– Привет, Алла, – сказала я. – Как дела?
– Нормально, – ответила Алла и повторила: – Мне не надо поменять валюту.
– А обменники у нас в стране что, уже все позакрывали? – бесцеремонно поинтересовалась я.
С Аллой следовало разговаривать на ее языке, иначе она не понимала из сказанного ни слова, а язык ее изобиловал сленгом на грани приличия и повелительными интонациями по поводу и без повода.
– Обменники? – озадачилась Алла-. – Не знаю.
– Ладно, – усмехнулась я. – Приезжай.
Алла подвизалась на дизайнерском поприще. Имела свой небольшой бизнес, который хоть и поскрипывал периодически, но все-таки жил в условиях суровой столичной конкуренции. Днем Алла моталась по заказчикам и поставщикам, вечером воспитывала двоих детей и мужа – словом, была женщиной современной и самостоятельной. Однако время от времени что-то в голове у нее перемыкало, и тогда она теряла ориентацию в жизни, которой, казалось бы, еще вчера успешно управляла. Творческий человек, ничего не попишешь.
Алла примчалась в банк минут на пять раньше меня. Высокая, тонкая, с рыжими волосами, утянутыми в конский хвост, она нервно мерила холл широкими шагами. Охранник, дежуривший у дверей, с опаской посматривал на нее и с явным облегчением перевел дух, когда увидел меня.
– К вам, – тихо сообщил он, указывая глазами на Аллу.
– Ирунчик! – вскричала она, узрев меня. – Волшебно выглядишь!
– Спасибо. – Я улыбнулась, подхватила ее под руку и потащила на второй этаж.
Когда вся ее валюта была благополучно конвертирована в рубли, я накапала нам кофе из кофеварки и пригласила Аллу к себе в кабинет.
– Ну, как дела? – спросила, усадив ее в кресло и устроившись за своим столом.
– Как мне все осточертело… – простонала Алла, отхлебнула кофе и устремила печальный взгляд на картину, висевшую за моей спиной.
– Понимаю… – кивнула я. – Рутина…
От рутины Аллу трясло. Нас всех от рутины потряхивает, кого чаще, кого реже, Аллу корежило через день.
– Да нет, – она отвела взгляд от картины и уставилась в свою чашку, – на работе полная задница.
Мне всегда было любопытно: отчего Алла так обожает ненормативную и близкую к ней лексику? Или не обожает, а просто намеренно формирует имидж? Мол, вы тут, букашки, возитесь со своими делишками, а мы при искусстве, можем позволить себе такое, что вам и не снилось. Ругнуться витиевато, например, в приличном обществе или еще чего… Признаюсь, порой меня это изрядно раздражало.
Тем не менее я изобразила лицом сочувствие:
– А что такое?
– Не знаешь, где делают этих современных девиц? – вопросом на вопрос ответила Алла. – Впрочем, у меня самой такое чудо подрастает.
– А что девицы?
Девиц у Аллы работало несколько штук, и, сколько помню, Алла всегда была ими недовольна. Алла сделала несколько глотков и поморщилась.
– Невкусный кофе? – обеспокоилась я.
– Да нет, кофе нормальный, – ответила Алла. – Девицы… Просто слов нет! Амбиций – воз и маленькая тележка, а работать никто не переломится.
– У нас такие же. – Я откинулась на спинку кресла. – Вон в операционном пол-отдела таких.
– Правда? – Ее брови взметнулись вверх. – Значит, это тенденция. Мы ведь не были такими, да?
Я кивнула. Не были. Черт его знает почему, но мы как-то старались, переживали за работу, домой тащили несделанное. А нынешние – верно она говорит – не переломятся. Особенно когда речь идет о какой-нибудь трудоемкой и муторной работе.
– Не заставить сидеть в офисе и отвечать на звонки, – тем временем продолжала сокрушаться Алла. – Свободными художниками желают быть, мать их! Причем все. Ну не бред? А кто заказы принимать будет и там всякие бумажки сортировать?
– Н-да, – поддакнула я, допивая кофе.
– Хочу тетку, – вдруг заявила Алла. – Простую тетку без лишних претензий. Чтоб сидела смирно в уголке и пахала на совесть. Нет у тебя такой на примете?
– Алла, – медленно проговорила я, – не поверишь – у меня есть такая тетка.
– Ну? – Алла впилась в меня взглядом.
– Только она ничего не умеет, – призналась я.
– Как, совсем? – не поверила Алла.
– Да, она не работала последние лет семнадцать – сидела дома, ублажала мужика и детей.
– А сейчас чего вдруг надумала идти работать?
– Бросила их всех и приехала сюда, ко мне.
– Так она еще и не москвичка? – нахмурилась Алла.
– А у тебя что, идиосинкразия на немосквичей? – усмехнулась я. – Давно ли сама здесь?
– Идио – что? – Она пропустила мой последний вопрос мимо ушей.
Оно и понятно. Алла приехала покорять Москву лет десять назад. Откуда у нее были деньги, я не спрашивала, ни к чему мне лишняя информация, говорят, от этого хуже спишь. Но вжилась она в свою роль москвички мгновенно и всегда презрительно морщилась, когда слышала о чьем-то провинциальном происхождении. Впрочем, это ее не сильно портило. В конце концов, у каждого свои слабости.
– Аллергия, одним словом, – пояснила я.
– Дай запишу. – Алла деловито вытащила ежедневник и старательно вписала в него новое словечко. – Будет чем щегольнуть в компании.
– Смотри не переборщи, а то одна моя знакомая щегольнула однажды, сказав вместо «элита» «аэлита», после чего ее почти жених исчез в тумане навсегда.
– А чем они отличаются? – искренне удивилась Алла.
Вот вам и человек от искусства. Впрочем, она же не литературовед.
– Алла, не отвлекайся, мы не о русском языке ведем дискуссии. – Я решительно вернула разговор в нужное мне русло. – Возьмешь Марью?
– Ее Марьей зовут? – Алла закрыла ежедневник и сунула его в сумку.
– Не нравится?
– Почему не нравится? Очень даже нравится. А чего она бросила семейку-то? – поинтересовалась Алла.
– Мужик оказался редкостной сволочью… – И я кратко живописала ей Машкину историю.
– Молоток! – воскликнула Алла.
– Кто? Петя?
– Нет, Марья твоя. Правильно сделала. Нечего потакать этому козлу.
Значит, и дома у Аллы не все благополучно, поняла я. Когда там все было тип-топ, Алла с пеной у рта отстаивала идеалы семьи.
– Значит, возьмешь? – уточнила я.
– Так, – задумалась Алла. – Компьютер не знает…
– Не знает, – подтвердила я.
– Бухгалтерией никогда не занималась…
– Тебе ж не бухгалтер нужен, – сказала я.
– Не бухгалтер, но все-таки… Ладно. Выглядит-то хоть как?
– На «пять».
– Давай ее, так и быть. Попробуем позаниматься с ней, – с некоторым сомнением в голосе подытожила Алла.
В этом она вся. Сначала разораться, что, мол, давай мне простушку тетку, а потом быстро сдать задним ходом. «Язык опережает мысль», – говорит про таких Димка.
– Спасибо тебе. – Я вложила в свой голос максимум чувства. – Век не забуду.
– Но, Ирунчик, – Алла начала подниматься, – все-таки пусть постарается.
– О чем речь. – Я проводила ее до двери.
– Я, конечно, позанимаюсь с ней… – И Алла, махнув на прощание рукой, исчезла за дверью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61