Конечно, приятно, что они доверяют ей. Но вдруг она не справится? Может быть, родители решили на деле проверить ее?
— Они оставили тебя с сотрясением мозга и огромным синяком на лбу, — продолжал удивляться Мигель.
— Никакого сотрясения у меня нет, а о синяке и думать не стоит, — ответила Анна.
— Не знаю, ты выглядишь так, как будто сейчас упадешь. — Он взял ее ладони в свои. Нежная кожа стерлась и кровоточила. Она попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее руки. — Нормальные девушки носят перчатки, когда выполняют тяжелую физическую работу.
Прикосновение его рук повергло ее в растерянность; Анна не нашлась что сказать, а только с испугом смотрела на него.
— Последний раз тебе говорю, что нет у меня никакого сотрясения. А перчатки у меня есть, я сняла их только несколько минут назад, — наконец проговорила она.
— Я так и думал. У тебя такая мягкая кожа, что даже перчатки не помогают.
— Что ты понимаешь в этом? — Она невольно смерила его оценивающим взглядом. Грязь, навоз и трава оставили яркие следы на его джинсах и рубашке. Глаза покраснели от долгого пребывания на солнце. И Анна вдруг почувствовала нежность к нему. Этот человек так тяжело работает не только на себя, но и на ее родителей. Это вызывало глубокое уважение к нему. — Ты и сам выглядишь не лучше.
— Я привык к такой жизни, а ты нет.
— Наверное, ты считаешь, что моя профессия не требует самоотдачи, — сказала она.
— Я ничего не понимаю в твоей профессии, но уверен, что после игры на фортепьяно ты выглядишь вовсе не так. Пойдем в дом, я попробую привести твои руки в порядок.
— Мигель, это всего лишь волдыри. Мигелю совсем не хотелось спорить с ней в такое время. Ему было ясно, что завтра она не сможет встать с постели, и надо позаботиться о том, чтобы найти ей замену.
— Твои руки надо обработать и перебинтовать, — отрезал он.
— Но как я смогу принять ванну с бинтами на руках? Не могу же я лечь в таком виде! — Она с отвращением поглядела на свою грязную одежду.
— Ладно, я подожду, пока ты выйдешь из ванной, — предложил он.
Он выпустил ее руки, но Анна не успела вздохнуть от облегчения, что он уже не касается ее, как Мигель обнял ее за плечи и вывел из конюшни.
— Надеюсь, что у Хло в холодильнике остались хоть какие-то продукты, — сказал он, — а то я уехал до того, как повар приготовил ужин.
— И часто ты совершаешь набеги на холодильник моих родителей? — сухо осведомилась она.
— Как только они уезжают, я сразу же ворую их драгоценности, чтобы купить себе выпивку, — ответил он, запирая дверь на замок.
Обернувшись, он заметил усмешку на ее лице и подумал, что она вообще вряд ли умеет улыбаться по-доброму.
Когда они вошли в дом, Анна тут же ушла в ванную. Мигель вымыл руки на кухне и проверил содержимое холодильника. Как он и предполагал, там оказалось целое блюдо бифштексов. Он засунул их в микроволновку и занялся приготовлением салата.
Когда Анна появилась на кухне, ужин был готов, на плите дымился крепкий кофе. Она замерла от удивления.
— Так ты не шутил насчет холодильника? — вырвалось у нее.
— Конечно, нет. Твои родители всегда уговаривали меня не стесняться. Когда я тут оказываюсь, то непременно пользуюсь случаем, — ответил он с усмешкой.
Анну покоробило. Человек, не проработавший здесь и года, уже чувствует себя как дома, хотя она сама, выросшая на этом ранчо, за период странствий как бы отвыкла и ощущает себя почти чужой. Увы, здесь многое изменилось. Или она изменилась?
Мигель жестом пригласил ее к столу.
— Садись, я посмотрю твои руки перед едой, — сказал он.
Анна хотела было ответить, что это не его забота, но прикусила язык. В конце концов, он хотел ей помочь, а быть неблагодарной она не могла. Она уселась и положила руки на стол ладонями кверху. Мигель достал аптечку из холодильника. Увидев волдыри на ее руках, он едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Подумать только, как долго ему придется терпеть ее выходки!
— Ты всегда была такой упрямой? — спросил он, обрабатывая рану.
— Нет, упрямцем в семье всегда считался мой брат Адам. Если уж что-то вобьет себе в голову, то никакими силами его не уговорить.
— Хм. Если бы вы не были так похожи внешне, я бы никогда не подумал, что вы близнецы. Уж очень вы разные.
— В каком смысле?
Он поднял голову и внимательно посмотрел на нее. И вновь Анна ощутила себя раздетой под этим пристальным взором. Она с трудом заставила себя дышать ровно, как будто для нее ничего не значат ни его взгляды, ни прикосновения его рук.
— Твой брат не производит впечатления трудного подростка.
— Если ты так думаешь, то совершенно не знаешь Адама. У него свои демоны в голове.
— У всех есть свои демоны. Но он по крайней мере обладает хорошим чувством юмора. Умеет смеяться и часто это делает.
— Но ты сам, похоже, не обладаешь этим замечательным качеством, — холодно парировала она.
— Мало найдется людей, которые не потеряют чувства юмора перед разгневанной тигрицей, — ответил он, продолжая обрабатывать ее раны.
Боль и ярость заставили Анну сжать зубы.
— Ты просто невыносим. Теперь мне понятно, почему ты живешь здесь совершенно один.
Он лениво скользнул взглядом по ее лицу.
Анна почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце. Она никогда не встречала человека, который действовал бы на нее так.
— Я живу один, потому что меня это устраивает. А не потому, что я вынужден.
Он занялся перевязкой, и Анне оставалось только изучать волнистые пряди темных волос у него на затылке, следить за ловкими движениями больших рук. От него исходил запах пота, пыли, лошадей.
— Мама говорила, что ты был женат, — услышала она себя, прежде чем успела остановиться.
Он даже не взглянул на нее.
— Да, это правда. Я был женат. Один раз.
— Думаю, тебе не хочется рассказывать, что произошло?
Он поднял на нее хмурые глаза.
— Как это — что произошло? — переспросил он.
— Ну, почему вы расстались.
— Скажем, она хотела больше, чем я мог ей дать.
В его голосе чувствовалась горечь. Анне стало интересно, сколько времени прошло с их развода. Со слов матери она поняла, что много. Значит, он либо все еще любит свою бывшую жену, либо ненавидит. Ей хотелось бы это знать… почему, интересно?
Тем временем Мигель кончил бинтовать ее ладони, внимательно осмотрел результаты своей работы, сложил бинты в аптечку и убрал ее назад в холодильник.
Туго перевязанные руки болели гораздо меньше.
— Спасибо большое, Мигель, — поблагодарила она его.
Он не ожидал от нее никакой благодарности. Поступки этой женщины совершенно непредсказуемы…
— Да пожалуйста, — пробормотал он. Внезапно он смутился и, чтобы скрыть это, повернулся к холодильнику.
Они занялись едой, потом Анна сказала:
— Мне кажется, что ты не говорил мне, почему решил вернуться на ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Они оставили тебя с сотрясением мозга и огромным синяком на лбу, — продолжал удивляться Мигель.
— Никакого сотрясения у меня нет, а о синяке и думать не стоит, — ответила Анна.
— Не знаю, ты выглядишь так, как будто сейчас упадешь. — Он взял ее ладони в свои. Нежная кожа стерлась и кровоточила. Она попыталась вырваться, но он только крепче сжал ее руки. — Нормальные девушки носят перчатки, когда выполняют тяжелую физическую работу.
Прикосновение его рук повергло ее в растерянность; Анна не нашлась что сказать, а только с испугом смотрела на него.
— Последний раз тебе говорю, что нет у меня никакого сотрясения. А перчатки у меня есть, я сняла их только несколько минут назад, — наконец проговорила она.
— Я так и думал. У тебя такая мягкая кожа, что даже перчатки не помогают.
— Что ты понимаешь в этом? — Она невольно смерила его оценивающим взглядом. Грязь, навоз и трава оставили яркие следы на его джинсах и рубашке. Глаза покраснели от долгого пребывания на солнце. И Анна вдруг почувствовала нежность к нему. Этот человек так тяжело работает не только на себя, но и на ее родителей. Это вызывало глубокое уважение к нему. — Ты и сам выглядишь не лучше.
— Я привык к такой жизни, а ты нет.
— Наверное, ты считаешь, что моя профессия не требует самоотдачи, — сказала она.
— Я ничего не понимаю в твоей профессии, но уверен, что после игры на фортепьяно ты выглядишь вовсе не так. Пойдем в дом, я попробую привести твои руки в порядок.
— Мигель, это всего лишь волдыри. Мигелю совсем не хотелось спорить с ней в такое время. Ему было ясно, что завтра она не сможет встать с постели, и надо позаботиться о том, чтобы найти ей замену.
— Твои руки надо обработать и перебинтовать, — отрезал он.
— Но как я смогу принять ванну с бинтами на руках? Не могу же я лечь в таком виде! — Она с отвращением поглядела на свою грязную одежду.
— Ладно, я подожду, пока ты выйдешь из ванной, — предложил он.
Он выпустил ее руки, но Анна не успела вздохнуть от облегчения, что он уже не касается ее, как Мигель обнял ее за плечи и вывел из конюшни.
— Надеюсь, что у Хло в холодильнике остались хоть какие-то продукты, — сказал он, — а то я уехал до того, как повар приготовил ужин.
— И часто ты совершаешь набеги на холодильник моих родителей? — сухо осведомилась она.
— Как только они уезжают, я сразу же ворую их драгоценности, чтобы купить себе выпивку, — ответил он, запирая дверь на замок.
Обернувшись, он заметил усмешку на ее лице и подумал, что она вообще вряд ли умеет улыбаться по-доброму.
Когда они вошли в дом, Анна тут же ушла в ванную. Мигель вымыл руки на кухне и проверил содержимое холодильника. Как он и предполагал, там оказалось целое блюдо бифштексов. Он засунул их в микроволновку и занялся приготовлением салата.
Когда Анна появилась на кухне, ужин был готов, на плите дымился крепкий кофе. Она замерла от удивления.
— Так ты не шутил насчет холодильника? — вырвалось у нее.
— Конечно, нет. Твои родители всегда уговаривали меня не стесняться. Когда я тут оказываюсь, то непременно пользуюсь случаем, — ответил он с усмешкой.
Анну покоробило. Человек, не проработавший здесь и года, уже чувствует себя как дома, хотя она сама, выросшая на этом ранчо, за период странствий как бы отвыкла и ощущает себя почти чужой. Увы, здесь многое изменилось. Или она изменилась?
Мигель жестом пригласил ее к столу.
— Садись, я посмотрю твои руки перед едой, — сказал он.
Анна хотела было ответить, что это не его забота, но прикусила язык. В конце концов, он хотел ей помочь, а быть неблагодарной она не могла. Она уселась и положила руки на стол ладонями кверху. Мигель достал аптечку из холодильника. Увидев волдыри на ее руках, он едва сдержался, чтобы не выругаться вслух. Подумать только, как долго ему придется терпеть ее выходки!
— Ты всегда была такой упрямой? — спросил он, обрабатывая рану.
— Нет, упрямцем в семье всегда считался мой брат Адам. Если уж что-то вобьет себе в голову, то никакими силами его не уговорить.
— Хм. Если бы вы не были так похожи внешне, я бы никогда не подумал, что вы близнецы. Уж очень вы разные.
— В каком смысле?
Он поднял голову и внимательно посмотрел на нее. И вновь Анна ощутила себя раздетой под этим пристальным взором. Она с трудом заставила себя дышать ровно, как будто для нее ничего не значат ни его взгляды, ни прикосновения его рук.
— Твой брат не производит впечатления трудного подростка.
— Если ты так думаешь, то совершенно не знаешь Адама. У него свои демоны в голове.
— У всех есть свои демоны. Но он по крайней мере обладает хорошим чувством юмора. Умеет смеяться и часто это делает.
— Но ты сам, похоже, не обладаешь этим замечательным качеством, — холодно парировала она.
— Мало найдется людей, которые не потеряют чувства юмора перед разгневанной тигрицей, — ответил он, продолжая обрабатывать ее раны.
Боль и ярость заставили Анну сжать зубы.
— Ты просто невыносим. Теперь мне понятно, почему ты живешь здесь совершенно один.
Он лениво скользнул взглядом по ее лицу.
Анна почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце. Она никогда не встречала человека, который действовал бы на нее так.
— Я живу один, потому что меня это устраивает. А не потому, что я вынужден.
Он занялся перевязкой, и Анне оставалось только изучать волнистые пряди темных волос у него на затылке, следить за ловкими движениями больших рук. От него исходил запах пота, пыли, лошадей.
— Мама говорила, что ты был женат, — услышала она себя, прежде чем успела остановиться.
Он даже не взглянул на нее.
— Да, это правда. Я был женат. Один раз.
— Думаю, тебе не хочется рассказывать, что произошло?
Он поднял на нее хмурые глаза.
— Как это — что произошло? — переспросил он.
— Ну, почему вы расстались.
— Скажем, она хотела больше, чем я мог ей дать.
В его голосе чувствовалась горечь. Анне стало интересно, сколько времени прошло с их развода. Со слов матери она поняла, что много. Значит, он либо все еще любит свою бывшую жену, либо ненавидит. Ей хотелось бы это знать… почему, интересно?
Тем временем Мигель кончил бинтовать ее ладони, внимательно осмотрел результаты своей работы, сложил бинты в аптечку и убрал ее назад в холодильник.
Туго перевязанные руки болели гораздо меньше.
— Спасибо большое, Мигель, — поблагодарила она его.
Он не ожидал от нее никакой благодарности. Поступки этой женщины совершенно непредсказуемы…
— Да пожалуйста, — пробормотал он. Внезапно он смутился и, чтобы скрыть это, повернулся к холодильнику.
Они занялись едой, потом Анна сказала:
— Мне кажется, что ты не говорил мне, почему решил вернуться на ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28