительно… нестерпимо…
Барри вдруг засмеялся — безрадостным, жутковатым смешком.
— Отличная мы с тобой парочка, малышка.
Брошенные любовники, плачущие друг другу в жилетку.
— Черта лысого! — вызывающе воскликнула Молли. — Я не желаю продолжать плакать из-за Кларенса. Не желаю, и все тут! Я отдала ему шесть лет молодости. Целых шесть! Остальные принадлежат мне. Я сделала все, что могла, и даже больше, чтобы стереть саму память о нем, и теперь не собираюсь распускать сопли.
Она допила виски и с такой силой хлопнула бокалом по столу, что разбила. Вскрикнув и выругавшись, схватила левой рукой правую и увидела, что в ладони торчит тонкий и острый, как игла, осколок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38