Даже, я бы сказала, самодоволен. Наверное, он считал, что создал в газете такой прекрасный микроклимат, что сотрудники не хотят от него уходить.
Кое-какой материал в следующий номер у меня уже имелся, потому я ушла из редакции, чтобы использовать служебное время в личных целях: навестить одного своего коллегу-журналиста, который писал для многих газет аналитические статьи и был в курсе всего, что происходит на политическом фронте не только в городе, но и крае.
Звали его Станислав Григорьев, и когда-то, когда мы работали в одной газете, он ухаживал за мной, как сам говорил, с серьезными намерениями.
Теперь у него тоже была семья, двухлетняя дочь, и мы остались добрыми друзьями, изредка оказывая друг другу мелкие услуги.
У Стаса был маленький кабинетик в редакции краевой газеты. Наверное, кем-то он в штате числился, чтобы иметь свое постоянное рабочее место. Поскольку он редко сидел на месте, я предварительно с ним созвонилась и получила милостивое разрешение на аудиенцию у мэтра.
— Только не опаздывай, — предупредил он. — Пятнадцать минут подожду, и только меня и видели! Как ты понимаешь, волка ноги кормят!
— А что, меня подозревают в непунктуальности? — огрызнулась я.
— До сего времени не подозревали, но теперь… Золотое перо кубанской журналистики может позволить себе некоторую небрежность…
— Чего ты выдумал, какое золотое перо? — удивилась я.
— Ну как же, можно сказать, личный бытописатель будущего мэра.
— Неужели обо мне так говорят? — ужаснулась я и подумала: правильно сделала, что не пошла к Забалуеву в работники, а то к званию бытописатель злая журналистская братия тут же придумала бы какой-нибудь уничижительный эпитет.
— Приветствую тебя, королева! — Григорьев поднялся из-за стола и приложился к ручке.
— Имеешь в виду, что точность — вежливость королей?
— И королев, — согласился он. И с ходу взял быка за рога, не дав мне открыть рот. — Процветаешь? Самый высокооплачиваемый журналист края.
— Да откуда эти измышления? — уже возмутилась я. — Как платили мне, так и платят. Разве что за особые заказы отдельно, как и всем. Подумаешь, один очерк написала.
— А репортаж о металлургах? — сощурился Стас.
Я даже поежилась под его внимательным взглядом.
Неужели он о чем-то догадывается? Или в номере забалуевского люкса имелась скрытая камера?
— Господи, газета еще не вышла, а Григорьев уже обо всем знает! — нарочито простонала я.
— Такая моя обязанность, матушка, — обо всех все знать. Рассказывай, что нового на политическом фронте. Каким образом собирается Забалуев удовлетворять свои имперские амбиции?
— Стас, кто кого попросил о встрече: ты меня или я тебя? Или попутно ты, как пчела, с каждого цветка желаешь иметь свою долю нектара?
— Но, дорогая, ты ведь не просто так мне позвонила. Тебе от меня что-нибудь нужно, верно? И при этом ты не хочешь ничего мне платить…
— Ты стал брать плату за беседу с друзьями? — нарочито ужаснулась я.
— И всегда брал! — расхохотался Стас. — Правда, у каждого своя плата. У меня — биты информации.
— Что же я могу дать тебе твоими битами?
— Не скромничай. Не каждый день те, кого приглашает на работу мистер Забалуев, отказывают ему.
Я почувствовала, как против воли краснею. Даже если в номере и не было скрытой камеры, то аналитик Григорьев все равно сделал нужные выводы, сопоставив разрозненные факты. Что же он еще знает?
— Многое, — ответил он на мой невысказанный вопрос и добавил мягко: — Ну ладно, не стану больше доставать кроликов из шляпы. Тем более что тебе это неприятно. А как же ты хотела: чем выше поднимаешься по общественной лестнице, тем большему количеству людей внизу ты видна… Говори, зачем пришла?
— Мой муж Евгений влип в нехорошую историю, — выпалила я.
— Наслышан, — кивнул Стас. Но от комментариев воздержался.
— Сейчас вроде бы все уладилось, но мне по-прежнему тревожно. Я не разобралась, как такое могло случиться, а потому все время настороже. А вдруг это повторится?
Григорьев помолчал. Потом качнул головой, будто в ответ на какие-то свои мысли.
— Я все-таки не металлург по образованию и в этом бизнесе не очень шарю, но если допустить, что все гораздо проще и лежит на поверхности… По крайней мере могу сказать тебе, что те, кто возит металл Евгению, составили с ним такой договор, в котором не оставили даже крохотной дырочки, куда в случае чего можно было бы юркнуть. Думаю, что договор у них даже драконовский — за день просрочки не просто пени, а процент на процент, так что им лучше платить за товар на неделю раньше, чем на день позже. В то же время твой Женя позволяет себе отдавать товар под реализацию, даже не озаботясь составлением каких-либо документов. Мол, они с Левой друзья…
— С каким Левой?
— С тем, что берет у него товар с базы. Подозреваю, что Лева мог еще не раз прокрутить свои деньги за металл, прежде чем отдавать их Евгению — халява, сэр! — если бы на него кое-кто не прикрикнул. Как и на тех, сверху, кто собирался содрать с Рагозина офигенный штраф. И после этого ты не пожелала осчастливить нашего металлического маэстро? Нехорошо, девушка!
Внешне Стас был серьезен, но глаза его смеялись. Это меня успокоило. Значит, Григорьев не знает. Или знает, но не все.
— И что я могу в этой ситуации сделать, как ты думаешь, а, Стас?
— Запретить своему муженьку заниматься бизнесом, — теперь уже без улыбки сказал он, — а то в следующий раз влетит так, что мало не покажется! Он ведь кто у тебя, экономист? И кажется, неплохой… Но это вовсе не значит, что твоему Жене не противопоказано иметь свое дело. Он может неплохо получать на службе у кого-нибудь, кто имеет хватку, но в экономике не слишком шарит, понимаешь? А чтобы свой бизнес от чужих загребущих рук защищать, ему надо иметь, прости, дорогая, совсем другой характер… Мне и самому неприятно тебе об этом говорить, но какого черта он с металлом завязался? Тут столько посредников, ловчил, мошенников. Надо не только эту сферу досконально знать, но и уметь защищаться. А Евгений Рагозин…
— Что — Евгений Рагозин?
— Ну вот, заставляешь бочку катить на любимого супруга. Да, он знает, что такое хороший или плохой металл, откуда берется, сколько стоит, но этого мало, чтобы в таком бизнесе преуспевать… Посмеиваются над ним серьезные ребята… А он к тому же не хочет слушать добрых советов… Ах, как мне не нравится говорить неприятные вещи красивой женщине!
Может, чего-то я и недопонимала, но одно уловила: я должна запретить Жене заниматься делом, которым он гордится. Которое сам создал… Неужели Стас думает, будто Женя меня послушает?
Я вспомнила, как мужу удалось выбить участок под свою металлобазу, сколько очередей к кабинетам он отстоял, пока не оформил ее в свою собственность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61