– И Одиль Жоли, – добавила с улыбкой Элен.
– Главным образом Одиль Жоли, – согласилась мадам Дюпре.
– Видимо, граф смотрит на это по-другому. Мне кажется, он просто боится, что, если я начну заниматься журналом, у меня не останется для него времени.
– И что же ты собираешься делать?
– Пока я знаю только одно: мне никогда не основать свой собственный журнал на те деньги, которые я получаю как модель. Их просто недостаточно. У меня также нет никакой надежды на то, что граф когда-нибудь окажет мне помощь в этом деле. – Элен безнадежно вздохнула.
– Всегда очень трудно что-либо начинать, а женщине труднее вдвойне.
– Так что же мне делать?
– Ждать, – посоветовала мадам Дюпре. – Ты должна терпеливо ждать и, когда такая возможность представится, не упустить свой шанс. Судьба обязательно подарит тебе такую возможность. Важно не растеряться и, собравшись с силами, приступить к делу. Тогда точно все получится. У меня был шанс, но я не сумела им воспользоваться. Я даже не распознала его, а когда поняла, было уже поздно.
– Я жду, – ответила Элен, – но…
– Ты молода, – прервала ее мадам Дюпре, – еще очень молода. Время работает на тебя. Ведь ты и так уже сделала несколько шагов в этом направлении.
– Не понимаю, – отозвалась Элен.
Мадам Дюпре ласково посмотрела на девушку.
– Ну как же? Журнал – это твоя судьба, это у тебя в крови, и все, за что бы ты ни бралась, только приближает тебя к цели. Когда ты впервые пришла в мой магазин, ты сделала первый шаг. Вторым был месяц, проведенный в замке. Сейчас ты видишь индустрию моды изнутри. Медленно, но верно ты двигаешься вперед. Это как виноград, из которого делают вино. Он должен быть собран в нужный момент, не раньше и не позже.
Багхат Хеопс самодовольно улыбнулся.
– Месье Боннард очень скоро займется вами, – сказал молодой человек, проводив его в кабинет и льстиво улыбаясь.
Скромно обставленный кабинет находился на втором этаже дома номер девять на Вандомской площади.
Этот магазин мало чем отличался от других дорогих магазинов, расположенных неподалеку. На первом этаже располагался торговый зал, второй был административным, здесь же была и скупка изделий. На окнах цокольного этажа и на белом навесе, сделанном в виде раковины, от руки было выведено: «Клод Яссель».
Хеопс закурил коричневую египетскую сигарету и выпустил к потолку едкий дым. Поставив на пол чемоданчик, он встал и начал нервно ходить по комнате. Ему не терпелось обменять ювелирные изделия, которые он принес, на шестизначный чек. Сигарета догорела почти до конца, Хеопс оглядел комнату в поисках пепельницы, но ее, как всегда, не было. Пришлось стряхнуть пепел за обшлаг брюк.
Наконец в кабинет вошел высокий, солидного вида мужчина в очень дорогом костюме.
– Бонжур, месье Хеопс, – бросил он отрывисто.
– Бонжур, месье Боннард, – ответил Хеопс сладким голосом, сел на прежнее место, незаметно затушил пальцами окурок и тоже сунул его за обшлаг брюк.
– С чем пожаловали на сей раз, месье Хеопс? – резко спросил Боннард.
Хеопс нервно улыбнулся, золотой зуб у него во рту ярко вспыхнул.
– У меня есть кое-какие ювелирные изделия, с которыми мне бы хотелось распрощаться. – Он вытер вспотевший лоб. – Благоразумно, конечно.
– Естественно. – На сей раз Боннард позволил себе некое подобие улыбки.
Хеопс, впрочем, благоразумием не отличался. Он подхватил это слово у замужних женщин, которые пользовались им, попав в беду или оставшись без денег. Эти матроны настаивали, чтобы их драгоценные камни перед продажей были вставлены в другую оправу – не дай бог узнают, что они находятся в стесненных обстоятельствах! Хеопс, однако, никогда не настаивал на другой оправе. Для него слово «благоразумие» означало, что никто не должен знать, кому принадлежат драгоценности.
– Вещь удивительная! – восторженно воскликнул он. – Это ожерелье достойно самой императрицы.
– Нельзя ли посмотреть? – Боннард протянул руку.
– Конечно. – Схватив чемоданчик, Хеопс открыл его и, вытащив продолговатую изящную коробочку, положил ее на стол, поближе к Боннарду. На крышке было напечатано: «Ван Клиф и Апель».
Ювелир бесстрастно открыл крышку. Достав из ящика стола бархатную салфетку, он разложил на ней колье. Сапфиры вспыхнули синим огнем. Окружавшие их бриллианты засверкали, словно лед. Дыхание Хеопса участилось, но Боннард даже не взглянул на него. Он включил мощные лампы и потянулся за лупой. В данный момент самый прекрасный драгоценный камень для него ничем не отличался от простого обручального кольца. Это был просто товар. Только когда он будет показывать товар потенциальному покупателю, его отношение к нему изменится. Тогда он будет лебезить, нахваливая колье самыми пышными фразами.
– Лучший образец, не так ли? – спросил Хеопс улыбаясь. Боннард молча изучал каждый камень.
«Сноб, – подумал про себя Хеопс. – Он считает, что лучше всех разбирается в камнях». Чтобы как-то отвлечься, он стал заниматься подсчетами. Возможно, ему удастся получить за колье половину его продажной цены, а эта цена, насколько он знал, была не меньше двухсот пятидесяти тысяч франков. Он поздравил себя с тем, что ему удалось купить его всего за каких-то пятнадцать тысяч. Возможно, Боннард купит его за сто двадцать пять тысяч. Доход в сто десять тысяч – совсем неплохая цена за один поход к ювелиру. Да, совсем неплохая. Остается надеяться, что женщина, которая продала ему колье, будет и дальше приносить ему свои драгоценности. Скорее всего так оно и будет, она ведь не пошла к более дорогим ювелирам и не знает, что он не сдержал своего обещания по части продажи изделий. Большая часть драгоценностей была куплена магазинами, расположенными на бульваре Фобур-Сен-Оноре. А остальные взяли в магазины, находившиеся в трех кварталах от того места, где они были куплены.
Хеопс снова промокнул лоб носовым платком. Оставалось только надеяться, что она не слишком скоро узнает об этом. Она была для него курочкой, несшей золотые яйца. Яйца в целых двадцать четыре карата.
Глава 9
Время приближалось к трем, и в комнате было темно. Элен сидела у окна и смотрела на падавший снег. Подтянув колени к подбородку, она уперлась лбом в оконное стекло.
Прошло уже несколько часов. Ее глаза всматривались в ночь. Через толстое бронированное стекло мир за окном казался искаженным. Все словно вытягивалось или сплющивалось в зависимости от того, под каким углом она смотрела. «Прямо как в зеркалах комнаты смеха», – подумала она. Только на самом деле ничего смешного не было. Наоборот, все очень страшно. Очень.
До сегодняшнего дня все шло просто расчудесно. Она стала топ-моделью у Одиль Жоли и пользовалась всеми благами, которые предоставлял ей граф. От него она получила целый гардероб самой модной одежды, драгоценности, которые она регулярно продавала, чтобы платить Хеберле, и целых три манто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68