— Я уже и не помню, когда в последний раз плакала. Не знаю, что на меня нашло.
— Любовь может вытворять с сердцем странные штуки, — тихо сказала Керри.
— Любовь — это состояние ума. — Джина вскочила, просыпав попкорн на пол. — Нужно просто иметь немного мозгов в голове, чтобы влюбиться в подходящего парня. — Она с обвиняющим видом направилась к Керри. — Взять тебя, например. Разве ты не заставляешь себя влюбиться в Гарта? Отвечай! Чувства или рассудок заставляют тебя ходить к нему на свидания?
Керри стояла молча, так как не в силах была ответить на безжалостный вопрос Джины — вопрос, на который у нее не было ответа ни для Джины, ни для самой себя.
Голос Джины смягчился.
— Вот видишь, Керри, мы обе — одного поля ягоды. Обе мы боимся того, что хочет наше сердце. Различие только в причине. Я боюсь бедности, ты — чувств.
— Неправда… — попыталась возразить Керри. Джина выключила телевизор. Ее настроение поменялось с такой же быстротой, с какой погас экран.
— Я не собираюсь ничего решать сейчас. Утро вечера мудренее. Давай спать?
Керри согласилась. «Другая сторона» Джины Рос-си промелькнула и исчезла так быстро, что можно было подумать, что Керри все померещилось.
Глава 8
Беспроволочный телеграф больницы передал не только новости о разрыве между Джиной и Майком. Кто-то подслушал словесную перепалку доктора Гамильтона и доктора Тейлора, произошедшую в одной из операционных после завершения операции, в которой они оба принимали участие. Один из интернов, Тим О'Лири, клялся, что Гамильтон велел — действительно велел — Бретту Тейлору оставить Керри Кинкайд в покое.
А разозленный доктор Тейлор ответил, что не собирается оставлять Керри Кинкайд в покое до тех пор, пока она сама не даст ему ясно понять, что хочет этого. И что звание старшего резидента не дает Гамильтону никакого права вмешиваться в его, Бретта Тейлора, личную жизнь.
Керри была ужасно расстроена перешептыванием за спиной и любопытными взглядами. Гарт не отпираясь подтвердил факт их ссоры с Бреттом, оправдываясь тем, что просто не хотел, чтобы ее чем-нибудь обидел беспринципный плейбой.
— Для Бретта ты славная добыча, Керри. Для меня… — Он обнял ее, пользуясь уединением комнаты, где хранилось чистое больничное белье. — Для меня ты слишком дорога, чтобы я мог позволить кому-нибудь обижать тебя.
— Гарт, я давно не ребенок… — Она начинала злиться.
Он аккуратно убрал прядь волос, упавшую на ее лоб.
— Нет, ребенок. Милая, беззащитная маленькая девочка, которую я хочу защищать и любить.
Его руки снова обвили ее, настойчивые, нежные.
— Ой, извините!
Голос из полуоткрытой двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга. В дверях, со стопкой свежевыстиранных простыней, стояла Ева Конли. Ее бесовские глаза горели торжеством.
— Мисс Конли, вы же не станете упоминать об этом… инциденте, — холодно сказал Гарт.
— Я об этом и не мечтала, доктор, — пробормотала она, кладя простыни на полку.
— Через пять минут об этом будет знать вся больница, — расстроенно протянула Керри, дождавшись, пока Ева уйдет.
— Не расстраивайся так, милая, — успокой Гарт. — Ей мало кто поверит. Все знают, что Ева — та еще сплетница. — Он снова обнял ее и сказал намеренно будничным голосом: — Конечно, я мог бы узаконить наши отношения и тем самым пресечь любые слухи о твоем поведении.
Это был вопрос, и Керри не была готова ответить на него. Но все же попыталась представить себя замужем за известным, преуспевающим врачом. У них будут общие интересы, они вместе будут строить собственное будущее. Сказка была рядом и ждала только магии любви, чтобы воплотиться.
— Мне… нужно идти, — сказала Керри Кинкайд и предусмотрительно не сказала, что ей нужно в педиатрическое отделение — навестить маленького пациента Бретта, Хуанито Санчеса.
Бретт как раз выходил из педиатрии, когда туда вошла Керри.
— Не ожидал тебя увидеть, Керри, — сказал он, предусмотрительно понизив голос, чтобы дежурный по отделению не мог ничего расслышать. — Я думал, что у тебя специальное задание в бельевой комнате.
— Ах!
Возглас Керри был бесконтрольным выбросом ярости. Она была права. Ева Конли не теряла времени даром. Что Бретт о ней подумает? Ей хотелось провалиться сквозь землю.
— Не смущайся так. Ты не первая медсестра, которую застали в священных уголках Хартфорда. — Он подмигнул и доверительно добавил: — В следующий раз попробуй комнату для экзаменов, там гораздо уютнее.
Керри зашатало в беззвучной ярости, а он прошел мимо. Больше всего на свете Керри хотелось вернуть его и спросить, уж не в экзаменационной ли комнате он уединялся со своими больничными пассиями. И если бы дежурный не смотрел на нее орлиным взглядом, она дала бы выход своей ярости.
«Я подожду до субботы», — мрачно подумала она. Принцесса в башне из слоновой кости. Ладно! Она будет так холодна и неприступна, что он больше никогда не попросит ее о свидании. «И это мне подходит как нельзя лучше». Чем меньше она будет видеть этого самодовольного, самоуверенного, нахального, невозможного доктора Тейлора, тем лучше.
Все пошло совсем не так, как Керри планировала. Ехидные, остроумные замечания, которые она коллекционировала, ожидая субботы, куда-то исчезли. Куда? Позже она попыталась объяснить это Джине. Бретт Тейлор играл не по правилам. Он владел какой-то коварной тактикой, разрушающей ее защиту. Он не был похож ни на одного мужчину, с которым она раньше имела дело.
Все началось с того, что он предупредил:
— В зоопарк мы пойдем не одни. Я возьму еще кое-кого: сирота семи лет от роду, зовут Кончита. У нее вывих левого локтевого сустава, который будем оперировать на следующей неделе. Бедная девочка, она напугана и очень одинока. Я подумал, ей поможет поход в зоопарк. Надеюсь, ты не возражаешь? — И когда какая-то часть ее враждебности исчезла, добавил, подмигнув: — Кончита не понимает по-английски, так что ты сможешь шептать мне на ухо всякую милую чепуху.
Ничего не попишешь, день получился отличным. Кончита была похожа на ангела Боттичелли, выполненного в коричневом цвете. Она с широко открытыми глазами и открытым ртом глядела на чудеса зоопарка, и это оказалось заразительно. Керри с удивлением обнаружила, что тоже смеется над ужимками обезьян, восхищается мощью и грацией больших кошек, умиляется неуклюжести медведей-коала.
Когда они стояли и смотрели на фламинго, чинно бродящих по пруду, к Бретту обратилась пожилая женщина:
— У вас такая милая девочка, я просто не могла этого не отметить. И ваша жена — она так молодо выглядит. Тоже очень милая.
Голос Бретта был предельно серьезен.
— Спасибо, мэм. Я женился на ней, когда ей было двенадцать. Мы с холмов, мэм.
— Что? А… я понимаю.
Женщина в смятении поспешила прочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36