OCR Phiper
«Паж М. Как я стал идиотом»: Симпозиум; М.; 2006
ISBN 5-94145-360-4
Оригинал: Martin Page, “Comment je suis devenu stupide”, 2001
Перевод: Ирина Кузнецова
Аннотация
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».
В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно». Читатели же любят его за легкость письма, остроумие, фантазию и умение «не важничать», «не стараться выглядеть слишком взрослым».
Мартен ПАЖ
КАК Я СТАЛ ИДИОТОМ
«Как я стал идиотом» — дебютный роман. Мартен Паж опубликовал его в двадцать пять лет, написав до этого семь романов «в стол». Напечатавшее Пажа парижское издательство «Ле Дилеттант» известно во французском литературном мире чутьем на молодые дарования. Молодые дарования, если они таковыми являются, потом, как правило, уходят в другие издательские дома, с более громкой славой и более весомыми гонорарами. Однако «Дилетанта» это не огорчает — у него свои задачи и своя слава. Здесь начинали печататься Венсан Равалек, Анна Гавальда, Серж Жонкур и другие. Издательство их «открыло», как и Мартена Пажа, который выпустил с тех пор еще два романа, один из них — «Стрекоза ее восьми лет» — вышел в прошлом году по-русски.
В своей первой книге Мартен Паж ухитрился выставить дураками чуть ли не всех на свете: автомобилистов и университетских преподавателей, любителей видеоигр и модной одежды, этнической музыки и телевидения. После этого трудно было ожидать успеха: читатель не любит, когда над ним смеются. Однако успех пришел, причем для такого писателя, как Паж, особенно ценный — успех у сверстников, у «своего» поколения, стильный успех. Роман буквально растащили на цитаты, а на одном из Интернет-сайтов фразочки Пажа можно найти рядом с афоризмами Стендаля, Ницше и Набокова.
Критики сразу назвали Пажа последователем вольтеровской традиции, отослав читателей для сравнения к «Кандиду» или «Микромегасу». Однако тексты Пажа далеки от рационализма и уж никак не сводятся к социальной сатире или критике современного мира, которая для него, как он выразился в одном из интервью, «всего лишь предлог для того, чтобы писать». «Нет, для меня это не просто упражнение в стиле, я не такой циник, — говорит о себе Мартен Паж, — но я понял, что сегодня критиковать общество совсем не то же самое, что во времена Флобера. Теперь это уже не опасно и стало просто своего рода литературным кодом, который не нужно воспринимать буквально».
А на вопрос журналиста «Что тебе самому особенно дорого в твоих книгах?» Паж упомянул не темы и не персонажей, а всего лишь несколько фраз, в том числе из романа «Отличный день отличный»: «Есть люди, которым дождь никогда не попадает за шиворот, они мне глубоко непонятны».
* * *
Как не завидовать их невежеству!
Оскар Уайльд. Преступление лорда Артура Сэвила
Ob-la-di ob-la-da life goes on bra-la-la…
The Beatles White Album
Антуану всегда казалось, что он живет по-собачьи — год за семь. Еще в детстве, в семь лет, он чувствовал себя потрепанным жизнью, словно ему было уже под пятьдесят, в одиннадцать утратил последние иллюзии, как семидесятисемилетний старец. Сейчас, в неполные двадцать пять, мечтая обрести наконец покой, Антуан решил упрятать свой мозг в саван глупости. Ему не раз приходилось убеждаться в том, что слово «интеллект» сплошь и рядом означает способность красиво формулировать и убедительно преподносить полную ахинею, а ум человеческий настолько сбился с курса, что порой лучше быть дебилом, нежели записным интеллектуалом. Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает.
Чайник издал одышливый свист. Антуан налил булькающий кипяток в синюю чашку с изображением луны между двух красных роз. Листики чая закружились в бурном водовороте и расправились, придав воде свой цвет, и аромат, а пар продолжал подниматься, ввинчиваясь в плоть воздуха. Антуан сел за письменный стол напротив единственного в своей захламленной квартирке окна.
Всю ночь он писал. Подступаясь к теме и так и сяк, испортив немало страниц в большой ученической тетради, он сумел к утру выразить свою позицию в подобающем манифесте. Много недель бился он в поисках иного выхода, пытался нащупать какие-то лазейки и окольные пути. Однако пришлось признать неумолимую истину: во всех его бедах повинен ум. И вот в ту июльскую ночь Антуан, отбросив сомнения и колебания, принял окончательное решение и на всякий случай письменно изложил свои аргументы в пользу отречения от ума. Теоретически записи предназначались для близких, на случай, если он не сумеет выйти из эксперимента невредимым. Но в первую очередь они были нужны ему самому, чтобы увериться в правильности такого пути: его доводы, развернутые на многих страницах, выглядели как цепь рациональных логических доказательств.
В окно постучала клювом малиновка. Антуан поднял глаза от тетради и в ответ постучал по стеклу ручкой. Он отхлебнул чаю, потянулся на стуле и, запустив руку в не слишком чистые волосы, подумал, что пора разжиться шампунем в ближайшем магазине «Шампьон». Антуан не чувствовал в себе подлинного воровского призвания, для этого ему недоставало бесшабашности, посему он крал лишь то, в чем остро нуждался, например, чуть-чуть шампуня, незаметно выдавливая его в коробочку из-под леденцов. Аналогичным образом поступал он с зубной пастой, мылом, пеной для бритья, отщипывал несколько виноградин или прихватывал горсть черешни; так, обложив скромным налогом торговые центры и супермаркеты, он поддерживал свое существование. На все книги, какие хотелось купить, денег тоже не хватало, поэтому, понаблюдав за работой охранников и контрольных устройств во «Фнаке» он наловчился воровать книги не целиком, а страницу за страницей, воссоздавая их затем в изначальном виде у себя дома, как в подпольном издательстве. Поскольку каждая страница была добыта преступным путем, она приобретала куда большую ценность, чем ее сестры, сброшюрованные фабричным способом и затерянные среди себе подобных; вырванная, похищенная, затем старательно подклеенная, страница становилась священной. Библиотека Антуана насчитывала около двадцати книг в таком уникальном издании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28