Я был лет на пятнадцать-двадцать старше Беаты, но я хорошо сохранился. Сорок восемь — солидный возраст, однако в последние годы никто не давал мне моих лет. Ненамного старше, сказала Беата. Меня никогда не смущало, что Мария старше меня, как и ее то, что я на десять лет моложе ее.
Я не мог представить себе, что Беата подослана наемным убийцей или что она и есть этот наемный убийца. Но будь это правда, она вела бы себя в точности как сегодня. Она прожила в Амальфи столько же, сколько я. Может быть, я оказался легкой добычей? Завтра утром мы собирались отправиться через горы в Поджеролу. Куда мы пойдем, придумала Беата, она уже ходила в Поджеролу через Мельничную долину. Обедать со мной она отказалась, сославшись на дела. Может быть, спешила позвонить по телефону, подумал я, вполне возможно, что завтра утром Мельничную долину наводнят молодые люди с микрофонами в ушах. Я так и видел их перед собой, видел, как они заняли позиции среди руин старых бумажных мельниц. Слышал смех Беаты и даже представлял себе передаваемую ей пачку денег. У меня было богатое воображение.
Я взглянул на портрет Ибсена. Но разве не могло оказаться, что и Беата, и я потерпели крушение в жизни и теперь ощупью искали дорогу друг к другу? Я подумал о фру Линде и адвокате Крогстаде, ими были пропитаны стены моей комнаты. Я не сомневался, что душу Беаты тяготит какой-то тайный грех. Почему у нас с ней не может быть общего будущего? Она художница, снимает комнату в городе. Ей невдомек, что я сказочно богат, но об этом я ей пока не скажу.
На другой день в половине одиннадцатого она уже сидела на ступенях собора. На ней было все то же желтое платье, и я подумал, что нас объединяет хотя бы непритязательность в одежде. Во время поездок я всегда до неприличия занашивал свои вещи. А может, это просто ее любимое платье? Мне оно тоже нравилось. К тому же теперь Пасха, и, кто знает, может, она вчера вечером выстирала платье, может, в этом и заключалось то самое дело, из-за которого она отказалась со мной обедать? А вот белые сандалии она заменила парой солидных кроссовок. Ведь нам предстоял неблизкий путь.
Она поднялась со ступеней и подошла ко мне. Сначала мы заглянули в собор и послушали церковное пение. Беата была настроена торжественно и вместе с тем насмешливо.
По узеньким переулкам мы вышли из города, и, пока мы взбирались вверх по крутым склонам мимо лимонных плантаций, она сказала, что никогда не встречала человека, с которым бы, как со мной, чувствовала себя на одной волне. Я ответил тем же на ее неожиданное признание и прибавил, что, несмотря на наше недолгое знакомство, со дней моей юности ни в кого не был так влюблен, как в нее. С блеском в глазах я признался, что ждал ее. Мы и сегодня говорили не без иронии и преувеличений, но теперь за нашей иронией скрывалось нечто серьезное. Я был уверен, что действительно нравлюсь Беате, и сказал ей, что собираюсь уехать из Амальфи в среду.
Потом я спросил, случайно ли она обратилась ко мне за спичками в первый день. Она лукаво улыбнулась, но ответила утвердительно. И последовала за мной в Мельничную долину? Она отрицательно покачала головой, но сказала, что догадалась, что я иду на прогулку, а тут уже было нетрудно сообразить, куда я пойду, — других долин в окрестностях не было. Значит, она случайно попросила у меня спички, но не случайно пошла той же дорогой, подвел я итог. Наверное, нет, таинственно ответила она. Я хотел докопаться до истины не только потому, что все время помнил о Луиджи. Мы с тобой даже не разговаривали, настаивал я, и едва ли обменялись взглядами. Сперва она засмеялась, а потом выдала мне совершенно другую версию.
— Может быть, ты и внимательный человек, — сказала она, — но, по-моему, плохо себя знаешь… Сначала ты заходишь в пиццерию с «Коррьере делла сера» под мышкой, это означало, что ты, по-видимому, итальянец, а для этих краев это то же самое, что интеллектуал. Потом ты садишься и бросаешь взгляд на меня, взгляд ни о чем не говорит, разве о том, что ты, по крайней мере, не гомосексуалист. Ты заказываешь пиццу и пиво, значит, ты все-таки турист, но владеющий итальянским языком. Ты опять взглянул на меня, но на этот раз твое внимание привлекли мои ноги, ты, конечно, отметил белые сандалии. Мне это показалось важной деталью, потому что не все мужчины смотрят на ноги женщин, а вот ты посмотрел и задержал взгляд на моих сандалиях, стало быть, ты человек чувственный. Наконец ты открыл газету и сразу нашел раздел культуры, значит, твои интересы лежали именно в этой сфере. Ты еще раз взглянул на меня, всего на какую-то долю секунды, но это был твердый и надежный взгляд. Очевидно, ты не помнишь, что на этот раз я ответила на твой взгляд. Пусть лишь на мгновение, но мы первый раз посмотрели в глаза друг другу, это была наша первая близость, потому что, когда мужчина и женщина, случайно встретившись взглядом, не отводят глаз, речь идет уже об интимности. Это обоюдоострый взгляд. В тот раз я предположила, что ты пытаешься угадать мой возраст, но, думаю, ошиблась. Я доела свою лазанью и хотела закурить сигарету, но в зажигалке кончился газ. Ты это заметил, однако упустил из виду, что я обратила на это внимание. Прошло уже пять секунд, а ты даже не шелохнулся. Будь у тебя зажигалка, ты бы уже подошел к моему столу и дал мне прикурить, во всяком случае, если был тем, за кого я тебя принимала. Тогда я сама подошла к тебе и спросила, нет ли у тебя спичек. Ты понял то, что я сказала по-итальянски, а мой акцент подсказал тебе, что я иностранка. Ты ответил, что не куришь, но в следующие две секунды схватил зажигалку с соседнего столика и дал мне прикурить. Ты был не из тех, кто просто отослал бы меня к соседнему столику, ты взял ответственность на себя, или вернее, так: ты не имел ничего против того, чтобы дать мне прикурить, ты был рад, что я обратилась к тебе. Давая мне прикурить, ты убедил меня в том, что делаешь это не в первый раз. Когда я поблагодарила тебя, ты нахмурился, и это подсказало мне, что ты переживаешь какие-то трудности, что, возможно, хотел бы кому-нибудь довериться, хотя бы и мне. Я вернулась к своему столику — на это ушло полторы секунды, — я затылком чувствовала твой взгляд, но мне могло и показаться. Когда ты положил деньги на стол и собрался уходить, то взглянул на меня едва ли не с грустью и махнул мне рукой, по этому взмаху я поняла, что ты не надеешься еще раз увидеть меня. Я сидела и рисовала твой портрет в своем блокноте, мне понравилось твое лицо, но ты был настолько невнимателен, что даже не заметил, что я рисую тебя. Я улыбнулась тебе с подчеркнутой открытостью. Мне хотелось сказать тебе взглядом, что жить чудесно, и ты ушел, но как будто забрал с собой что-то увиденное в моих глазах. По тому, как ты уходил, я поняла, что ты собираешься в горы, в Мельничную долину, конечно, я могла ошибиться, но, как видишь, не ошиблась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Я не мог представить себе, что Беата подослана наемным убийцей или что она и есть этот наемный убийца. Но будь это правда, она вела бы себя в точности как сегодня. Она прожила в Амальфи столько же, сколько я. Может быть, я оказался легкой добычей? Завтра утром мы собирались отправиться через горы в Поджеролу. Куда мы пойдем, придумала Беата, она уже ходила в Поджеролу через Мельничную долину. Обедать со мной она отказалась, сославшись на дела. Может быть, спешила позвонить по телефону, подумал я, вполне возможно, что завтра утром Мельничную долину наводнят молодые люди с микрофонами в ушах. Я так и видел их перед собой, видел, как они заняли позиции среди руин старых бумажных мельниц. Слышал смех Беаты и даже представлял себе передаваемую ей пачку денег. У меня было богатое воображение.
Я взглянул на портрет Ибсена. Но разве не могло оказаться, что и Беата, и я потерпели крушение в жизни и теперь ощупью искали дорогу друг к другу? Я подумал о фру Линде и адвокате Крогстаде, ими были пропитаны стены моей комнаты. Я не сомневался, что душу Беаты тяготит какой-то тайный грех. Почему у нас с ней не может быть общего будущего? Она художница, снимает комнату в городе. Ей невдомек, что я сказочно богат, но об этом я ей пока не скажу.
На другой день в половине одиннадцатого она уже сидела на ступенях собора. На ней было все то же желтое платье, и я подумал, что нас объединяет хотя бы непритязательность в одежде. Во время поездок я всегда до неприличия занашивал свои вещи. А может, это просто ее любимое платье? Мне оно тоже нравилось. К тому же теперь Пасха, и, кто знает, может, она вчера вечером выстирала платье, может, в этом и заключалось то самое дело, из-за которого она отказалась со мной обедать? А вот белые сандалии она заменила парой солидных кроссовок. Ведь нам предстоял неблизкий путь.
Она поднялась со ступеней и подошла ко мне. Сначала мы заглянули в собор и послушали церковное пение. Беата была настроена торжественно и вместе с тем насмешливо.
По узеньким переулкам мы вышли из города, и, пока мы взбирались вверх по крутым склонам мимо лимонных плантаций, она сказала, что никогда не встречала человека, с которым бы, как со мной, чувствовала себя на одной волне. Я ответил тем же на ее неожиданное признание и прибавил, что, несмотря на наше недолгое знакомство, со дней моей юности ни в кого не был так влюблен, как в нее. С блеском в глазах я признался, что ждал ее. Мы и сегодня говорили не без иронии и преувеличений, но теперь за нашей иронией скрывалось нечто серьезное. Я был уверен, что действительно нравлюсь Беате, и сказал ей, что собираюсь уехать из Амальфи в среду.
Потом я спросил, случайно ли она обратилась ко мне за спичками в первый день. Она лукаво улыбнулась, но ответила утвердительно. И последовала за мной в Мельничную долину? Она отрицательно покачала головой, но сказала, что догадалась, что я иду на прогулку, а тут уже было нетрудно сообразить, куда я пойду, — других долин в окрестностях не было. Значит, она случайно попросила у меня спички, но не случайно пошла той же дорогой, подвел я итог. Наверное, нет, таинственно ответила она. Я хотел докопаться до истины не только потому, что все время помнил о Луиджи. Мы с тобой даже не разговаривали, настаивал я, и едва ли обменялись взглядами. Сперва она засмеялась, а потом выдала мне совершенно другую версию.
— Может быть, ты и внимательный человек, — сказала она, — но, по-моему, плохо себя знаешь… Сначала ты заходишь в пиццерию с «Коррьере делла сера» под мышкой, это означало, что ты, по-видимому, итальянец, а для этих краев это то же самое, что интеллектуал. Потом ты садишься и бросаешь взгляд на меня, взгляд ни о чем не говорит, разве о том, что ты, по крайней мере, не гомосексуалист. Ты заказываешь пиццу и пиво, значит, ты все-таки турист, но владеющий итальянским языком. Ты опять взглянул на меня, но на этот раз твое внимание привлекли мои ноги, ты, конечно, отметил белые сандалии. Мне это показалось важной деталью, потому что не все мужчины смотрят на ноги женщин, а вот ты посмотрел и задержал взгляд на моих сандалиях, стало быть, ты человек чувственный. Наконец ты открыл газету и сразу нашел раздел культуры, значит, твои интересы лежали именно в этой сфере. Ты еще раз взглянул на меня, всего на какую-то долю секунды, но это был твердый и надежный взгляд. Очевидно, ты не помнишь, что на этот раз я ответила на твой взгляд. Пусть лишь на мгновение, но мы первый раз посмотрели в глаза друг другу, это была наша первая близость, потому что, когда мужчина и женщина, случайно встретившись взглядом, не отводят глаз, речь идет уже об интимности. Это обоюдоострый взгляд. В тот раз я предположила, что ты пытаешься угадать мой возраст, но, думаю, ошиблась. Я доела свою лазанью и хотела закурить сигарету, но в зажигалке кончился газ. Ты это заметил, однако упустил из виду, что я обратила на это внимание. Прошло уже пять секунд, а ты даже не шелохнулся. Будь у тебя зажигалка, ты бы уже подошел к моему столу и дал мне прикурить, во всяком случае, если был тем, за кого я тебя принимала. Тогда я сама подошла к тебе и спросила, нет ли у тебя спичек. Ты понял то, что я сказала по-итальянски, а мой акцент подсказал тебе, что я иностранка. Ты ответил, что не куришь, но в следующие две секунды схватил зажигалку с соседнего столика и дал мне прикурить. Ты был не из тех, кто просто отослал бы меня к соседнему столику, ты взял ответственность на себя, или вернее, так: ты не имел ничего против того, чтобы дать мне прикурить, ты был рад, что я обратилась к тебе. Давая мне прикурить, ты убедил меня в том, что делаешь это не в первый раз. Когда я поблагодарила тебя, ты нахмурился, и это подсказало мне, что ты переживаешь какие-то трудности, что, возможно, хотел бы кому-нибудь довериться, хотя бы и мне. Я вернулась к своему столику — на это ушло полторы секунды, — я затылком чувствовала твой взгляд, но мне могло и показаться. Когда ты положил деньги на стол и собрался уходить, то взглянул на меня едва ли не с грустью и махнул мне рукой, по этому взмаху я поняла, что ты не надеешься еще раз увидеть меня. Я сидела и рисовала твой портрет в своем блокноте, мне понравилось твое лицо, но ты был настолько невнимателен, что даже не заметил, что я рисую тебя. Я улыбнулась тебе с подчеркнутой открытостью. Мне хотелось сказать тебе взглядом, что жить чудесно, и ты ушел, но как будто забрал с собой что-то увиденное в моих глазах. По тому, как ты уходил, я поняла, что ты собираешься в горы, в Мельничную долину, конечно, я могла ошибиться, но, как видишь, не ошиблась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56