– Хорошо, об этом мы еще поговорим. – Она расцепила руки, одернула тонкий белый свитер и отступила на шаг от стола. – Продолжайте раскладывать свой пасьянс.
– С пасьянсом трудно, один портрет на всех листах, – Евгения ткнула пальцем в купюру. – Американский дяденька. – Сейчас она говорила быстро, будто старалась засыпать новыми словами прежние, встревожившие мать. Значит, мать не сомневается, что она решила уехать с Костей?
– Этот дяденька мне нравится. Гораздо больше, чем тот, который нас пробовал обаять, – фыркнула Лилька, тоже расслабляясь. – Вообще-то, окажись его мордашка на купюрах, мы могли бы дать ему шанс… нас поужинать! Правда?
Евгения покрутила головой, светлые волосы заметались по лицу:
– Он мне не понравился. Я бы не стала есть с ним даже… даже… французские трюфели.
– Это вы о ком? – остановилась на полпути к двери Ирина Андреевна, снова поворачиваясь к девушкам.
– Представляешь, мам, стоим возле тараканодрома – это такой стеклянный куб, в котором устроены беговые дорожки одна над другой, как полочки, – Евгения говорила и показывала руками размер стеклянного сооружения, длину дорожек. «Вождение руками» означало сильное волнение – мать хорошо знала свою дочь. А за спиной голос: «Ого-о… какие Евы!»
Ирина Андреевна улыбнулась.
– По-моему, вы себя видите иначе. Или все еще играете в Еву и Лилит?
– Ты правильно понимаешь, – подтвердила Евгения. – Бабушкин журнал стал для нас учебником жизни.
– Знал бы издатель, что работает для будущих поколений, – Ирина Андреевна рассмеялась, – он просто бы умер от счастья.
– Он и так умер, – отмахнулась Евгения. – Журнал выходил в позапрошлом веке. А название какое миленькое – «Чертенок». Помнишь, Лилит, ту осень и чердак?
– Ага, керосиновая лампа…
– У нее стекло сто лет не чищено, – подхватила Евгения. – Смешная сказочка, про то, как Бог слепил из глины сперва Адама, потом из такой же глины ему жену – Лилит.
– А она сразу начала вредничать, самоутверждаться. – Девушки захохотали, Ирина Андреевна тоже. – Потом Лилит сбежала от него. Тогда Создатель вырезал ему новую, из ребра. Еву, послушную жену. Ну хорошо, об этом известно всем присутствующим. – Лилька махнула рукой. – В общем, дядька пристал к нам и…
– Но появился Николай Георгиевич и увел нас, – перебила ее Евгения, – повел вот за этим. – Она кивнула на стол. – За деньгами.
Ирина Андреевна снова окинула взглядом девушек. Какие они свежие, крепкие, налитые. Они сами не осознают свою силу и привлекательность. Ей вообще нравились нынешние молодые. Приятно, войдя в офис, увидеть глаза, обращенные к тебе, в которых нет застарелой злости.
Конечно, за их улыбками скрывается много чего: неведения – на кого работают, ради чего работают на самом деле. Все правильно: меньше знаешь – крепче спишь.
– Хорошо, разбирайтесь. Но я жду подробного письменного отчета о применении моей приманки. Не тяните. Мне это важно.
– Легко, – бросила Евгения.
– Раз плюнуть, – фыркнула Лилька.
2
Работу, за которую девушки должны отчитаться и на которой неожиданно разбогатели, нашел Костя. Его двоюродный дядя открыл игровой центр в перестроенном кинотеатре на севере Москвы. Он попросил племянника об одолжении – найти биологов, которые подготовили бы к бегам мадагаскарских тараканов.
Тараканьи бега – развлечение, известное еще в Древнем мире. Было время, когда их устраивали и на Руси. Многое из ушедшего возвращается, вернулись и бега. Еще недавно они развлекали только особо важных персон, а сейчас эта забава – не более чем еще одна для представителей эконом-класса. Так называл своих гостей Николай Георгиевич Никомадис, или просто Никос – для близких.
Но этого класса становится все больше, радовался хозяин, а стало быть, тот, кто вложится в странный на первый взгляд бизнес, не прогадает. Правда, он имел в виду не себя, поскольку занялся новым делом только «на минуточку». На то были свои причины.
Девушки чуть не с руки кормили кандидатов на успех тертыми яблоками и морковкой, сдували пылинки с полосатых спинок. Они проверяли дорожки – делали спектральный анализ поверхности, опасаясь, как бы конкуренты не подсыпали невидимую для глаза отраву. Они жаждали победы для дорогих питомцев, привезенных с острова Мадагаскар – до сих пор не утраченного рая для насекомых.
Уверенность в победе булькала в тайном флаконе, запертом в лабораторном шкафу Ирины Андреевны Карцевой. В нем – приманка, которую жаждали получить подруги. Ирина Андреевна, как ее мать, тоже, кстати, Евгения, но Тимофеевна, в честь которой названа дочь, готовит пахучие приманки на гормональной основе – феромонах. В этих феромонах таится причина всякого влечения: мужчины – к женщине, самки животного – к самцу и наоборот.
– Все просто, – объясняла Ирина Андреевна, когда они втроем сидели на веранде дома Карцевых. Девушки готовились к зачету, а мать помогала им разобраться в некоторых тонкостях своей науки. – С наступлением половой зрелости в организме женщины образуется аттрактант. Это летучее вещество возбуждает половой инстинкт у мужчин. Роковая любовь с точки зрения науки – ответ на запах, больше ничего, – она пожимала плечами.
– Но этот запах как-то нужно донести до… объекта, – заметила Лилька.
– Вещество выходит вместе с потом, вокруг женщины создается аура, невидимая, – объясняла Ирина Андреевна. – Ты читала хрестоматийную историю о страданиях герцога Анжуйского?
– Вообще-то я много чего читала про сексуальное воздействие запахов, – слегка смутилась Лилька. – Но про Анжуйского, наверно, пропустила.
– Восстановим исторический провал в твоей голове, – сказала Карцева. – Этот французский мужчина пострадал от женского запаха еще в шестнадцатом веке. На пышном балу его угораздило вытереть лицо платком весьма знатной особы. Но что началось после этого! Ни есть…
– Ни спать без нее, – перебила Лилька. – Поняла.
– А где находятся самые коварные железы? – тоном сурового преподавателя спросила Евгения, закрывая учебник.
– Под мышками, в паху, под грудью, – перечисляла Лилька.
– Ага. А как насчет ступней ног? Забыла?
– Во-от почему пили шампанское из дамских туфелек! – завопила Лилька, подпрыгивая на стуле. Он жалобно скрипел.
– Побереги мебель, – предупредила Евгения. – На этом стуле сидела моя бабушка, когда начала работать с феромонами.
– Ой, – Лилька привстала. – Простите, уважаемая мебель.
– Садись, не выдрючивайся!
– Давай дальше, образовывай, – Лилька смиренно сложила руки.
– А греческие мужчины, когда танцевали страстные народные танцы, клали носовые платки под мышки, – добавила Евгения и слегка порозовела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– С пасьянсом трудно, один портрет на всех листах, – Евгения ткнула пальцем в купюру. – Американский дяденька. – Сейчас она говорила быстро, будто старалась засыпать новыми словами прежние, встревожившие мать. Значит, мать не сомневается, что она решила уехать с Костей?
– Этот дяденька мне нравится. Гораздо больше, чем тот, который нас пробовал обаять, – фыркнула Лилька, тоже расслабляясь. – Вообще-то, окажись его мордашка на купюрах, мы могли бы дать ему шанс… нас поужинать! Правда?
Евгения покрутила головой, светлые волосы заметались по лицу:
– Он мне не понравился. Я бы не стала есть с ним даже… даже… французские трюфели.
– Это вы о ком? – остановилась на полпути к двери Ирина Андреевна, снова поворачиваясь к девушкам.
– Представляешь, мам, стоим возле тараканодрома – это такой стеклянный куб, в котором устроены беговые дорожки одна над другой, как полочки, – Евгения говорила и показывала руками размер стеклянного сооружения, длину дорожек. «Вождение руками» означало сильное волнение – мать хорошо знала свою дочь. А за спиной голос: «Ого-о… какие Евы!»
Ирина Андреевна улыбнулась.
– По-моему, вы себя видите иначе. Или все еще играете в Еву и Лилит?
– Ты правильно понимаешь, – подтвердила Евгения. – Бабушкин журнал стал для нас учебником жизни.
– Знал бы издатель, что работает для будущих поколений, – Ирина Андреевна рассмеялась, – он просто бы умер от счастья.
– Он и так умер, – отмахнулась Евгения. – Журнал выходил в позапрошлом веке. А название какое миленькое – «Чертенок». Помнишь, Лилит, ту осень и чердак?
– Ага, керосиновая лампа…
– У нее стекло сто лет не чищено, – подхватила Евгения. – Смешная сказочка, про то, как Бог слепил из глины сперва Адама, потом из такой же глины ему жену – Лилит.
– А она сразу начала вредничать, самоутверждаться. – Девушки захохотали, Ирина Андреевна тоже. – Потом Лилит сбежала от него. Тогда Создатель вырезал ему новую, из ребра. Еву, послушную жену. Ну хорошо, об этом известно всем присутствующим. – Лилька махнула рукой. – В общем, дядька пристал к нам и…
– Но появился Николай Георгиевич и увел нас, – перебила ее Евгения, – повел вот за этим. – Она кивнула на стол. – За деньгами.
Ирина Андреевна снова окинула взглядом девушек. Какие они свежие, крепкие, налитые. Они сами не осознают свою силу и привлекательность. Ей вообще нравились нынешние молодые. Приятно, войдя в офис, увидеть глаза, обращенные к тебе, в которых нет застарелой злости.
Конечно, за их улыбками скрывается много чего: неведения – на кого работают, ради чего работают на самом деле. Все правильно: меньше знаешь – крепче спишь.
– Хорошо, разбирайтесь. Но я жду подробного письменного отчета о применении моей приманки. Не тяните. Мне это важно.
– Легко, – бросила Евгения.
– Раз плюнуть, – фыркнула Лилька.
2
Работу, за которую девушки должны отчитаться и на которой неожиданно разбогатели, нашел Костя. Его двоюродный дядя открыл игровой центр в перестроенном кинотеатре на севере Москвы. Он попросил племянника об одолжении – найти биологов, которые подготовили бы к бегам мадагаскарских тараканов.
Тараканьи бега – развлечение, известное еще в Древнем мире. Было время, когда их устраивали и на Руси. Многое из ушедшего возвращается, вернулись и бега. Еще недавно они развлекали только особо важных персон, а сейчас эта забава – не более чем еще одна для представителей эконом-класса. Так называл своих гостей Николай Георгиевич Никомадис, или просто Никос – для близких.
Но этого класса становится все больше, радовался хозяин, а стало быть, тот, кто вложится в странный на первый взгляд бизнес, не прогадает. Правда, он имел в виду не себя, поскольку занялся новым делом только «на минуточку». На то были свои причины.
Девушки чуть не с руки кормили кандидатов на успех тертыми яблоками и морковкой, сдували пылинки с полосатых спинок. Они проверяли дорожки – делали спектральный анализ поверхности, опасаясь, как бы конкуренты не подсыпали невидимую для глаза отраву. Они жаждали победы для дорогих питомцев, привезенных с острова Мадагаскар – до сих пор не утраченного рая для насекомых.
Уверенность в победе булькала в тайном флаконе, запертом в лабораторном шкафу Ирины Андреевны Карцевой. В нем – приманка, которую жаждали получить подруги. Ирина Андреевна, как ее мать, тоже, кстати, Евгения, но Тимофеевна, в честь которой названа дочь, готовит пахучие приманки на гормональной основе – феромонах. В этих феромонах таится причина всякого влечения: мужчины – к женщине, самки животного – к самцу и наоборот.
– Все просто, – объясняла Ирина Андреевна, когда они втроем сидели на веранде дома Карцевых. Девушки готовились к зачету, а мать помогала им разобраться в некоторых тонкостях своей науки. – С наступлением половой зрелости в организме женщины образуется аттрактант. Это летучее вещество возбуждает половой инстинкт у мужчин. Роковая любовь с точки зрения науки – ответ на запах, больше ничего, – она пожимала плечами.
– Но этот запах как-то нужно донести до… объекта, – заметила Лилька.
– Вещество выходит вместе с потом, вокруг женщины создается аура, невидимая, – объясняла Ирина Андреевна. – Ты читала хрестоматийную историю о страданиях герцога Анжуйского?
– Вообще-то я много чего читала про сексуальное воздействие запахов, – слегка смутилась Лилька. – Но про Анжуйского, наверно, пропустила.
– Восстановим исторический провал в твоей голове, – сказала Карцева. – Этот французский мужчина пострадал от женского запаха еще в шестнадцатом веке. На пышном балу его угораздило вытереть лицо платком весьма знатной особы. Но что началось после этого! Ни есть…
– Ни спать без нее, – перебила Лилька. – Поняла.
– А где находятся самые коварные железы? – тоном сурового преподавателя спросила Евгения, закрывая учебник.
– Под мышками, в паху, под грудью, – перечисляла Лилька.
– Ага. А как насчет ступней ног? Забыла?
– Во-от почему пили шампанское из дамских туфелек! – завопила Лилька, подпрыгивая на стуле. Он жалобно скрипел.
– Побереги мебель, – предупредила Евгения. – На этом стуле сидела моя бабушка, когда начала работать с феромонами.
– Ой, – Лилька привстала. – Простите, уважаемая мебель.
– Садись, не выдрючивайся!
– Давай дальше, образовывай, – Лилька смиренно сложила руки.
– А греческие мужчины, когда танцевали страстные народные танцы, клали носовые платки под мышки, – добавила Евгения и слегка порозовела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56