И сколачивает она космический корабль совершенно нового типа. И этот космический корабль унесет всех нас далеко-далеко. Так далеко, что дальше уже некуда.
И в сгущающейся атмосфере таинственности все мы будем удивляться друг другу и радоваться. Тихо радоваться, что спаслись от нашествия инопланетян, сеявших ужас между нами, людьми.
НО ТЕПЕРЬ ПЕРЕД ВАМИ НЕЧТО ИНОЕ, ПЕРЕД ВАМИ РЕАЛЬНОСТЬ
В тот день, когда Изольда засунула свою козью рожу в мою собачью жизнь, весь просвещенный мир отмечал день рождения Чарльза Дарвина. Именно в этот день я въехал в новую квартиру, понятия не имея о том, кто меня там ждет. А ждала меня там Изольда, удобно устроившись в моем старом платяном шкафу.
— Выйдите, пожалуйста, — попросил я ее, пытаясь сохранить невозмутимость.
— Это, сосед, ух как горько, — отозвалась она и высунула из шкафа рога. — Я, может, всю жизнь мечтала посидеть в шкафу. Но если тебе это так не нравится, освободи для ознакомления другую мебель. Что там у тебя в сундуке?..
— Книги, — ответил я смущенно.
— Зачем? — удивилась Изольда, выбрасывая из сундука многотомного Брема.
— Ну, этого не объяснить так сразу…
— Дурак, что ли? — хихикнула Изольда, заскакивая в сундук. — Ты лучше послушай, что я тебе скажу. Тут одна женщина на девятом этаже бульдога держит. Ничего себе женщина, самостоятельная. И бульдог у нее такой же самостоятельный был. А вчера его слопал ее же младенец…
— Как? — содрогнулся я.
— Любимого ее бульдога съел, вот как. Молока хоть залейся было, ну она и сцеживала излишки кобелю. А малыш, семи месяцев от роду, стало быть, и взревновал…
Ошарашенный, я молчал и этим только сильнее раззадорил Изольду.
— А у меня муж майор милиции, так что ты меня бойся, иначе он тебя посадит, — сказала Изольда, вновь манипулируя рогами.
— А за что меня сажать? — искренне удивился я.
— Придумаем!.. Кстати, я у тебя двадцать пять рублей потеряла.
Я покрылся холодным потом и начал поиски четвертного.
— А чего их искать, когда они уже потеряны? — хмыкнула Изольда, выскакивая из сундука. — Отдай деньги по-хорошему!
— Возьмите, — сказал я, с готовностью вынимая всю наличность из кошелька.
— Больной, наверное! — констатировала Изольда, охотно забирая деньги и пряча их в лифчик. — Те, которые книжки читают, все больные.
Я надеялся, что, получив мзду, коза сейчас же оставит меня, но она почему-то принялась снимать с себя синтетическую кофточку и играть выменем.
— Что вы делаете? Остановитесь!..
— Так жарко же, — сказала Изольда, — и вообще…
В дверь позвонили.
— Здравия желаю! Я майор Сиськан Анатолий Хекович. А где моя жена?
— Здесь, здесь! — обрадовался я.
— Как в Африке, не знаешь, куда и деться, — сообщила Изольда мужу из шкафа. — А я двадцать пять рублей потеряла, пусть он отдаст.
— Так я же…
— Посади его, Сиськан, посади! — потребовала Изольда.
— Куда ж сажать, — тоскливо посетовал майор, опускаясь на табурет, — все забито. И так приходится армян с азербайджанцами в разных помещениях держать: сами понимаете — конфликт… А ведь они такие хитрые, что не иначе как евреи…
— Все от них, от Троцких, — подтвердила Изольда, стуча рогами по обеденному столу.
— Почему? — изумился я.
— Пойдем, Изольда, — сказал, поднимаясь, майор. — Мы человека не знаем, документов его не видали…
— Нет, нет, нет! — заупрямилась Изольда. — Я еще на кровати не полежала, на табурете не посидела и не знаю, что вон в той коричневой коробке.
— В другой раз, моя козочка, — прошипел майор, освобождая рога Изольды от люстры, кофемолки и пишущей машинки. — У тебя еще будет немало времени, чтобы…
Но майорша упиралась, топала копытцем, плевалась зеленой жвачкой и пускала пузыри. И пузыри эти еще долго летали по комнате, пока я не распахнул окно.
…ТИРАНИЯ ЕСТЬ ПРИВЫЧКА, ОБРАЩАЮЩАЯСЯ В ПОТРЕБНОСТЬ
Перед самой своей кончиной родители Сиськана подумали о майоре и оставили ему в наследство большой холодильник ЗИЛ, автомашину «Волга» первого выпуска и небольшие сбережения, на которые Изольда вставила себе золотые зубы. И о другом сыне подумали родители — о Петре Хековиче. Ему они завещали дачный участок, хорошую импортную мебель и гору домашней утвари. Короче, обо всем позаботились родители, пенсионеры Сиськаны, и усопли. Братья похоронили их, погоревали, помянули добрым словом, деля имущество, и разошлись по домам.
— Ты чего это веник не привез?!! — обрушилась Изольда на мужа, едва он втащил в квартиру холодильник ЗИЛ, автомашину «Волга» и небольшие сбережения. — Веник в завещании не оговорен, и твой наглый братец, конечно же, забрал его себе. Да я с ним судиться буду из-за столь необходимого мне вьетнамского веника!..
Сиськан хотел было возразить, но не решился, потому что Изольда все уже для себя решила.
И судилась она с Петром Хековичем, и выиграла процесс, заранее подкупив судью золотым кольцом. Я был на заключительном заседании суда (слушание дела о похищении веника длилось три месяца) и, как только судья подняла указательный палец, сразу узнал свое собственное кольцо с огненным опалом, которое пропало после недавней отсидки Изольды в моем шкафу.
Пока я последний раз любовался кольцом, объявили приговор и выдали торжествующей Изольде долгожданный веник. А Петра Сиськана, закованного в наручники, повезли к его брату в спецкомендатуру. В течение года ему предстояло ежедневно общаться с Анатолием Хековичем, и все у него было впереди. А у меня все уже было позади, и потому я, обреченный на пожизненное соседство с Изольдой, отправил телеграмму в Общество рыболовов-охотников, требуя прислать полный каталог капканов и ружей.
— МОЯ ДОРОГАЯ, — СКАЗАЛ ОН. — ДОРОГАЯ МОЯ
Изольда — жена майора Сиськана — постоянно предупреждала мужа, что никакого участия в его похоронах принимать не намерена.
— Скоро сдохнешь, — часто говорила она, — но хоронить тебя я не собираюсь. Сильно надо мне тебя хоронить!..
Изольда и раньше, еще до того, как вставила себе золотые зубы, размышляла о скоротечности милицейской жизни. А после неожиданной черепно-мозговой травмы, случившейся по вине некстати упавшей ей на голову соседки, решила присмотреть нового супруга.
Присмотрела. Привела домой сантехника Льва Лившица, предварительно выплеснув в унитаз вчерашние щи с большой мозговой костью… И так понравилось Изольде забивать канализацию костями и вновь и вновь обниматься с Лившицем, что вскоре объявила она майору о наличии в нижней области ее организма некоего рачка. Рачок этот требовал много соленого пива и пристального гинекологического наблюдения.
Отпуская жену в больницу первый раз, Сиськан ни о чем таком не думал. Когда же, после двадцать девятого раза, ему стало ясно, что гинекологам не удастся изловить рачка, в майорское сердце проникли подозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
И в сгущающейся атмосфере таинственности все мы будем удивляться друг другу и радоваться. Тихо радоваться, что спаслись от нашествия инопланетян, сеявших ужас между нами, людьми.
НО ТЕПЕРЬ ПЕРЕД ВАМИ НЕЧТО ИНОЕ, ПЕРЕД ВАМИ РЕАЛЬНОСТЬ
В тот день, когда Изольда засунула свою козью рожу в мою собачью жизнь, весь просвещенный мир отмечал день рождения Чарльза Дарвина. Именно в этот день я въехал в новую квартиру, понятия не имея о том, кто меня там ждет. А ждала меня там Изольда, удобно устроившись в моем старом платяном шкафу.
— Выйдите, пожалуйста, — попросил я ее, пытаясь сохранить невозмутимость.
— Это, сосед, ух как горько, — отозвалась она и высунула из шкафа рога. — Я, может, всю жизнь мечтала посидеть в шкафу. Но если тебе это так не нравится, освободи для ознакомления другую мебель. Что там у тебя в сундуке?..
— Книги, — ответил я смущенно.
— Зачем? — удивилась Изольда, выбрасывая из сундука многотомного Брема.
— Ну, этого не объяснить так сразу…
— Дурак, что ли? — хихикнула Изольда, заскакивая в сундук. — Ты лучше послушай, что я тебе скажу. Тут одна женщина на девятом этаже бульдога держит. Ничего себе женщина, самостоятельная. И бульдог у нее такой же самостоятельный был. А вчера его слопал ее же младенец…
— Как? — содрогнулся я.
— Любимого ее бульдога съел, вот как. Молока хоть залейся было, ну она и сцеживала излишки кобелю. А малыш, семи месяцев от роду, стало быть, и взревновал…
Ошарашенный, я молчал и этим только сильнее раззадорил Изольду.
— А у меня муж майор милиции, так что ты меня бойся, иначе он тебя посадит, — сказала Изольда, вновь манипулируя рогами.
— А за что меня сажать? — искренне удивился я.
— Придумаем!.. Кстати, я у тебя двадцать пять рублей потеряла.
Я покрылся холодным потом и начал поиски четвертного.
— А чего их искать, когда они уже потеряны? — хмыкнула Изольда, выскакивая из сундука. — Отдай деньги по-хорошему!
— Возьмите, — сказал я, с готовностью вынимая всю наличность из кошелька.
— Больной, наверное! — констатировала Изольда, охотно забирая деньги и пряча их в лифчик. — Те, которые книжки читают, все больные.
Я надеялся, что, получив мзду, коза сейчас же оставит меня, но она почему-то принялась снимать с себя синтетическую кофточку и играть выменем.
— Что вы делаете? Остановитесь!..
— Так жарко же, — сказала Изольда, — и вообще…
В дверь позвонили.
— Здравия желаю! Я майор Сиськан Анатолий Хекович. А где моя жена?
— Здесь, здесь! — обрадовался я.
— Как в Африке, не знаешь, куда и деться, — сообщила Изольда мужу из шкафа. — А я двадцать пять рублей потеряла, пусть он отдаст.
— Так я же…
— Посади его, Сиськан, посади! — потребовала Изольда.
— Куда ж сажать, — тоскливо посетовал майор, опускаясь на табурет, — все забито. И так приходится армян с азербайджанцами в разных помещениях держать: сами понимаете — конфликт… А ведь они такие хитрые, что не иначе как евреи…
— Все от них, от Троцких, — подтвердила Изольда, стуча рогами по обеденному столу.
— Почему? — изумился я.
— Пойдем, Изольда, — сказал, поднимаясь, майор. — Мы человека не знаем, документов его не видали…
— Нет, нет, нет! — заупрямилась Изольда. — Я еще на кровати не полежала, на табурете не посидела и не знаю, что вон в той коричневой коробке.
— В другой раз, моя козочка, — прошипел майор, освобождая рога Изольды от люстры, кофемолки и пишущей машинки. — У тебя еще будет немало времени, чтобы…
Но майорша упиралась, топала копытцем, плевалась зеленой жвачкой и пускала пузыри. И пузыри эти еще долго летали по комнате, пока я не распахнул окно.
…ТИРАНИЯ ЕСТЬ ПРИВЫЧКА, ОБРАЩАЮЩАЯСЯ В ПОТРЕБНОСТЬ
Перед самой своей кончиной родители Сиськана подумали о майоре и оставили ему в наследство большой холодильник ЗИЛ, автомашину «Волга» первого выпуска и небольшие сбережения, на которые Изольда вставила себе золотые зубы. И о другом сыне подумали родители — о Петре Хековиче. Ему они завещали дачный участок, хорошую импортную мебель и гору домашней утвари. Короче, обо всем позаботились родители, пенсионеры Сиськаны, и усопли. Братья похоронили их, погоревали, помянули добрым словом, деля имущество, и разошлись по домам.
— Ты чего это веник не привез?!! — обрушилась Изольда на мужа, едва он втащил в квартиру холодильник ЗИЛ, автомашину «Волга» и небольшие сбережения. — Веник в завещании не оговорен, и твой наглый братец, конечно же, забрал его себе. Да я с ним судиться буду из-за столь необходимого мне вьетнамского веника!..
Сиськан хотел было возразить, но не решился, потому что Изольда все уже для себя решила.
И судилась она с Петром Хековичем, и выиграла процесс, заранее подкупив судью золотым кольцом. Я был на заключительном заседании суда (слушание дела о похищении веника длилось три месяца) и, как только судья подняла указательный палец, сразу узнал свое собственное кольцо с огненным опалом, которое пропало после недавней отсидки Изольды в моем шкафу.
Пока я последний раз любовался кольцом, объявили приговор и выдали торжествующей Изольде долгожданный веник. А Петра Сиськана, закованного в наручники, повезли к его брату в спецкомендатуру. В течение года ему предстояло ежедневно общаться с Анатолием Хековичем, и все у него было впереди. А у меня все уже было позади, и потому я, обреченный на пожизненное соседство с Изольдой, отправил телеграмму в Общество рыболовов-охотников, требуя прислать полный каталог капканов и ружей.
— МОЯ ДОРОГАЯ, — СКАЗАЛ ОН. — ДОРОГАЯ МОЯ
Изольда — жена майора Сиськана — постоянно предупреждала мужа, что никакого участия в его похоронах принимать не намерена.
— Скоро сдохнешь, — часто говорила она, — но хоронить тебя я не собираюсь. Сильно надо мне тебя хоронить!..
Изольда и раньше, еще до того, как вставила себе золотые зубы, размышляла о скоротечности милицейской жизни. А после неожиданной черепно-мозговой травмы, случившейся по вине некстати упавшей ей на голову соседки, решила присмотреть нового супруга.
Присмотрела. Привела домой сантехника Льва Лившица, предварительно выплеснув в унитаз вчерашние щи с большой мозговой костью… И так понравилось Изольде забивать канализацию костями и вновь и вновь обниматься с Лившицем, что вскоре объявила она майору о наличии в нижней области ее организма некоего рачка. Рачок этот требовал много соленого пива и пристального гинекологического наблюдения.
Отпуская жену в больницу первый раз, Сиськан ни о чем таком не думал. Когда же, после двадцать девятого раза, ему стало ясно, что гинекологам не удастся изловить рачка, в майорское сердце проникли подозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39