Коротышка
прибавил шагу.
Я стал искать металлический хлам, чтобы превратить его в золото.
На другой день нас упрятали в тюрьму. Мы-то, конечно, все знали
заранее, но ничего не могли поделать. У нас одна линия: не задирать нос и
не привлекать к себе лишнего внимания.
То же самое наказал нам дедуля и на этот раз. Мы все поднялись на
чердак (все, кроме малыша и Лемюэла, который никогда не почешется), и я
уставился в угол, на паутину, чтобы не смотреть на дедулю. От его вида у
меня мороз по коже.
- Ну их, холуев зловонных, не стоит мараться, - сказал дедуля. -
Лучше уж в тюрьму, там безопасно. Дни инквизиции навеки миновали.
- Нельзя ли спрятать ту штуковину, что в курятнике?
Мамуля меня стукнула, чтобы не лез, когда старшие разговаривают.
- Не поможет, - сказала она. - Сегодня утром приходили из Пайпервилла
соглядатаи, видели ее.
- Прорыли вы погреб под домом? - спросил дедуля. - Вот и ладно.
Укройте там меня с малышом. - он опять сбился на старомодную речь. -
Поистине досадно прожить столь долгие годы и вдруг попасть впросак,
осрамиться перед гнусными олухами. Надлежало бы им глотки перерезать. Да
нет же, Сонк, ведь это я для красного словца. Не станем привлекать к себе
внимания. Мы и без того найдем выход.
Выход нашелся сам. Всех нас выволокли (кроме дедули с малышом, они к
тому времени уже сидели в погребе). Отвезли в Пайпервилл и упрятали в
каталажку. Лемюэл так и не проснулся. Пришлось тянуть его за ноги.
Что до папули, то он не протрезвел. У него свой коронный номер. Он
выпьет маисовой, а потом, я так понимаю, алкоголь попадает к нему в кровь
и превращается в сахар или еще во что-то. Волшебство, не иначе. Папуля
старался мне растолковать, но до меня туго доходило. Спиртное идет в
желудок: как может оно попасть оттуда в кровь и превратиться в сахар?
Просто глупость. А если нет, так колдовство. Но я-то к другому клоню:
папуля уверяет, будто обучил своих друзей, которых звать ферменты (не
иначе как иностранцы, судя по фамилии), превращать сахар обратно в
алкоголь и потому умеет оставаться пьяным сколько душе угодно. Но все
равно он предпочитает свежую маисовую, если только подвернется. Я-то не
выношу колдовских фокусов, мне от них страшно делается.
Ввели меня в комнату, где народу было порядочно, и приказали сесть на
стул. Стали сыпать вопросами. Я прикинулся дурачком. Сказал, что ничего не
знаю.
- Да не может этого быть! - заявил кто-то. - Не сами же они
соорудили... Неотесанные увальни-горцы! Но, несомненно, в курятнике у них
урановый котел!
Чепуха какая.
Я все прикидывался дурачком. Немного погодя отвели меня в камеру. Она
кишела клопами. Я выпустил из глаз что-то вроде лучей и поубивал всех
клопов - на удивление занюханному человечку со светло-рыжими баками,
который спал на верхней койке: я и не заметил, как он проснулся, а когда
заметил, было уже поздно.
- На своем веку в каких только чудных тюрьмах я не перебывал, -
сказал занюханный человечек, часто-часто помаргивая, - каких только
необыкновенных соседей по камере не перевидал, но ни разу еще не встречал
человека, в котором заподозрил бы дьявола. Я Армбрестер, Хорек Армбрестер,
упекли за бродяжничество. А тебя в чем упрекают, друг? В том, что скупал
души по взвинченным ценам?
Я ответил, что рад познакомиться. Нельзя было не восхититься его
речью. Просто страсть какой образованный был.
- Мистер Армбрестер, - сказал я, - понятия не имею, за что сижу. Нас
сюда привезли ни с того ни с сего - папулю, мамулю и Лемюэла. Лемюэл,
правда, все еще спит, а папуля пьян.
- Мне тоже хочется напиться допьяна, - сообщил мистер Армбрестер. -
Тогда меня бы не удивляло, что ты повис в воздухе между полом и потолком.
Я засмущался. Вряд ли кому охота, чтобы его застукали за такими
делами. Со мной это случилось по рассеянности, но чувствовал я себя
круглым идиотом. Пришлось извиниться.
- Ничего, - сказал мистер Армбрестер, переваливаясь на живот и
почесывая баки. - Я этого давно жду. Жизнь я прожил в общем и целом
весело. А такой способ сойти с ума не хуже всякого другого. Так за что
тебя, говоришь, арестовали?
- Сказали, что у нас урановый котел стоит, - ответил я. - Спорим, у
нас такого нет. Чугунный, я знаю, есть, сам в нем воду кипятил. А
уранового сроду на огонь не ставил.
- Ставил бы, так запомнил бы, - отозвался он. - Скорее всего, тут
какая-то политическая махинация. Через неделю выборы. На них собирается
выступить партия реформ, а старикашка Гэнди хочет раздавить ее, прежде чем
она сделает первый шаг.
- Что ж, пора домой, - сказал я.
- А где вы живете?
Я ему объяснил, и он задумался.
- Интересно. На реке, значит? То есть на ручье? На Медведице?
- Это даже не ручей, - уточнил я.
Мистер Армбрестер засмеялся.
- Гэнди величал его рекой Большой Медведицы, до того как построил
недалеко от вас Гэнди-плотину. В том ручье нет воды уже полвека, но лет
десять назад старикашка Гэнди получил ассигнования - один бог знает на
какую сумму. Выстроил плотину только благодаря тому, что ручей назвал
рекой.
- А зачем ему это было надо? - спросил я.
- Знаешь, сколько шальных денег можно выколотить из постройки
плотины? Но против Гэнди не попрешь, по-моему. Если у человека собственная
газета, он сам диктует условия. Ого! Сюда кто-то идет.
Вошел человек с ключами и увел мистера Армбрестера. Спустя еще
несколько часов пришел кто-то другой и выпустил меня. Отвел в другую
комнату, очень ярко освещенную. Там был мистер Армбрестер, были мамуля с
папулей и Лемюэлом и еще какие-то дюжие ребята с револьверами. Был там и
тощий сухонький тип с лысым черепом и змеиными глазками. Все плясали под
его дудку и величали его мистером Гэнди.
- Парнишка - обыкновенный деревенский увалень, - сказал мистер
Армбрестер, когда я вошел. - Если он и угодил в какую-то историю, то
случайно.
Ему дали по шее и велели закрыться. Он закрылся. Мистер Гэнди сидел в
сторонке и кивал с довольно подлым видом. У него был дурной глаз.
- Послушай, мальчик, - сказал он мне. - Кого ты выгораживаешь? Кто
сделал урановый котел в вашем сарае? Говори правду, или тебе не
поздоровится.
Я только посмотрел на него, да так, что кто-то стукнул меня по
макушке. Чепуха. Ударом по черепу Хогбенов не проймешь. Помню, наши враги
Адамсы схватили меня и давай дубасить по голове, пока не выбились из сил,
- даже не пикнули, когда я побросал их в цистерну.
Мистер Армбрестер подал голос.
- Вот что, мистер Гэнди, - сказал он.
1 2 3 4 5
прибавил шагу.
Я стал искать металлический хлам, чтобы превратить его в золото.
На другой день нас упрятали в тюрьму. Мы-то, конечно, все знали
заранее, но ничего не могли поделать. У нас одна линия: не задирать нос и
не привлекать к себе лишнего внимания.
То же самое наказал нам дедуля и на этот раз. Мы все поднялись на
чердак (все, кроме малыша и Лемюэла, который никогда не почешется), и я
уставился в угол, на паутину, чтобы не смотреть на дедулю. От его вида у
меня мороз по коже.
- Ну их, холуев зловонных, не стоит мараться, - сказал дедуля. -
Лучше уж в тюрьму, там безопасно. Дни инквизиции навеки миновали.
- Нельзя ли спрятать ту штуковину, что в курятнике?
Мамуля меня стукнула, чтобы не лез, когда старшие разговаривают.
- Не поможет, - сказала она. - Сегодня утром приходили из Пайпервилла
соглядатаи, видели ее.
- Прорыли вы погреб под домом? - спросил дедуля. - Вот и ладно.
Укройте там меня с малышом. - он опять сбился на старомодную речь. -
Поистине досадно прожить столь долгие годы и вдруг попасть впросак,
осрамиться перед гнусными олухами. Надлежало бы им глотки перерезать. Да
нет же, Сонк, ведь это я для красного словца. Не станем привлекать к себе
внимания. Мы и без того найдем выход.
Выход нашелся сам. Всех нас выволокли (кроме дедули с малышом, они к
тому времени уже сидели в погребе). Отвезли в Пайпервилл и упрятали в
каталажку. Лемюэл так и не проснулся. Пришлось тянуть его за ноги.
Что до папули, то он не протрезвел. У него свой коронный номер. Он
выпьет маисовой, а потом, я так понимаю, алкоголь попадает к нему в кровь
и превращается в сахар или еще во что-то. Волшебство, не иначе. Папуля
старался мне растолковать, но до меня туго доходило. Спиртное идет в
желудок: как может оно попасть оттуда в кровь и превратиться в сахар?
Просто глупость. А если нет, так колдовство. Но я-то к другому клоню:
папуля уверяет, будто обучил своих друзей, которых звать ферменты (не
иначе как иностранцы, судя по фамилии), превращать сахар обратно в
алкоголь и потому умеет оставаться пьяным сколько душе угодно. Но все
равно он предпочитает свежую маисовую, если только подвернется. Я-то не
выношу колдовских фокусов, мне от них страшно делается.
Ввели меня в комнату, где народу было порядочно, и приказали сесть на
стул. Стали сыпать вопросами. Я прикинулся дурачком. Сказал, что ничего не
знаю.
- Да не может этого быть! - заявил кто-то. - Не сами же они
соорудили... Неотесанные увальни-горцы! Но, несомненно, в курятнике у них
урановый котел!
Чепуха какая.
Я все прикидывался дурачком. Немного погодя отвели меня в камеру. Она
кишела клопами. Я выпустил из глаз что-то вроде лучей и поубивал всех
клопов - на удивление занюханному человечку со светло-рыжими баками,
который спал на верхней койке: я и не заметил, как он проснулся, а когда
заметил, было уже поздно.
- На своем веку в каких только чудных тюрьмах я не перебывал, -
сказал занюханный человечек, часто-часто помаргивая, - каких только
необыкновенных соседей по камере не перевидал, но ни разу еще не встречал
человека, в котором заподозрил бы дьявола. Я Армбрестер, Хорек Армбрестер,
упекли за бродяжничество. А тебя в чем упрекают, друг? В том, что скупал
души по взвинченным ценам?
Я ответил, что рад познакомиться. Нельзя было не восхититься его
речью. Просто страсть какой образованный был.
- Мистер Армбрестер, - сказал я, - понятия не имею, за что сижу. Нас
сюда привезли ни с того ни с сего - папулю, мамулю и Лемюэла. Лемюэл,
правда, все еще спит, а папуля пьян.
- Мне тоже хочется напиться допьяна, - сообщил мистер Армбрестер. -
Тогда меня бы не удивляло, что ты повис в воздухе между полом и потолком.
Я засмущался. Вряд ли кому охота, чтобы его застукали за такими
делами. Со мной это случилось по рассеянности, но чувствовал я себя
круглым идиотом. Пришлось извиниться.
- Ничего, - сказал мистер Армбрестер, переваливаясь на живот и
почесывая баки. - Я этого давно жду. Жизнь я прожил в общем и целом
весело. А такой способ сойти с ума не хуже всякого другого. Так за что
тебя, говоришь, арестовали?
- Сказали, что у нас урановый котел стоит, - ответил я. - Спорим, у
нас такого нет. Чугунный, я знаю, есть, сам в нем воду кипятил. А
уранового сроду на огонь не ставил.
- Ставил бы, так запомнил бы, - отозвался он. - Скорее всего, тут
какая-то политическая махинация. Через неделю выборы. На них собирается
выступить партия реформ, а старикашка Гэнди хочет раздавить ее, прежде чем
она сделает первый шаг.
- Что ж, пора домой, - сказал я.
- А где вы живете?
Я ему объяснил, и он задумался.
- Интересно. На реке, значит? То есть на ручье? На Медведице?
- Это даже не ручей, - уточнил я.
Мистер Армбрестер засмеялся.
- Гэнди величал его рекой Большой Медведицы, до того как построил
недалеко от вас Гэнди-плотину. В том ручье нет воды уже полвека, но лет
десять назад старикашка Гэнди получил ассигнования - один бог знает на
какую сумму. Выстроил плотину только благодаря тому, что ручей назвал
рекой.
- А зачем ему это было надо? - спросил я.
- Знаешь, сколько шальных денег можно выколотить из постройки
плотины? Но против Гэнди не попрешь, по-моему. Если у человека собственная
газета, он сам диктует условия. Ого! Сюда кто-то идет.
Вошел человек с ключами и увел мистера Армбрестера. Спустя еще
несколько часов пришел кто-то другой и выпустил меня. Отвел в другую
комнату, очень ярко освещенную. Там был мистер Армбрестер, были мамуля с
папулей и Лемюэлом и еще какие-то дюжие ребята с револьверами. Был там и
тощий сухонький тип с лысым черепом и змеиными глазками. Все плясали под
его дудку и величали его мистером Гэнди.
- Парнишка - обыкновенный деревенский увалень, - сказал мистер
Армбрестер, когда я вошел. - Если он и угодил в какую-то историю, то
случайно.
Ему дали по шее и велели закрыться. Он закрылся. Мистер Гэнди сидел в
сторонке и кивал с довольно подлым видом. У него был дурной глаз.
- Послушай, мальчик, - сказал он мне. - Кого ты выгораживаешь? Кто
сделал урановый котел в вашем сарае? Говори правду, или тебе не
поздоровится.
Я только посмотрел на него, да так, что кто-то стукнул меня по
макушке. Чепуха. Ударом по черепу Хогбенов не проймешь. Помню, наши враги
Адамсы схватили меня и давай дубасить по голове, пока не выбились из сил,
- даже не пикнули, когда я побросал их в цистерну.
Мистер Армбрестер подал голос.
- Вот что, мистер Гэнди, - сказал он.
1 2 3 4 5