Одна американская кинокомпания даже пригласила Сугияма в Америку, чтобы овладеть его приемами.
В плавании Япония опережала всех, а золотого медалиста Фурухаси Хироноси повсюду называли не иначе как «летающей рыбкой Фудзиямы». Хасид-зумэ и Танака завоевали серебряную и бронзовую медали. В их честь были подняты три японских флага, и вся страна ликовала.
К тому времени, когда я открыла магазин кукол, на Гиндзе появился доселе неизвестный род занятий — человек-реклама.
До войны были тиндонъя, которые в броской одежде, под оглушительный аккомпанемент музыкальных инструментов наподобие сямисэна и кларнета, колокольчиков и барабанов ходили по улицам и зазывали народ во вновь открывающиеся торговые заведения. (Даже сегодня можно их встретить.) Они гримировались, подобно артистам, и наряжались, как Тангэ Садзэн и Кусимаки Офудзи или бродячие актеры. Все это напоминало уличный театр.
Их место занял человек-реклама, который нес спереди и сзади плакат, обходя взад-вперед улицы. Порой такие люди раздавали прохожим рекламные листки, но чаще они просто сновали туда-сюда. В ту пору ходили слухи о том, что сын одного адмирала императорского флота бегал в качестве ходячей рекламы, и об этом писали газеты и журналы. У всех на устах был еще человек, который расхаживал с рекламой в костюме Чарли Чаплина и в огромных башмаках.
В Гиндзе была даже женщина-реклама по имени Касута-тян. Я однажды в дождливую погоду одолжила ей зонтик, и мы подружились. Она заносила мне собственноручно испеченные рисовые крекеры.
Ее подругами стали также Аико и Ёсико. Она старалась забежать к нам, чтобы угостить знаменитыми рисовыми крекерами сока.
Была еще забавная нищенка Сиодомэ Охару. Она жила в лачуге позади грузовой железнодорожной станции Сиодомэ и неплохо рисовала. Никто не хотел иметь с ней дела, поскольку она была неопрятной, однако я сохраняла для нее всякие вещи и отдавала ей. Случилось нам с К. идти по улочкам позади Гиндзы, и со мной поздоровалась Охару, которая сидела рядом с мусорной кучей и искала съестное:
— А, это вы, Кихару. Навестите-ка меня, и я угощу вас лучшими съестными отходами, которые только есть в отеле «Дайити».
Конечно, с одной стороны, я обрадовалась встрече, но с другой — была смущена.
— В Гиндзе ты получаешь рисовое печенье от женщины-рекламы, а здесь, в переулке, с тобой заговаривает нищенка. Похоже, ты пользуешься большой популярностью, — смеялся К. В действительности же я просто дружила со всеми.
Сегодня в Нью-Йорке у меня сложились приятельские отношения с темнокожей продавщицей проездных билетов в подземке и с итальянским посыльным. Большинство японцев удивит это, но я полагаю, что такая общительность сохранится во мне до конца моих дней, ведь я такой уродилась.
Как раз напротив моего заведения располагалось издательство журнала «Романсу», где работала исключительно деятельная молодежь. Там были Ёсида Ёсио (месье Ёсида), в дальнейшем редактор «Тюоко-рон», и Харада Отэру, позже вышедшая замуж за главу издательства «Дайити Сюппан Сэнтэру». Поскольку они работали рядом, то часто в обеденный перерыв или после рабочего дня наведывались к нам. Аико и Ёсико шутили с месье Ёсида и другими молодыми редакторами и фотографами.
Фотограф Н. также был среди них. Тогда я даже не могла и подумать, что этот молодой человек однажды станет моим мужем.
Роппа иногда заглядывал к нам. Впрочем, здесь бывало много людей искусства. Один раз пришел Итикава Дандзюро (Масанори), отец нынешнего актера кабуки Энносукэ Третьего, со своим сыном, который был вылитый отец. Юношу прозвали Доккой-бой, пострел. Даже у меня сегодня не укладывается в голове, как из этого пострела вырос великий Энносукэ.
Американцы, гражданские и военные, постоянно присылали мне открытки, если уезжали обратно в Америку или их переводили куда-то еще, и навещали меня всякий раз, будучи в Токио. Эти знаки внимания очень радовали нас и поддерживали в нашей работе.
Мое второе замужество
Важнейшей отраслью промышленности тогда в Японии была добыча угля. Без угля все другие производства просто остановились бы. Поэтому профессиональный союз горнорудных рабочих «Тан-ро» был самым могущественным.
Когда я открыла свое дело и меня немного отпустила любовная пагуба, стали поговаривать о том, что очередным руководителем предприятия должен стать К. Поэтому мы оба оказались занятыми людьми, и встречи наши становились все реже.
Тем не менее я продолжала жить только ради него.
Дела моего предприятия шли неплохо, и я была очень довольна Аико и Ёсико. Я даже немного поправилась, а то от меня остались кожа да кости.
Сын мой также получал большое удовольствие от общения с молодежью, которая посещала нас. В рабочие часы, когда были покупатели, ребенку не разрешалось спускаться в магазин, и ему приходилось с этим мириться. Но после работы, когда мы все вместе собирались, он мог присутствовать при чаепитии. Ему нравилось быть среди молодых.
Наконец мое сердце обрело покой, и я уже так не терзалась, когда не могла видеть К., потому что слишком много забот приносило начатое мной дело.
Между тем за мной, оказывается, следили. Почему — я не знала. Тогда, в Индии, незадолго до начала войны я ничего не могла с этим поделать, так как мы находились во враждебной стране. Но по какой причине теперь преследуют меня в Гиндзе?
Целыми днями вокруг нашего дома околачивались три подозрительных типа. Один стоял перед моим магазином, другой у каменной лестницы издательства «Романсу», а третий прятался за телеграфным столбом.
Вскоре мне стала известна причина. Люди из профсоюза «Танро» караулили, когда меня посетит К. Они, похоже, хотели застукать К. с любовницей.
Когда я однажды возвращалась из магазина, где покупала материал для своих кукол, на углу меня поджидала побелевшая как мел мама.
— Два незнакомца ворвались к нам в дом и взяли продукты из холодильника, — стала жаловаться она.
Когда я вернулась домой, один мужчина, по виду рабочий, на жутком северояпонском говоре обратился ко мне:
— Эй, ты, не ты ли содержанка К. ?
— Мне не до шуток с вами. Я собственными силами кормлю семью. Так что прекратите называть меня содержанкой.
От негодования меня всю трясло, и я с удовольствием надавала бы ему тумаков.
— Сама бы она не смогла жить в такой роскоши, — буркнул другой.
— Я работаю одна, и мне приходится заботиться о двух женщинах и ребенке, так что роскоши позволить себе не могу, — говорила я таким тоном, чтобы урезонить их. — Почему это вы пристаете ко мне? Я знаю, что вы целыми днями торчите снаружи и следите за мной. Зовите и третьего, что еще на улице. Мы тогда вместе попьем чаю.
Оба, похоже, растерялись. Теперь преимущество было на моей стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
В плавании Япония опережала всех, а золотого медалиста Фурухаси Хироноси повсюду называли не иначе как «летающей рыбкой Фудзиямы». Хасид-зумэ и Танака завоевали серебряную и бронзовую медали. В их честь были подняты три японских флага, и вся страна ликовала.
К тому времени, когда я открыла магазин кукол, на Гиндзе появился доселе неизвестный род занятий — человек-реклама.
До войны были тиндонъя, которые в броской одежде, под оглушительный аккомпанемент музыкальных инструментов наподобие сямисэна и кларнета, колокольчиков и барабанов ходили по улицам и зазывали народ во вновь открывающиеся торговые заведения. (Даже сегодня можно их встретить.) Они гримировались, подобно артистам, и наряжались, как Тангэ Садзэн и Кусимаки Офудзи или бродячие актеры. Все это напоминало уличный театр.
Их место занял человек-реклама, который нес спереди и сзади плакат, обходя взад-вперед улицы. Порой такие люди раздавали прохожим рекламные листки, но чаще они просто сновали туда-сюда. В ту пору ходили слухи о том, что сын одного адмирала императорского флота бегал в качестве ходячей рекламы, и об этом писали газеты и журналы. У всех на устах был еще человек, который расхаживал с рекламой в костюме Чарли Чаплина и в огромных башмаках.
В Гиндзе была даже женщина-реклама по имени Касута-тян. Я однажды в дождливую погоду одолжила ей зонтик, и мы подружились. Она заносила мне собственноручно испеченные рисовые крекеры.
Ее подругами стали также Аико и Ёсико. Она старалась забежать к нам, чтобы угостить знаменитыми рисовыми крекерами сока.
Была еще забавная нищенка Сиодомэ Охару. Она жила в лачуге позади грузовой железнодорожной станции Сиодомэ и неплохо рисовала. Никто не хотел иметь с ней дела, поскольку она была неопрятной, однако я сохраняла для нее всякие вещи и отдавала ей. Случилось нам с К. идти по улочкам позади Гиндзы, и со мной поздоровалась Охару, которая сидела рядом с мусорной кучей и искала съестное:
— А, это вы, Кихару. Навестите-ка меня, и я угощу вас лучшими съестными отходами, которые только есть в отеле «Дайити».
Конечно, с одной стороны, я обрадовалась встрече, но с другой — была смущена.
— В Гиндзе ты получаешь рисовое печенье от женщины-рекламы, а здесь, в переулке, с тобой заговаривает нищенка. Похоже, ты пользуешься большой популярностью, — смеялся К. В действительности же я просто дружила со всеми.
Сегодня в Нью-Йорке у меня сложились приятельские отношения с темнокожей продавщицей проездных билетов в подземке и с итальянским посыльным. Большинство японцев удивит это, но я полагаю, что такая общительность сохранится во мне до конца моих дней, ведь я такой уродилась.
Как раз напротив моего заведения располагалось издательство журнала «Романсу», где работала исключительно деятельная молодежь. Там были Ёсида Ёсио (месье Ёсида), в дальнейшем редактор «Тюоко-рон», и Харада Отэру, позже вышедшая замуж за главу издательства «Дайити Сюппан Сэнтэру». Поскольку они работали рядом, то часто в обеденный перерыв или после рабочего дня наведывались к нам. Аико и Ёсико шутили с месье Ёсида и другими молодыми редакторами и фотографами.
Фотограф Н. также был среди них. Тогда я даже не могла и подумать, что этот молодой человек однажды станет моим мужем.
Роппа иногда заглядывал к нам. Впрочем, здесь бывало много людей искусства. Один раз пришел Итикава Дандзюро (Масанори), отец нынешнего актера кабуки Энносукэ Третьего, со своим сыном, который был вылитый отец. Юношу прозвали Доккой-бой, пострел. Даже у меня сегодня не укладывается в голове, как из этого пострела вырос великий Энносукэ.
Американцы, гражданские и военные, постоянно присылали мне открытки, если уезжали обратно в Америку или их переводили куда-то еще, и навещали меня всякий раз, будучи в Токио. Эти знаки внимания очень радовали нас и поддерживали в нашей работе.
Мое второе замужество
Важнейшей отраслью промышленности тогда в Японии была добыча угля. Без угля все другие производства просто остановились бы. Поэтому профессиональный союз горнорудных рабочих «Тан-ро» был самым могущественным.
Когда я открыла свое дело и меня немного отпустила любовная пагуба, стали поговаривать о том, что очередным руководителем предприятия должен стать К. Поэтому мы оба оказались занятыми людьми, и встречи наши становились все реже.
Тем не менее я продолжала жить только ради него.
Дела моего предприятия шли неплохо, и я была очень довольна Аико и Ёсико. Я даже немного поправилась, а то от меня остались кожа да кости.
Сын мой также получал большое удовольствие от общения с молодежью, которая посещала нас. В рабочие часы, когда были покупатели, ребенку не разрешалось спускаться в магазин, и ему приходилось с этим мириться. Но после работы, когда мы все вместе собирались, он мог присутствовать при чаепитии. Ему нравилось быть среди молодых.
Наконец мое сердце обрело покой, и я уже так не терзалась, когда не могла видеть К., потому что слишком много забот приносило начатое мной дело.
Между тем за мной, оказывается, следили. Почему — я не знала. Тогда, в Индии, незадолго до начала войны я ничего не могла с этим поделать, так как мы находились во враждебной стране. Но по какой причине теперь преследуют меня в Гиндзе?
Целыми днями вокруг нашего дома околачивались три подозрительных типа. Один стоял перед моим магазином, другой у каменной лестницы издательства «Романсу», а третий прятался за телеграфным столбом.
Вскоре мне стала известна причина. Люди из профсоюза «Танро» караулили, когда меня посетит К. Они, похоже, хотели застукать К. с любовницей.
Когда я однажды возвращалась из магазина, где покупала материал для своих кукол, на углу меня поджидала побелевшая как мел мама.
— Два незнакомца ворвались к нам в дом и взяли продукты из холодильника, — стала жаловаться она.
Когда я вернулась домой, один мужчина, по виду рабочий, на жутком северояпонском говоре обратился ко мне:
— Эй, ты, не ты ли содержанка К. ?
— Мне не до шуток с вами. Я собственными силами кормлю семью. Так что прекратите называть меня содержанкой.
От негодования меня всю трясло, и я с удовольствием надавала бы ему тумаков.
— Сама бы она не смогла жить в такой роскоши, — буркнул другой.
— Я работаю одна, и мне приходится заботиться о двух женщинах и ребенке, так что роскоши позволить себе не могу, — говорила я таким тоном, чтобы урезонить их. — Почему это вы пристаете ко мне? Я знаю, что вы целыми днями торчите снаружи и следите за мной. Зовите и третьего, что еще на улице. Мы тогда вместе попьем чаю.
Оба, похоже, растерялись. Теперь преимущество было на моей стороне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105