- Потерплю еще несколько дней.
- Все в порядке, Альберт, - ответил парикмахер.
Когда старик вышел, парикмахер отступил к окну, чтобы посмотреть ему вслед.
- Альберт умирает от эмфиземы, - проговорил он у окна. - Мы раньше вместе на рыбалку ходили. Всему-всему он меня научил про лосося. Бабы. У старика от них отбою не было. Ну, характер уже не сахар, конечно. Хотя, честно говоря, его вывели из себя.
Парню с газетой не сиделось на месте. Он встал, походил туда-сюда, останавливаясь и разглядывая все подряд. Вешалку для шляп, фотографии Билла и его друзей, жестяной календарь с картинками на каждый месяц - он перелистнул все страницы, одну за одной. Дошло даже до того, что, встав перед лицензией Билла, он изучил и ее. Потом повернулся и сказал:
- Я тоже пойду. - И вышел, не откладывая в долгий ящик.
- Ну что, мне тебя достригать или как? - спросил парикмахер, как будто все это случилось из-за меня.
Парикмахер повернул меня в кресле лицом к зеркалу. Положил ладони по бокам моей головы. Последний раз установил ее, как положено, а потом наклонил свою голову к моей.
Мы вместе смотрели в зеркало. Его руки по-прежнему обрамляли мое лицо.
Я смотрел на себя и он смотрел на меня. Но если что-то и высмотрел, то от комментариев воздержался.
Он провел пальцами по моим волосам. Медленно, будто его занимали другие мысли.
Провел ласково, как любовник.
Это было в Кресент-Сити, в Калифорнии, почти на самой границе с Орегоном. Вскоре после того я уехал. Но сегодня подумал о том местечке, о Кресент-Сити. О том, как пытался начать все заново со своей женой, и о том, как тем утром в парикмахерском кресле я окончательно решил уйти. Задумался я сегодня о покое, который ощутил, когда позволил пальцам парикмахера гладить мои волосы; о нежности этих пальцев, о том, что волосы уже снова начали отрастать.
1 2
- Все в порядке, Альберт, - ответил парикмахер.
Когда старик вышел, парикмахер отступил к окну, чтобы посмотреть ему вслед.
- Альберт умирает от эмфиземы, - проговорил он у окна. - Мы раньше вместе на рыбалку ходили. Всему-всему он меня научил про лосося. Бабы. У старика от них отбою не было. Ну, характер уже не сахар, конечно. Хотя, честно говоря, его вывели из себя.
Парню с газетой не сиделось на месте. Он встал, походил туда-сюда, останавливаясь и разглядывая все подряд. Вешалку для шляп, фотографии Билла и его друзей, жестяной календарь с картинками на каждый месяц - он перелистнул все страницы, одну за одной. Дошло даже до того, что, встав перед лицензией Билла, он изучил и ее. Потом повернулся и сказал:
- Я тоже пойду. - И вышел, не откладывая в долгий ящик.
- Ну что, мне тебя достригать или как? - спросил парикмахер, как будто все это случилось из-за меня.
Парикмахер повернул меня в кресле лицом к зеркалу. Положил ладони по бокам моей головы. Последний раз установил ее, как положено, а потом наклонил свою голову к моей.
Мы вместе смотрели в зеркало. Его руки по-прежнему обрамляли мое лицо.
Я смотрел на себя и он смотрел на меня. Но если что-то и высмотрел, то от комментариев воздержался.
Он провел пальцами по моим волосам. Медленно, будто его занимали другие мысли.
Провел ласково, как любовник.
Это было в Кресент-Сити, в Калифорнии, почти на самой границе с Орегоном. Вскоре после того я уехал. Но сегодня подумал о том местечке, о Кресент-Сити. О том, как пытался начать все заново со своей женой, и о том, как тем утром в парикмахерском кресле я окончательно решил уйти. Задумался я сегодня о покое, который ощутил, когда позволил пальцам парикмахера гладить мои волосы; о нежности этих пальцев, о том, что волосы уже снова начали отрастать.
1 2