Ник Хорнби
Вера
«Может, это из-за меня», — сказал Пол — «Может, это из-за того, что я курю. А может, у меня, понимаешь, семь этих, как их там, на это самое. Сперматозоидов на эякуляцию».
Они оба уставились на застывшее мерцающее изображение на экране телевизора и стали смотреть старый фильм Престона Стережес, который Пол записал на Рождество и смотрели его до тех пор, пока Сара не пошла в туалет и не обнаружила, что у нее начались месячные.
«Ну что, может, бросим это затею?»
«Я и собираюсь это сделать. А еще я собираюсь класть замороженный горох в трусы перед тем, как идти спать. Может, это поможет. Наверняка есть что-то, что и ты тоже можешь делать».
«Например?»
«Ну, я не знаю», — всегда выходило, что во всем виноват он, и чувство вины раздражало его. — «Откажись от спиртного. Прекрати эту свою глупую вегетарианскую моду. И еще я считаю, что ты слишком быстро встаешь после этого. Ты все время идешь в туалет или за стаканом воды или хочешь включить автоответчик. Ничего удивительного, что там ничего не остается».
Сара посмотрела на него, покачала головой и усмехнулась: «Это смешно».
Кассета закончилась, выключился видеомагнитофон, и, как по мановению ужасной современной волшебной палочки, Барбара Станвик превратилась в Джереми Бидл. Он был в темных очках и с огромной накладной бородой. Он совал свой микрофон под нос кому-то, разглядывающему искореженный БМВ. Пол выключил телевизор с пульта.
Он подумал, что Саре недостает более оптимистического взгляда на вещи. Вот уже два года они говорят о том, чтобы завести ребенка. Бесконечные разговоры, с кучей длинных придаточных предложений, начинающихся фразами типа «Может, после» или «Не сейчас, когда…». Потом у них был период, когда они играли в то, что они сами называли «Русской рулеткой», предохраняясь только в тех случаях, когда презервативы были под рукой.
Но эти их разговоры не шли ни в какое сравнение с постоянными назойливыми вопросами, которые Сара задавала сама себе практически ежеминутно. Хотела бы она ребенка? (Наверное, хотя…). Хотела бы она его сейчас (Может быть…). Как насчет работы? Как насчет денег? Как насчет сна, друзей, курения, алкоголя, путешествий, и как насчет того, что ей нельзя будет есть соус карри? О Боже! Дети его не любят, а она любит, и как насчет детских песенок вместо джаза и как насчет постоянного созерцания родителей Пола, ведь это будет их первый внук. И как насчет той клятвы которую они дали друг другу с Джулией кучу лет назад, в том, что они никогда, ни при каких обстоятельствах не заведут ребенка, кого бы они не встретили, и чтобы ни происходило с их гормонами.
Иногда после занятий любовью с Полом она представляла нижнюю часть своего тела, как компьютерную игру. Все ее сомнения были снарядами, которые она наводила на сперматозоиды, и их маленькие головки разлетались на мельчайшие кусочки.
Казалось, что они с Полом застряли: застряли в своей лондонской квартире, застряли в своем состоянии будем-или-не-будем заводить детей, застряли с одними и теми же друзьями, ресторанами, работами и делами и она не могла себе представить, что же может освободить их, продвинуть на новую ступень их совместной жизни. Она однажды что-то такое читала, что относилось, как ей казалось, к политике, но отлично описывало их затруднительное положение:
«Когда старое отмирает, а новое не рождается, появляется множество нездоровых симптомов». Ссоры и обиды сменяемые по-детски напряженными примирениями и легким флиртом, секс без предохранения, с последующим боязливым ожиданием ее месячных… у них есть все нездоровые симптомы, с которыми они могут справиться.
Несмотря на то, что это был субботний вечер, они рано легли. На улице февраль и в прогнозе сказали, что ночью будет дождь со снегом и сильный ветер; они лежали в кровати и прислушивались к стукам и свистам, доносящимся с улицы.
«По звуку кажется, что кто-то находится на крыше» — сказала Сара.
Пол думал о том же. Их квартира находилась на последнем этаже трех этажного дома, и они привыкли к скрипу черепицы где-то в метре над головой, но эти звуки были им не знакомы…
«Послушай», сказала Сара «Слышишь это? Это не ветер».
«Как же кто-то мог туда забраться?» — спросил Пол.
«Легко. Все что тебе надо сделать — это перелезть с террасы Стива на нашу, а потом по стене на крышу. Телевизионный мастер легко делает это».
«Но зачем кому-либо понадобилось бы туда забираться? Если бы он хотел ограбить кого-то, то он бы не полез дальше террасы».
Они умолкли и стали слушать внимательней, но скрип прекратился, и Сара продолжила читать Маргарет Атвуд, а Пол уткнулся носом в ее плечо.
«Получается, что нет смысла заниматься этим, да?» — сказал он. — «С твоими месячными и вообще… Если у меня и так мало сперматозоидов, зачем я их буду расходовать просто так».
«Это все происходит не так, как ты себе это представляешь, болван. И вообще было бы лучше, если бы ты иногда трахался и по другим причинам. Раньше была страсть, а теперь ты думаешь только об овуляции».
«Ну да. Раньше ты была моложе».
Она стукнула его книжкой по голове, и он поцеловал ее, тут она замерла и уставилась в потолок.
«Прислушайся».
«Что? Я ничего не слышу».
«Похоже, как будто бы кто-то напевает мелодию».
«Это ветер».
«Напевает мелодию?»
«Какую еще мелодию!?» — резко спросил Пол. — «Ну и что же это за мелодия?» — И тут он ее услышал. — «Похожа на „We are the World“.
«Это песня в поддержку благотворительности», — сказала Сара. — «Не та, которую ты знаешь Боба Гелдофа. Другая. Американская».
Пол встал с кровати и стал одеваться. Плитка на террасе покрылась льдом и Пол, чуть не поскользнулся, когда закрывал дверь в квартиру за собой. Окна квартиры выходили на футбольный стадион и с террасы было видно буквы названия «SENAL FOOT». Ни Пол, ни Сара не были футбольными фанатами, но тем не менее они не возражали против соседства со стадионом, особенно на такой высоте над ним. Волнение от стадиона, кажется, охватывает весь район, и в такое время эти буквы кажутся им чем-то супер-урбанистическим, как та розовая, неоновая вывеска, которая освещает спальню.
Посмотрев вниз, Пол увидел, что улица между домом и стадионом пуста, и ветер гоняет по ней обрывки газет и разорванные программки с дневной игры, поднимая их высоко вверх. Он подумал, что не помнит, чтобы в Лондоне когда-либо было так холодно.
Гудение прекратилось. Пол включил свет на террасе, прежде чем выходить, но это не помогло ему увидеть крышу лучше; тем более, что свет был направлен на стену, прямо над сточной трубой и больше скрадывал, чем освещал. Тем не менее, было очевидно, что на крыше сидит человек. Он кутался в одеяло и потягивал горячий напиток из пластикового стаканчика.
1 2 3