Она сражалась на Волоколамском, а затем, после прорыва немцев на Клин, также и на Ленинградском шоссе - там, где противник наносил главный удар.
К армии Рокоссовского принадлежали прославленные части генералов Панфилова, Доватора, Белобородова, Катукова, Ремизова.
Какова же была роль командования армии в этой битве?
Когда теперь, несколько месяцев спустя, мысленно обозреваешь ход сражения, трудно выделить в нем самые напряженные моменты, решающие дни, почти каждый день был решающим, почти каждый день ожесточение борьбы достигало высшего накала. И все же история, быть может, отметит вторую половину октября 1941 года как самый драматический период всей войны, когда немцы, развивая наступление, начатое 2 октября, пытались танковыми дивизиями с ходу прорваться в Москву и этим завершить, как им казалось, войну.
В эти дни майор Соколов, начальник оперативного отделения в штабе Рокоссовского, записывал в дневник:
"...Прибыли в Волоколамск, чтобы организовать управление войсками, обороняющими Волоколамский укрепленный район. Положение трудное. Нам поручен фронт длиной в 105 километров, где занимают оборону дивизия Панфилова и курсантский полк (курсанты пехотного училища имени Верховного Совета). Все это вместе - около семи с половиной тысяч штыков. Таковы, не считая артиллерии, все наши силы. Войска вытянуты в ниточку. Противник сосредоточил против нас одну мотострелковую и две танковые дивизии и подтягивает новые силы. Вероятно, завтра-послезавтра начнет атаковать...
...К нам прибыли два артиллерийских противотанковых полка. Один поступил в резерв командующего. Так, кажется, еще никогда не бывало - в резерве командующего ни одной пехотной части, а только артиллерия".
И вот наконец бой. Удар колонны в 120 танков (по существу, танковая дивизия) был принят артиллерийским полком, приданным генералу Панфилову.
Обе стороны дрались ожесточенно. Наши орудия прямой наводкой били по надвигающимся, грохочущим машинам, извергающим огонь. Десять, двадцать, тридцать танков были выведены из строя, подожжены нашими выстрелами, но другие шли и шли прямо на орудия. Еще два десятка танков уничтожены. Но остальные ворвались в боевые порядки полка, давят и мнут орудия. Люди укрываются в щелях.
А танковая колонна, оставив на поле боя пятьдесят шесть поверженных машин, устремляется дальше. Выход на Волоколамск, на автомагистраль, ведущую в Москву, казалось, открыт.
Но через пятнадцать километров путь немецким танкам преграждает резерв командующего - другой противотанковый артиллерийский полк.
Повторяется ожесточенная схватка. Немцы опять теряют около пятидесяти машин и уже не в силах ворваться на огневые позиции полка и гусеницами смять орудия.
Остатки танковой колонны поворачивают и уходят назад.
Героями этого боя, отнюдь не самого крупного в подмосковной эпопее, стали советские артиллеристы.
Однако тут несомненно сказалось и искусство командования армии: предвидение, проникновение в замыслы противника, острое и точное реагирование на ход боя. Я намеренно говорю "командования". Можно, конечно, написать: Рокоссовский предвидел, Рокоссовский разглядел, Рокоссовский направил свой резерв, но все это не было бы истиной.
Работал штаб - целая фабрика мысли, целый комбинат управления. Там существует специальный отдел, где по множеству мелких и мельчайших данных определяются силы противника, их сосредоточение, направление готовящегося удара. Любой командующий, любой начальник штаба будет лишен зоркости, если плохо работает этот отдел.
А моментального, внезапного решения о вводе в бой резерва вовсе в данном случае не было. В соответствии с общим представлением о том, как развернется предстоящий бой, резерв заранее был расположен неподалеку от пункта, где затем наткнулся на него противник.
Кто впервые сформулировал это общее представление, оказавшееся правильным? Кому принадлежит идея поставить артиллерийские полки в тех местах, где они встретили и отразили врага?
Все это работа штаба. Сколоченного, дружного, хорошо понимающего замыслы командарма. А Рокоссовский, коротко обменявшись мыслями с Малининым и Казаковым, пошутив о чем-то постороннем, ходил и ходил, как обычно, по комнате, лишь изредка произнося две-три беглые фразы.
А связь?
Мне удалось подробно ознакомиться с материалами о том, как функционировала связь в армии Рокоссовского во время битвы под Москвой. Они произвели потрясающее впечатление.
Армия Рокоссовского отходила, ведя ожесточенные бои, уничтожая танки и живую силу противника, пока, наконец, усиленная многочисленными пополнениями, не сдержала немцев на расстоянии 25 - 30 километров от Москвы. За это время, в октябре и в ноябре, командный пункт Рокоссовского много раз менял местопребывание, переезжая иногда под огнем противника, в непосредственной близости от прорывающихся танков. Был случай, когда Рокоссовский, Лобачев, Малинин, Казаков ночью уходили огородами из села, в которое уже ворвались немцы.
И все же всякий раз, прибывая на новый командный пункт, Рокоссовский находил уже действующую связь со всеми подчиненными ему частями, с соседями, со штабом фронта и с Москвой - "со всем миром", как любит говорить начальник отдела связи полковник Максименко.
И связь действовала не как-нибудь, а соответственно традициям армии Рокоссовского: иметь провод в каждую точку не только по прямым, но и по обходным направлениям. Если повреждено одно направление, можно тотчас переключить разговор на другое. И все это достигалось под непрерывным разрушительным воздействием немецкой авиации, когда бомбы постоянно где-нибудь рвали провод.
В армии Рокоссовского за все время битвы под Москвой ни разу не было случая, чтобы штаб не имел телефонной связи (не говоря уже о радиосвязи) с какой-либо из своих частей.
Иногда это казалось чудом, фокусом, чем-то уму непостижимым.
Отважусь сказать: наша армия оказалась непобедимой также и потому, что на полях сражения совершали изумительные подвиги советские связисты, потому что в напряженнейшей битве, при бешеном напоре врага у нас так функционировала боевая связь.
* * *
Можно было бы еще многое сказать о Рокоссовском. В армии передаются рассказы о его бесстрашии под огнем.
Но ему свойственно и иное, быть может, высшее бесстрашие - бесстрашие ответственности. Немногословие - особенность его характера. Он, молчаливый и часто, казалось бы, незаметный, отвечал за все - за каждого подчиненного, за весь свой коллектив, за каждую операцию своей армии.
Нелегко и, пожалуй, даже невозможно отыскать и назвать какое-либо достижение армии Рокоссовского, о котором можно было бы сказать: это сделал Рокоссовский, он один и никто больше.
1 2 3 4
К армии Рокоссовского принадлежали прославленные части генералов Панфилова, Доватора, Белобородова, Катукова, Ремизова.
Какова же была роль командования армии в этой битве?
Когда теперь, несколько месяцев спустя, мысленно обозреваешь ход сражения, трудно выделить в нем самые напряженные моменты, решающие дни, почти каждый день был решающим, почти каждый день ожесточение борьбы достигало высшего накала. И все же история, быть может, отметит вторую половину октября 1941 года как самый драматический период всей войны, когда немцы, развивая наступление, начатое 2 октября, пытались танковыми дивизиями с ходу прорваться в Москву и этим завершить, как им казалось, войну.
В эти дни майор Соколов, начальник оперативного отделения в штабе Рокоссовского, записывал в дневник:
"...Прибыли в Волоколамск, чтобы организовать управление войсками, обороняющими Волоколамский укрепленный район. Положение трудное. Нам поручен фронт длиной в 105 километров, где занимают оборону дивизия Панфилова и курсантский полк (курсанты пехотного училища имени Верховного Совета). Все это вместе - около семи с половиной тысяч штыков. Таковы, не считая артиллерии, все наши силы. Войска вытянуты в ниточку. Противник сосредоточил против нас одну мотострелковую и две танковые дивизии и подтягивает новые силы. Вероятно, завтра-послезавтра начнет атаковать...
...К нам прибыли два артиллерийских противотанковых полка. Один поступил в резерв командующего. Так, кажется, еще никогда не бывало - в резерве командующего ни одной пехотной части, а только артиллерия".
И вот наконец бой. Удар колонны в 120 танков (по существу, танковая дивизия) был принят артиллерийским полком, приданным генералу Панфилову.
Обе стороны дрались ожесточенно. Наши орудия прямой наводкой били по надвигающимся, грохочущим машинам, извергающим огонь. Десять, двадцать, тридцать танков были выведены из строя, подожжены нашими выстрелами, но другие шли и шли прямо на орудия. Еще два десятка танков уничтожены. Но остальные ворвались в боевые порядки полка, давят и мнут орудия. Люди укрываются в щелях.
А танковая колонна, оставив на поле боя пятьдесят шесть поверженных машин, устремляется дальше. Выход на Волоколамск, на автомагистраль, ведущую в Москву, казалось, открыт.
Но через пятнадцать километров путь немецким танкам преграждает резерв командующего - другой противотанковый артиллерийский полк.
Повторяется ожесточенная схватка. Немцы опять теряют около пятидесяти машин и уже не в силах ворваться на огневые позиции полка и гусеницами смять орудия.
Остатки танковой колонны поворачивают и уходят назад.
Героями этого боя, отнюдь не самого крупного в подмосковной эпопее, стали советские артиллеристы.
Однако тут несомненно сказалось и искусство командования армии: предвидение, проникновение в замыслы противника, острое и точное реагирование на ход боя. Я намеренно говорю "командования". Можно, конечно, написать: Рокоссовский предвидел, Рокоссовский разглядел, Рокоссовский направил свой резерв, но все это не было бы истиной.
Работал штаб - целая фабрика мысли, целый комбинат управления. Там существует специальный отдел, где по множеству мелких и мельчайших данных определяются силы противника, их сосредоточение, направление готовящегося удара. Любой командующий, любой начальник штаба будет лишен зоркости, если плохо работает этот отдел.
А моментального, внезапного решения о вводе в бой резерва вовсе в данном случае не было. В соответствии с общим представлением о том, как развернется предстоящий бой, резерв заранее был расположен неподалеку от пункта, где затем наткнулся на него противник.
Кто впервые сформулировал это общее представление, оказавшееся правильным? Кому принадлежит идея поставить артиллерийские полки в тех местах, где они встретили и отразили врага?
Все это работа штаба. Сколоченного, дружного, хорошо понимающего замыслы командарма. А Рокоссовский, коротко обменявшись мыслями с Малининым и Казаковым, пошутив о чем-то постороннем, ходил и ходил, как обычно, по комнате, лишь изредка произнося две-три беглые фразы.
А связь?
Мне удалось подробно ознакомиться с материалами о том, как функционировала связь в армии Рокоссовского во время битвы под Москвой. Они произвели потрясающее впечатление.
Армия Рокоссовского отходила, ведя ожесточенные бои, уничтожая танки и живую силу противника, пока, наконец, усиленная многочисленными пополнениями, не сдержала немцев на расстоянии 25 - 30 километров от Москвы. За это время, в октябре и в ноябре, командный пункт Рокоссовского много раз менял местопребывание, переезжая иногда под огнем противника, в непосредственной близости от прорывающихся танков. Был случай, когда Рокоссовский, Лобачев, Малинин, Казаков ночью уходили огородами из села, в которое уже ворвались немцы.
И все же всякий раз, прибывая на новый командный пункт, Рокоссовский находил уже действующую связь со всеми подчиненными ему частями, с соседями, со штабом фронта и с Москвой - "со всем миром", как любит говорить начальник отдела связи полковник Максименко.
И связь действовала не как-нибудь, а соответственно традициям армии Рокоссовского: иметь провод в каждую точку не только по прямым, но и по обходным направлениям. Если повреждено одно направление, можно тотчас переключить разговор на другое. И все это достигалось под непрерывным разрушительным воздействием немецкой авиации, когда бомбы постоянно где-нибудь рвали провод.
В армии Рокоссовского за все время битвы под Москвой ни разу не было случая, чтобы штаб не имел телефонной связи (не говоря уже о радиосвязи) с какой-либо из своих частей.
Иногда это казалось чудом, фокусом, чем-то уму непостижимым.
Отважусь сказать: наша армия оказалась непобедимой также и потому, что на полях сражения совершали изумительные подвиги советские связисты, потому что в напряженнейшей битве, при бешеном напоре врага у нас так функционировала боевая связь.
* * *
Можно было бы еще многое сказать о Рокоссовском. В армии передаются рассказы о его бесстрашии под огнем.
Но ему свойственно и иное, быть может, высшее бесстрашие - бесстрашие ответственности. Немногословие - особенность его характера. Он, молчаливый и часто, казалось бы, незаметный, отвечал за все - за каждого подчиненного, за весь свой коллектив, за каждую операцию своей армии.
Нелегко и, пожалуй, даже невозможно отыскать и назвать какое-либо достижение армии Рокоссовского, о котором можно было бы сказать: это сделал Рокоссовский, он один и никто больше.
1 2 3 4