– Да, ты вывела ее из себя, – замечает Шерил.
– Она была несколько агрессивно настроена, – оправдываюсь я. – Я просто задала несколько вопросов. И совершенно не собиралась выводить Сондру из себя.
– Полагаю, в этом и состоит разница между тобой и Моник, – замечает Шерил, а Моник лишь покачивает ногой.
– Простите? – переспрашиваю я.
– Разница, – поясняет Моник, – заключается в том, что я всегда намеренно раздражаю Сондру. Это для меня такое развлечение, игра.
– Верно, – соглашается Шерил. – Хотя, между нами, Сондра изначально пребывает в раздражении.
– Чуть-чуть, – добавляет Моник.
– То есть? – начинаю понимать я. – Вы имеете в виду, она?..
Обе смеются.
– Она чокнутая, – наконец поясняет Шерил. – Вот посмотри. – Шерил роется в столе и достает оттуда несколько папок. – Это собрание докладных Сондры на Моник. А вот здесь те, что она писала обо мне, когда я была редактором.
И они с Моник хохоча рассматривают бумаги.
– «Презрительное и высокомерное отношение, не соответствующее обязанностям редактора», – зачитывает Моник. – Высокомерное – это про тебя, – обращается она к Шерил.
Шерил берет следующий лист:
– Ага, а вот о Моник: «Наглый отказ принимать во внимание важность выполнения распоряжений главы отдела корректуры. Ее тенденция опошлять требования руководства, раздражительность и пренебрежительный подход к делу вполне соответствуют ее некомпетентности». – Шерил качает головой. – Можешь себе представить попытку задеть Моник, назвав ее раздражительной? – И обе вновь смеются. – В общем, – заключает Шерил, наконец, успокоившись, – добро пожаловать в нашу компанию. Тебе действительно не стоит волноваться из-за этой записки. Я бы скорее встревожилась, если бы она ничего о тебе не написала.
– Это для тебя впервые, – добавляет Моник, – в первый раз всегда немного неприятно. Дальше будет легче.
– Но почему она продолжает здесь работать? – удивляюсь я.
– Сондра неплохо справляется с работой, и к тому же на это место очень трудно найти человека. Она здесь уже много лет. Думаю, начальство чувствует обязательства перед ней, – объясняет Шерил.
– Но когда ты понимаешь, в чем тут дело, – продолжает Моник, – это даже забавляет. Поэтому сходи куда-нибудь на ленч или еще что-нибудь придумай. И не придерживайся очень строгих правил относительно спиртных напитков.
Я выхожу, а они продолжают перечитывать докладные Сондры и веселиться.
– А куда подевалась та, где она называет мое влияние пагубным? – уже удаляясь, слышу я смех Шерил.
Возвращаюсь на свой этаж, где Ян и Нина снимают бумагу с окон. Ветер, кажется, стих. В своем «кубике» вижу маленькую баскетбольную корзину, приделанную кем-то к перегородке напротив моего стола. Беру ластик и бросаю его в корзину. Из-за перегородки со стороны Тома вылетает бумажный комок и падает точно в центр корзины. Некоторое время мы играем таким образом, невидимые друг другу; скомканная бумага и ластики носятся в воздухе. Свежий ветер из открытого окна приносит чувство освобождения, ощущение, что все в порядке, все под контролем. Коллеги отклеивают бумажную ленту с окон, пританцовывая на столах и швыряя друг в друга обрывками бумаги. И мы все дружно радуемся благополучному окончанию урагана «Холли».
Глава 14
СЕМЬ – СЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО
Я вновь на работе, заканчиваю книгу о китах, которая сегодня отправляется в печать. Проверяю каждую страницу, желая книге счастливого пути. На фотографиях резвятся, скользят в глубинах вод киты. В следующий раз я увижу рукопись уже в переплете и, как делаю всегда со своими книгами, подержу ее в руках, чтобы ощутить приятную тяжесть, вдохну свежий запах типографской краски. В то время как я в последний раз проверяю свою работу, коллеги кружат неподалеку, периодически издавая характерные звуки, имитирующие пение китов. Один из них, наверное, Карл, запевает «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в манере Синатры, остальные же создают фон, постанывая, как влюбленные киты.
Когда шум стихает, баскетбольный мячик-оригами перелетает через перегородку, падает в корзину и приземляется на моем столе. На оранжевом боку написано «Приглашаю», но не сказано куда. Я рада, что меня вообще куда-то зовут, и весело подбрасываю в воздух невесомый мячик. Затем все-таки решаю выяснить, что меня ждет, и отправляюсь к Тому.
– Я слышал, ты сегодня сдаешь китов, – говорит Том.
– Да, я сделала для них все, что могла. И что это значит? – Показываю мячик.
– Рою подарили три билета на баскетбольный матч. Он пригласил нас.
– Три билета? А это не слишком?
– Но это же Рой, – улыбается Том.
Рой, как магнит, притягивает разнообразнейшие подарки: пончики, галстуки, билеты на баскетбол. Однажды кто-то подарил ему запонки с надписью «Рэй», но, если не присматриваться, это выглядит почти как «Рой». Хотя Рой все равно пока не придумал, что с ними делать.
– Людям нравится радовать Роя, – говорит Том.
Я разглядываю бумажный мячик.
– Ты больше не пытаешься создать теорию о мужчинах, женщинах и баскетболе?
– Нет, это приглашение не связано с особенностями полов. Но очень хорошие места.
– То есть это свидание?
Том несколько мгновений размышляет.
– Ты решишь этот вопрос потом. В зависимости от того, какая команда выиграет.
Встречаюсь с мамой в ресторане, который ей очень нравится. Здесь повсюду – и на полу, и на столах – рассыпаны стружки и опилки, для меня это немножко чересчур. Я вечно приношу потом домой кучу опилок, застрявших в рукавах и туфлях.
– Все равно, что обедать в амбаре, – ворчу я.
– Это так патриархально, – заверяет меня матушка.
– Это опасно для здоровья, – возражаю я.
Мама делает небрежный жест: ей не по душе мое недовольство. Мы ждем Джейни, но она опаздывает.
– Джейни, и вдруг опаздывает, – качаю я головой.
– Да, Холли, похоже, твоя маленькая сестренка наконец повзрослела.
Признаться, я испытываю облегчение оттого, что хоть раз, придя в ресторан, не застаю там нашу Джейни, деловито царапающую что-то в записной книжке и время от времени бросающую озабоченный взгляд на часы. Тем не менее, мысль о том, что Джейни изменилась, порождает во мне неуверенность, почти страх перед миром, допускающим такие перемены.
– Джейни опаздывает, – задумчиво повторяю я.
– Две дочери – это гораздо сложнее, чем ты полагаешь.
– Ну, сейчас-то с нами уже полегче. Мы хотя бы кормим себя сами.
– Ну, не знаю, не знаю. Вы обе одиноки. Это меня очень беспокоит.
– Мы весьма осторожны.
– Дело не только в этом, не в опасностях, подстерегающих вас. Я жила одна и знаю, что вас беспокоит не только незнакомец, возможно, скрывающийся за дверью, не только внезапные болезни. Вы волнуетесь потому, что одиноки, опасаетесь так и остаться наедине с собой, думаете, как жить дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54