миновал квартал Земмелака, где смуглые молчаливые люди вырезали из опала статуэтки священных кошек, и вышел на улицу Богомазов. На ней ремесленники вырезали статуи человекотигров из глыб кроваво-красного алебастра, который добывают на шахтах Бартоски, недалеко от Красных холмов Огненной земли. При виде Тэйна желтые бритоголовые резчики поднимали головы и провожали его взглядом.
Им было интересно узнать, кто этот искатель приключений и каким удивительным ветром судьба занесла его в этот город. Тэйн шел вперед, а за его спиной любопытствующая толпа не уставала перешептываться…
На улице Виноторговцев странник вошел в трактир «Дом тринадцати удовольствий». Пробравшись сквозь толпу у входа в задымленный зал, он присел к дальнему столику. Хозяин – толстый темно-лиловый спикан – принес ему флягу отменного эля, какой варят на Нетхарне. Но Тэйн выплеснул его на посыпанный опилками пол и с такой силой сжал пальцами бронзовый сосуд, что тот превратился в увесистый металлический комок.
– Выпью зеленого вина с Беллерофона, – мягко произнес он, а бедный Спикан никак не мог оторвать широко раскрытых белых глаз от руки, которая легко, как комок бумаги, смяла металлический сосуд. Опомнившись, хозяин с необычайной быстротой принес гостю зеленое вино в каменном гранатовом кувшине. Взгляды присутствующих устремились на Тэйна, на его большое вызолоченное загаром тело; они скользили взглядами по великолепному рельефному торсу, украшенному узором крепких мускулов, оплетающих кости, и старались держаться подальше от его столика.
Итак, Тэйн развалился поудобнее и, потягивая ледяное мятное вино, посматривал на танцующих девиц. Женские фигуры извивались в чувственном танце, но Тэйн прошел сотни миров и узнал в них псевдоженщин с Шууты.
Вдоль задней стены таверны протянулся ряд занавешенных кабин. Из-за сиреневой портьеры одной из них высунулась сильная белая рука, украшенная перстнем с огромным красным камнем в оправе из редкого зеленого металла. Камень сверкал и переливался, в то время как палец показывал на спину Тэйна.
Ничего не подозревающий странник допил вино и достал из сумки на ремне платок из золотистого шелка. Вытерев губы, он небрежно накрыл платком свою правую руку.
Неподалеку от входа у стойки бара с мраморной столешницей в толпе астронавтов, прибывших с соседних звезд, стоял незнакомец. Все это время он, не показывая вида, наблюдал за кабиной с задернутой портьерой. От него не ускользнул указующий перст белой руки. Наблюдатель расплатился по счету и направился к столику, за которым небрежно поигрывал платком и потягивал мятное вино Тэйн. Проходя мимо искателя приключений, он споткнулся, или сделал вид, что споткнулся, о его вытянутую ногу. Незнакомец разразился потоком брани и остановился, сплюнув на пол между широко расставленных ног Тэйна.
– Ты, гнусный слизняк из джунглей, убери ноги, или я их отрежу и заставлю сожрать… Тебя заставлю, вонючее отродье девятой выгребной ямы преисподней…
Тэйн лениво смерил его взглядом серых стальных глаз: широкие плечи ормизианского борца, бритая голова и подрезанные уши чадорианского убийцы. Крошечные злобные зеленые глазки бандита светились упорством, а нос представлял из себя странное месиво, будто его ломали, потом пытались выправить, потом снова ломали, пока на его месте не осталась безобразная груда хрящей.
Тэйн не ответил. Он улыбался.
В зале повисла могильная тишина. С ближайших столиков посетителей как ветром сдуло. В застывшем воздухе росло напряжение, какое бывает перед грозой.
Чадорианец выхватил иссеченной шрамами огромной ручищей уродливый и кривой сирийский меч и слегка поигрывал им. Губы, приоткрытые в кривой усмешке, обнажали гнилые зубы. Их зеленоватый оттенок говорил о пристрастии к наркотику со странным названием – Цветок смерти. Тэйн не сделал ни одного движения. Он улыбался.
Озадаченный его реакцией чадорианец тем не менее продолжал насмехаться:
– Твое девичье личико в обрамлении миленьких красных локонов мне кажется знакомым, золоченый мальчик! Нет сомнений, что я знал твою мать – не она ли была шлюхой в доме Юдорны в воровском квартале? По-моему, я имел ее за несколько медяков – никакого удовольствия, зато подцепил заразу…
Продолжая вежливо улыбаться, чуть подавшись вперед, Тэйн медленно стянул с правой руки золотистый платок.
Под ним оказался лазерный пистолет, дуло которого холодным голубым глазом смотрело прямо в брюхо чадорианца.
Этот миг длился вечность. У бандита посерели даже губы. Наемник как-то обмяк, будто последняя капля мужества внезапно покинула его, и стоял слабый и мягкий, как тающий воск. Зал выдохнул в едином порыве.
– Я… послушай, приятель… – онемевшими губами попытался оправдаться чадорианец.
Тэйн выстрелил.
Нестерпимо яркая огненная игла цвета электрик вылетела из дула пистолета и ударила в клинок кривого и длинного сирийского меча, как раз рядом с рукоятью. Сталь внезапно покраснела, потом приобрела грязно-желтый оттенок и наконец раскалилась добела. Меч согнулся и стек на пол дымящимися огненными каплями. Клинок растаял, как свеча в топке.
Ощутив на ладони капли расплавленного металла, чадорианец взвыл от боли и судорожно затряс рукой, пытаясь отделаться от прилипшей к ней раскаленной рукояти. Наконец она упала на пол, сорвав с ладони куски обожженной кожи. Схватившись за запястье правой руки, покрытой страшными ожогами, чадорианец ревел от невероятной боли. Металлическая рукоять меча, отделанная кожей животного, прожгла человеческую кожу и мясо вплоть до кости, причиняя нестерпимые муки.
Тэйн щелчком выключил гудящий лазер и положил пистолет на стол. С ленивой грацией он вскочил на ноги. Небрежно расстегнув пряжку на портупее, он положил перевязь на стол и, шагнув к завывающему чадорианцу, наградил его двумя мощными ударами.
Первый пришелся прямо в солнечное сплетение. Огромный, как молот, кулак Тэйна по самое запястье погрузился в мягкую полость человеческого желудка – страшный и резкий удар. Воздух со свистом вышел из легких бандита, лицо побагровело, и бедняга согнулся пополам.
Второй удар был направлен снизу, от колен. На чадорианца обрушилась концентрированная мощь стальных мускулов бедер, спины, плеч и великолепно развитых рук, – каждый атом натренированного тела Тэйна подчинялся единому намерению.
Удар, направленный прямо в челюсть бандита, так и не успевшего разогнуться после первого потрясения, заставил его, резко выпрямиться. Хук оказался настолько силен, что несчастного приподняло на несколько дюймов над полом и отбросило назад. Наемник рухнул на стол с такой силой, что столешница треснула, а шесть ножек печально вытянулись на посыпанном опилками полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Им было интересно узнать, кто этот искатель приключений и каким удивительным ветром судьба занесла его в этот город. Тэйн шел вперед, а за его спиной любопытствующая толпа не уставала перешептываться…
На улице Виноторговцев странник вошел в трактир «Дом тринадцати удовольствий». Пробравшись сквозь толпу у входа в задымленный зал, он присел к дальнему столику. Хозяин – толстый темно-лиловый спикан – принес ему флягу отменного эля, какой варят на Нетхарне. Но Тэйн выплеснул его на посыпанный опилками пол и с такой силой сжал пальцами бронзовый сосуд, что тот превратился в увесистый металлический комок.
– Выпью зеленого вина с Беллерофона, – мягко произнес он, а бедный Спикан никак не мог оторвать широко раскрытых белых глаз от руки, которая легко, как комок бумаги, смяла металлический сосуд. Опомнившись, хозяин с необычайной быстротой принес гостю зеленое вино в каменном гранатовом кувшине. Взгляды присутствующих устремились на Тэйна, на его большое вызолоченное загаром тело; они скользили взглядами по великолепному рельефному торсу, украшенному узором крепких мускулов, оплетающих кости, и старались держаться подальше от его столика.
Итак, Тэйн развалился поудобнее и, потягивая ледяное мятное вино, посматривал на танцующих девиц. Женские фигуры извивались в чувственном танце, но Тэйн прошел сотни миров и узнал в них псевдоженщин с Шууты.
Вдоль задней стены таверны протянулся ряд занавешенных кабин. Из-за сиреневой портьеры одной из них высунулась сильная белая рука, украшенная перстнем с огромным красным камнем в оправе из редкого зеленого металла. Камень сверкал и переливался, в то время как палец показывал на спину Тэйна.
Ничего не подозревающий странник допил вино и достал из сумки на ремне платок из золотистого шелка. Вытерев губы, он небрежно накрыл платком свою правую руку.
Неподалеку от входа у стойки бара с мраморной столешницей в толпе астронавтов, прибывших с соседних звезд, стоял незнакомец. Все это время он, не показывая вида, наблюдал за кабиной с задернутой портьерой. От него не ускользнул указующий перст белой руки. Наблюдатель расплатился по счету и направился к столику, за которым небрежно поигрывал платком и потягивал мятное вино Тэйн. Проходя мимо искателя приключений, он споткнулся, или сделал вид, что споткнулся, о его вытянутую ногу. Незнакомец разразился потоком брани и остановился, сплюнув на пол между широко расставленных ног Тэйна.
– Ты, гнусный слизняк из джунглей, убери ноги, или я их отрежу и заставлю сожрать… Тебя заставлю, вонючее отродье девятой выгребной ямы преисподней…
Тэйн лениво смерил его взглядом серых стальных глаз: широкие плечи ормизианского борца, бритая голова и подрезанные уши чадорианского убийцы. Крошечные злобные зеленые глазки бандита светились упорством, а нос представлял из себя странное месиво, будто его ломали, потом пытались выправить, потом снова ломали, пока на его месте не осталась безобразная груда хрящей.
Тэйн не ответил. Он улыбался.
В зале повисла могильная тишина. С ближайших столиков посетителей как ветром сдуло. В застывшем воздухе росло напряжение, какое бывает перед грозой.
Чадорианец выхватил иссеченной шрамами огромной ручищей уродливый и кривой сирийский меч и слегка поигрывал им. Губы, приоткрытые в кривой усмешке, обнажали гнилые зубы. Их зеленоватый оттенок говорил о пристрастии к наркотику со странным названием – Цветок смерти. Тэйн не сделал ни одного движения. Он улыбался.
Озадаченный его реакцией чадорианец тем не менее продолжал насмехаться:
– Твое девичье личико в обрамлении миленьких красных локонов мне кажется знакомым, золоченый мальчик! Нет сомнений, что я знал твою мать – не она ли была шлюхой в доме Юдорны в воровском квартале? По-моему, я имел ее за несколько медяков – никакого удовольствия, зато подцепил заразу…
Продолжая вежливо улыбаться, чуть подавшись вперед, Тэйн медленно стянул с правой руки золотистый платок.
Под ним оказался лазерный пистолет, дуло которого холодным голубым глазом смотрело прямо в брюхо чадорианца.
Этот миг длился вечность. У бандита посерели даже губы. Наемник как-то обмяк, будто последняя капля мужества внезапно покинула его, и стоял слабый и мягкий, как тающий воск. Зал выдохнул в едином порыве.
– Я… послушай, приятель… – онемевшими губами попытался оправдаться чадорианец.
Тэйн выстрелил.
Нестерпимо яркая огненная игла цвета электрик вылетела из дула пистолета и ударила в клинок кривого и длинного сирийского меча, как раз рядом с рукоятью. Сталь внезапно покраснела, потом приобрела грязно-желтый оттенок и наконец раскалилась добела. Меч согнулся и стек на пол дымящимися огненными каплями. Клинок растаял, как свеча в топке.
Ощутив на ладони капли расплавленного металла, чадорианец взвыл от боли и судорожно затряс рукой, пытаясь отделаться от прилипшей к ней раскаленной рукояти. Наконец она упала на пол, сорвав с ладони куски обожженной кожи. Схватившись за запястье правой руки, покрытой страшными ожогами, чадорианец ревел от невероятной боли. Металлическая рукоять меча, отделанная кожей животного, прожгла человеческую кожу и мясо вплоть до кости, причиняя нестерпимые муки.
Тэйн щелчком выключил гудящий лазер и положил пистолет на стол. С ленивой грацией он вскочил на ноги. Небрежно расстегнув пряжку на портупее, он положил перевязь на стол и, шагнув к завывающему чадорианцу, наградил его двумя мощными ударами.
Первый пришелся прямо в солнечное сплетение. Огромный, как молот, кулак Тэйна по самое запястье погрузился в мягкую полость человеческого желудка – страшный и резкий удар. Воздух со свистом вышел из легких бандита, лицо побагровело, и бедняга согнулся пополам.
Второй удар был направлен снизу, от колен. На чадорианца обрушилась концентрированная мощь стальных мускулов бедер, спины, плеч и великолепно развитых рук, – каждый атом натренированного тела Тэйна подчинялся единому намерению.
Удар, направленный прямо в челюсть бандита, так и не успевшего разогнуться после первого потрясения, заставил его, резко выпрямиться. Хук оказался настолько силен, что несчастного приподняло на несколько дюймов над полом и отбросило назад. Наемник рухнул на стол с такой силой, что столешница треснула, а шесть ножек печально вытянулись на посыпанном опилками полу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30