– Я много чего хотел сказать вам, – начал Слоан.
Ее глаза застыли в молчаливой тревоге, они были устремлены прямо на него. Слишком уж явно его признание совпадало с ее мыслями.
Но он продолжал смотреть в чашку, которую держал в руках. Как бы он отреагировал, если бы узнал о ее чувствах?
Тревога терзала Рэйчел, и она не могла справиться с дрожью во всем теле.
Он вздохнул, не поднимая глаз.
– Тот поцелуй не был для меня всего лишь ошибкой, которой я стыжусь, – наконец снова начал говорить Слоан.
Подавленность его тона удручала ее. Жалость переросла в сочувствие, на смену которому пришло беспокойство. Глубочайшее чувство сострадания и нежности охватило Рэйчел. Ей было невыносимо видеть его безнадежное отчаяние.
Несколько вопросов крутились в ее голове, но она продолжала молчать, считая, что ему надо дать высказаться до конца.
Очень долго он сидел молча, не шевелясь.
Когда он опять заговорил, его голос звучал совсем тихо:
– Я допустил ее смерть, Рэйчел.
Он не уточнил, кого имеет в виду, но было ясно, что речь идет об Оливии.
Ей хотелось погладить его, как ребенка, прикоснуться к его руке, произнести слова утешения, сказать, что нельзя так думать. Но что-то останавливало ее. Впервые она видела Слоана настолько убитым горем.
Конечно, она могла бы поддержать его сейчас. Он выглядел таким.., хрупким. Таким уязвимым. И Рэйчел подумала, что если она дотронется до него, то ощутит трепет, как от прикосновения к старинному зеркалу, хранящему воспоминания о тысячах теней прошлого.
– Если я действительно хороший врач, – Слоан говорил почти шепотом, – почему, черт возьми, я не смог спасти свою собственную жену?
Он не ожидал ответа на свой вопрос. Рэйчел это знала. Она чувствовала, что его гнев обращен не против нее, а против самого себя.
– Вы не онколог, – мягко заметила она.
– Вы полагаете, это имеет значение?
Его вопрос, откровенный и жестокий, задел ее. Но она поняла, что Слоан не стремится ее обидеть. Его мучили угрызения совести. Глубоко личное, непримиримое чувство вины. То, что было спрятано в его душе в течение длительного времени, вдруг вышло наружу.
Годы она жила с сознанием своей греховности из-за чувства любви к мужу своей лучшей подруги, которое с недавних пор стало сильнее, чем прежде. Но теперь, видя истинное состояние Слоана, она вдруг поняла, что все ее страдания несопоставимы с его муками. По сравнению со свинцовой горечью, лежавшей у него на сердце, они были легкими как пух.
– Да, – сказала она, кивнув, – я думаю, это имеет огромное значение. Вы прекрасно знаете, что Оливия находилась под наблюдением самого лучшего специалиста по опухолям молочной железы.
Ее замечание было нелепо, но таким образом она пыталась убедить его, что обвинять себя в смерти жены абсурдно.
– Я должен был отследить начало заболевания, – сказал он, – должен был заметить, что она больна. У нее были налицо все признаки.
– Никаких признаков не было. А если и были, то только Оливия могла заметить их. Но она не обращала на них внимания. В этом не может быть никаких сомнений.
– Мне следовало сразу же убедить ее сделать анализы…
– Слоан, гинеколог осматривал ее, – возразила Рэйчел. – Он знал свое дело и выполнял прежде всего обязательное медицинское правило. Такое же, как то, что женщина после сорока лет ежегодно должна делать маммографию. Вы же не могли сделать это за нее. – Рэйчел, остановилась, чтобы перевести дыхание. Но похоже, ее слова мало подействовали на Слоана.
В его глазах вспыхнул огонь раздражения.
– Вот за это я и наказан, – отрезал он. – Именно поэтому я виноват в ее смерти.
Его гнев нарастал. Рэйчел поняла, что она ни в чем не сможет его убедить. Ее усилия напрасны. Наконец страдания явно стали невыносимыми для него, и он дал ем выход:
– Я недостаточно любил ее, будь я проклят! Я не пытался уберечь ее, защитить от болезни.
Спасти от смерти.
Он поднял руку и потер лоб кончиками пальцев. Порыв отчаяния начал угасать. Когда он взглянул на нее, Рэйчел заметила, что его взгляд постепенно становился более спокойным. Но медленно возвращающееся уныние беспокоило ее гораздо сильнее, чем вспышка его гнева.
Удрученная его состоянием, она сидела, закусив губу и пытаясь сдержать слезы. Было ясно, что он очень тосковал по жене, не представляя себе жизни без нее. Гнетущие мысли переполняли Рэйчел.
Она сжала рукой горло, стараясь подавить свои переживания.
Ее голос был очень тих и нежен, когда она сказала:
– Как бы вы ни любили Оливию, вы не могли спасти ее. Никому это было не под силу. Ни вам, ни вашим дочерям, ни мне. Даже врачам-специалистам. Все мы пытались сделать все что можно, но тщетно. Ее любили очень многие. О ней многие заботились. И все равно невозможно было что-нибудь сделать.
– Но.., вы не понимаете.
Наконец Рэйчел почувствовала, что больше не может сдерживать себя. Она придвинулась ближе к Слоану и положила руку ему на плечо, ощутив сквозь тонкую ткань рубашки жар его тела.
– Ну так объясните мне, – попросила она спокойно.
Он с трудом откашлялся и теперь смотрел прямо перед собой ничего не видящими глазами.
– Что вы имеете в виду, Слоан? – спросила Рэйчел.
С минуту он сидел, крепко стиснув зубы, и она решила, что он больше не желает обсуждать этот вопрос. Но она должна была заставить его выговориться, рассказать о самых тяжелых переживаниях и тем самым освободить его от них.
Слоан тяжело вздохнул и поднял на нее глаза.
– Я не любил ее, – произнес он и покачал головой. – Не любил так, как мужу следует любить жену и мать своих детей. Я просто заботился о ней. Конечно, я не хотел потерять ее, но…
Напряжение, охватившее Рэйчел, немного спало. Она была опечалена и никак не могла поверить в то, что услышала.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – недоуменно пробормотала она, убрав свою руку и продолжая пристально смотреть на него. – Конечно, вы заботились об Оливии. Вы любили ее.
Вы женились на ней. Вы были одной семьей.
Вы были вместе, а это то, о чем я мечтала всю свою жизнь, подумала она.
Странно было слушать откровения Слоана о том, что он недостаточно любил жену. Но Рэйчел с ужасом понимала и другое – ее удивляли его слова, однако в глубине души она мечтала услышать подтверждение того, что в его отношениях с женой не все было в порядке. Она очень любила Оливию и заботилась о своей подруге с величайшей самоотверженностью. И ей ничего не требовалось, кроме убеждения, что Оливия любима своим мужем. Рэйчел понимала, что между Оливией и Слоаном не было идеальных взаимоотношений. Невозможно быть близкой подругой и не знать, что в семье дорогого тебе человека есть проблемы, что дела обстоят не лучшим образом, как бы Оливия ни пыталась скрыть это.
Но Рэйчел никогда и мысли не допускала, что Слоан был несчастен в браке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32