Старшие друзья бросились на помощь младшему.
Конан увидел сверкнувший в воздухе клинок Бабрака, полоснувший человека со шрамом по второй щеке. В этот же миг тяжелый удар киммерийца отбросил второго вендийца к стене дома. Пинки Юмы помогли обоим продавцам лотоса прийти в себя и исчезнуть в темноте, оглашая квартал жалобными криками.
— Ну, доволен? Ночь можно считать начавшейся! — Широко улыбаясь, Юма хлопнул приятелей своими розовыми, ладонями по спинам. — Я думаю, твое настроение еще сможет улучшиться до утра, киммериец! Но для начала неплохо.
Направляясь к освещенной двери трактира, Конан заметил:
— Наш юный друг вовремя обратился за помощью к самому надежному советчику — острому клинку. Мне кажется, что Бабрак вполне управился бы один, а мы могли бы оставаться лишь благодарными зрителями этого маленького спектакля. Не думаю, что кабацкие потасовки занесены в список особо страшных грехов среди заветов Тарима.
Второй трактир оказался побольше и посолиднее предыдущего. Столы были сделаны из бамбука, а плетеные кресла с высокими спинками почти скрывали садившегося в них человека. Еда и выпивка были самые разные. Поговорив с трактирщиком, друзья решили не рисковать, заказывая незнакомые местные блюда, и ограничились вполне безобидной рыбой, жаренной с овощами и рисом.
— Эта потасовка у входа должна напомнить нам о необходимости быть осторожными, — сказал Юма, опускаясь в застонавшее под его немалым весом кресло. — Если эти ребята не одиночки, а работают на Фанг Луна, они могут позвать на помощь не только таких же доходяг, но и охрану.
— Что? Эти червяки? — рявкнул Конан, не заметив, как в его руке остался оторванный подлокотник кресла.
— Да, Конан, — спокойно сказал Юма. — Торговлю лотосом в этих краях контролирует местный губернатор Фанг Лун. Я не беру в расчет наркотики, которые продают мятежники. Местный губернатор не менее богат и влиятелен, чем иной король на севере, хотя его власть и не освящена церковью, да и с династией у него не очень. И мы, туранцы, совершили большую ошибку, нарядив отряды его бандитов в форму королевской стражи, уравняв их с туранскими войсками.
Бабрак нахмурился и сказал:
— Не лучшее прикрытие со спины в бою… Ты, Юма, прав. Лучше не связываться с этим Фанг Луном… — Голос Бабрака оборвался, а рассеянный взгляд сконцентрировался на какой-то точке в районе стойки, где разливали напитки.
Проследив направление взгляда юноши, старые друзья увидели то, что так заинтересовало их спутника: у стойки сидела красивая вендийка, одетая в дорогую подделку под платье женщины из северной страны. Длинные стекающие волны черного шелка, лишь слегка обозначившие формы тела, делали женщину более соблазнительной, чем полупрозрачные облегающие наряды кабацких девчонок, сновавших между столами.
Высокий стоячий воротник почти закрывал профиль незнакомки. Тонкие руки с аккуратно накрашенными ногтями небрежно поигрывали чайной чашкой. Женщина молча сидела, обозревая комнату и посетителей.
— А наш Бабрак кой-чего понимает в этой жизни! — радостно объявил Юма после минутного созерцания. — Губа не дура. Выбрал себе единственную благородную даму на весь квартал.
Киммериец, делая вид, что его больше интересует кусок рыбы, который он старательно пытался поддеть поданными к столу палочками, заметил:
— Хм, из-за этого наряда отсюда не разберешь, сколько ей лет, да и действительно ли эта дама — благородная аристократка. Но судя по манере держаться в такой обстановке, я сказал бы, что она хозяйка этого заведения, а заодно и этакая матушка-хозяюшка для всех девочек в этом зале.
Даже сквозь загар Бабрак покраснел до ушей.
— Нечего подсматривать за мной. Я просто удивился, увидев вендийку, одетую словно на маскарад, в северное платье…
— Ну разумеется, — поспешил вставить Юма. — А теперь, без сомнения, ты был бы не против узнать, что же скрывается под маскарадным костюмом. Но, право дело, дорогой Бабрак, мы вовсе не собирались смеяться над тобой, а уж тем более вставать на твоем пути. Наоборот, мы всячески приветствуем твою затею и сделаем все от нас зависящее, чтобы она воплотилась в жизнь. Разве не так, Конан? — Юма широко улыбнулся, ловя ответную улыбку киммерийца.
— Чушь какую-то несете. — Бабрак покачал головой в явном замешательстве. Но уже через мгновение он не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд на таинственную даму за стойкой. — У меня не было никаких идей.
Весь мой интерес носит лишь чисто эстетический характер… И вообще, я следую строгим ограничениям, наложенным Таримом на воинов истинной веры.
— Ага, — согласился Конан, а затем, поманив Бабрака пальцем, шепнул ему на ухо: — Если ты и все остальные будут слишком строго следовать букве заветов, то вскоре на свет перестанут появляться будущие воины этой самой истинной веры.
— Согласен, — подтвердил Юма, — если бы Тарим хотел абсолютной чистоты своих последователей, он проповедовал бы только среди евнухов.
— Типун тебе на язык, богохульник! — вскипев, воскликнул Бабрак.
Дама, сидевшая в дальнем от друзей углу помещения, обернулась на это восклицание и посмотрела на компанию с некоторым интересом.
— Ладно, ладно, Бабрак, не шуми. Он пошутил. — Конан похлопал юношу по плечу. — Ты мне лучше вот что скажи. Разве все те плотские наслаждения, от которых Тарим призывает отказаться своих истинных последователей в этой жизни, не обещаны им в загробном мире?
Бабрак осторожно кивнул, ожидая подвоха:
— Ну да…
— Тогда ответь мне на вопрос… — Конан старался говорить медленно и убедительно. — Если ты никогда не пробовал тех райских наслаждений, которые обещаны тебе в той жизни Таримом, то как же ты сможешь оценить их, попав на тот свет? Разве такой опыт сделает тебя слабее и затупит твой клинок, сражающийся за истинную веру? Нет. Так не лучше ли еще в этой жизни понять роскошь тех благ, которые обещаны нам Таримом после смерти, чтобы четче понимать, к чему нужно стремиться, соблюдая все законы веры?
Этот аргумент заронил зерно сомнения в неокрепшую душу юного туранца. А его приятелям только этого и было нужно. Стоило Бабраку поколебаться в своей уверенности, как они вскочили и, подхватив его под ослабевшие руки, потащили через зал к торжественно восседавшей на кресле незнакомке.
— Приветствуем вас, госпожа, — начал Юма, говоря на хорошем туранском и делая преувеличенно глубокий поклон, не выпуская, однако, вяло сопротивляющегося Бабрака. — Мадам, мы не могли не обратить внимания… Особенно наш юный друг, который желает высказать свое восхищение вашим одеянием и умением держаться.
Женщина ничего не ответила на эту тираду. Ее губы чуть дрогнули не то в улыбке, не то в недовольной гримасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Конан увидел сверкнувший в воздухе клинок Бабрака, полоснувший человека со шрамом по второй щеке. В этот же миг тяжелый удар киммерийца отбросил второго вендийца к стене дома. Пинки Юмы помогли обоим продавцам лотоса прийти в себя и исчезнуть в темноте, оглашая квартал жалобными криками.
— Ну, доволен? Ночь можно считать начавшейся! — Широко улыбаясь, Юма хлопнул приятелей своими розовыми, ладонями по спинам. — Я думаю, твое настроение еще сможет улучшиться до утра, киммериец! Но для начала неплохо.
Направляясь к освещенной двери трактира, Конан заметил:
— Наш юный друг вовремя обратился за помощью к самому надежному советчику — острому клинку. Мне кажется, что Бабрак вполне управился бы один, а мы могли бы оставаться лишь благодарными зрителями этого маленького спектакля. Не думаю, что кабацкие потасовки занесены в список особо страшных грехов среди заветов Тарима.
Второй трактир оказался побольше и посолиднее предыдущего. Столы были сделаны из бамбука, а плетеные кресла с высокими спинками почти скрывали садившегося в них человека. Еда и выпивка были самые разные. Поговорив с трактирщиком, друзья решили не рисковать, заказывая незнакомые местные блюда, и ограничились вполне безобидной рыбой, жаренной с овощами и рисом.
— Эта потасовка у входа должна напомнить нам о необходимости быть осторожными, — сказал Юма, опускаясь в застонавшее под его немалым весом кресло. — Если эти ребята не одиночки, а работают на Фанг Луна, они могут позвать на помощь не только таких же доходяг, но и охрану.
— Что? Эти червяки? — рявкнул Конан, не заметив, как в его руке остался оторванный подлокотник кресла.
— Да, Конан, — спокойно сказал Юма. — Торговлю лотосом в этих краях контролирует местный губернатор Фанг Лун. Я не беру в расчет наркотики, которые продают мятежники. Местный губернатор не менее богат и влиятелен, чем иной король на севере, хотя его власть и не освящена церковью, да и с династией у него не очень. И мы, туранцы, совершили большую ошибку, нарядив отряды его бандитов в форму королевской стражи, уравняв их с туранскими войсками.
Бабрак нахмурился и сказал:
— Не лучшее прикрытие со спины в бою… Ты, Юма, прав. Лучше не связываться с этим Фанг Луном… — Голос Бабрака оборвался, а рассеянный взгляд сконцентрировался на какой-то точке в районе стойки, где разливали напитки.
Проследив направление взгляда юноши, старые друзья увидели то, что так заинтересовало их спутника: у стойки сидела красивая вендийка, одетая в дорогую подделку под платье женщины из северной страны. Длинные стекающие волны черного шелка, лишь слегка обозначившие формы тела, делали женщину более соблазнительной, чем полупрозрачные облегающие наряды кабацких девчонок, сновавших между столами.
Высокий стоячий воротник почти закрывал профиль незнакомки. Тонкие руки с аккуратно накрашенными ногтями небрежно поигрывали чайной чашкой. Женщина молча сидела, обозревая комнату и посетителей.
— А наш Бабрак кой-чего понимает в этой жизни! — радостно объявил Юма после минутного созерцания. — Губа не дура. Выбрал себе единственную благородную даму на весь квартал.
Киммериец, делая вид, что его больше интересует кусок рыбы, который он старательно пытался поддеть поданными к столу палочками, заметил:
— Хм, из-за этого наряда отсюда не разберешь, сколько ей лет, да и действительно ли эта дама — благородная аристократка. Но судя по манере держаться в такой обстановке, я сказал бы, что она хозяйка этого заведения, а заодно и этакая матушка-хозяюшка для всех девочек в этом зале.
Даже сквозь загар Бабрак покраснел до ушей.
— Нечего подсматривать за мной. Я просто удивился, увидев вендийку, одетую словно на маскарад, в северное платье…
— Ну разумеется, — поспешил вставить Юма. — А теперь, без сомнения, ты был бы не против узнать, что же скрывается под маскарадным костюмом. Но, право дело, дорогой Бабрак, мы вовсе не собирались смеяться над тобой, а уж тем более вставать на твоем пути. Наоборот, мы всячески приветствуем твою затею и сделаем все от нас зависящее, чтобы она воплотилась в жизнь. Разве не так, Конан? — Юма широко улыбнулся, ловя ответную улыбку киммерийца.
— Чушь какую-то несете. — Бабрак покачал головой в явном замешательстве. Но уже через мгновение он не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд на таинственную даму за стойкой. — У меня не было никаких идей.
Весь мой интерес носит лишь чисто эстетический характер… И вообще, я следую строгим ограничениям, наложенным Таримом на воинов истинной веры.
— Ага, — согласился Конан, а затем, поманив Бабрака пальцем, шепнул ему на ухо: — Если ты и все остальные будут слишком строго следовать букве заветов, то вскоре на свет перестанут появляться будущие воины этой самой истинной веры.
— Согласен, — подтвердил Юма, — если бы Тарим хотел абсолютной чистоты своих последователей, он проповедовал бы только среди евнухов.
— Типун тебе на язык, богохульник! — вскипев, воскликнул Бабрак.
Дама, сидевшая в дальнем от друзей углу помещения, обернулась на это восклицание и посмотрела на компанию с некоторым интересом.
— Ладно, ладно, Бабрак, не шуми. Он пошутил. — Конан похлопал юношу по плечу. — Ты мне лучше вот что скажи. Разве все те плотские наслаждения, от которых Тарим призывает отказаться своих истинных последователей в этой жизни, не обещаны им в загробном мире?
Бабрак осторожно кивнул, ожидая подвоха:
— Ну да…
— Тогда ответь мне на вопрос… — Конан старался говорить медленно и убедительно. — Если ты никогда не пробовал тех райских наслаждений, которые обещаны тебе в той жизни Таримом, то как же ты сможешь оценить их, попав на тот свет? Разве такой опыт сделает тебя слабее и затупит твой клинок, сражающийся за истинную веру? Нет. Так не лучше ли еще в этой жизни понять роскошь тех благ, которые обещаны нам Таримом после смерти, чтобы четче понимать, к чему нужно стремиться, соблюдая все законы веры?
Этот аргумент заронил зерно сомнения в неокрепшую душу юного туранца. А его приятелям только этого и было нужно. Стоило Бабраку поколебаться в своей уверенности, как они вскочили и, подхватив его под ослабевшие руки, потащили через зал к торжественно восседавшей на кресле незнакомке.
— Приветствуем вас, госпожа, — начал Юма, говоря на хорошем туранском и делая преувеличенно глубокий поклон, не выпуская, однако, вяло сопротивляющегося Бабрака. — Мадам, мы не могли не обратить внимания… Особенно наш юный друг, который желает высказать свое восхищение вашим одеянием и умением держаться.
Женщина ничего не ответила на эту тираду. Ее губы чуть дрогнули не то в улыбке, не то в недовольной гримасе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67