«Необыкновенное происшествие в ратуше», «Неожиданное окончание гражданского торжества», «Потрясающее появление восточного гения в столице», «Похищение гостя у Лорда-мэра», «Сенсационное известие», «Все подробности». И тотчас история разлетится по всему свету. «Умолчать»! Как же! Неужели вы можете думать, что Лорд-мэр или кто либо из сколько-нибудь замешанных в историю сумеют забыть или что им дадут забыть об этом позорном происшествии? Если да, то боюсь, вы жестоко ошибаетесь.
— Поистине ужасно навлечь па себя гнев Лорда-мэра, — произнес джинн дрогнувшим голосом.
— Ужасно! — повторил Гораций. — Но, как видно, вы этого добились.
— У него на шее драгоценный талисман, который дает ему власть над темными силами, не так ли?
— Вам лучше знать, — ответил Гораций.
— Блеск его талисмана и величавость его осанки внушили мне страх предстать перед ним. Я боялся, как бы он не признал меня и не призвал к повиновению. Ибо поистине его могущество превосходит мощь Сулеймана и рука его сильнее тяготеет на тех из джиннов, кто подпал под его власть.
— Если так, — сказал Гораций, — то я бы всячески советовал вам как-нибудь выяснить положение, пока не поздно… Не теряйте же времени!
— Слова твои справедливы, — сказал Факраш, вскочив па ноги и поворачиваясь к Чипсайду.
Гораций, сидя, подвинулся за ним и, взглянув вниз, увидал под собою верхушки тощих и пыльных деревьев на кладбище, макушки черной и густой толпы люден на улицах и красные закраины труб на черепичных крышах.
— Есть только одно средство, — сказал джинн, — и может случиться, что я утратил способность применять его. Но я сделаю попытку. — И, протянув правую руку по направлению к востоку, он произнес что-то в роде приказания или призыва.
Гораций чуть не свалился с карниза со страха перед тем, что могло последовать. Он боялся грома, чумы, землетрясения. Он был уверен, что джинн не отступит перед самыми жестокими способами, лишь бы уничтожить следы своего промаха, и мало надеялся на то, чтобы дальнейшие выдумки Факраша оказались удачнее прежних.
К счастью, ни одна из этих крайних мер не пришла в голову джинну, хотя и то, что последовало, было достаточно странно и поразительно.
Внезапно, как бы повинуясь чародейской жестикуляции джинна, темная полоса тумана стала надвигаться от Королевской Биржи, быстро поглощая здание за зданием. Поочередно исчезали ратуша, ближняя колокольня, весь квартал Чипсайда и кладбище, и, повернув голову налево, Гораций увидел, как темный поток, стремясь на запад, скрыл Лудгетский холм, Странд, Черинг-Крос и Вестминстер, так, что, наконец, они с Факрашем очутились одни над беспредельной плоскостью асфальтово-серой тучи, как бы единственные живые существа среди пустого и безмолвного мира.
— Взгляни, — сказал Факраш.
И Гораций, повернувшись к востоку, увидел, как снова порозовел шпиль колокольни, как ясно, отчетливо выступила ратуша и постепенно выплывали из тумана улицы и крыши домов. Исчезли только развевавшиеся флаги, ожидавшая толпа и конная полиция. Обычное движение ломовиков, омнибусов и экипажей как будто никогда не прзрывалось, шум и грохот колес, крики кучеров и щелканье бичей выделялись поразительно звонко среди непрерывно грохочущего рева волн человеческого океана.
— Это облако, которое ты видел, — сказал Факраш, — унесло с собой память о сегодняшнем событии, и ни один из смертных, собиравшихся почтить тебя, не сохранит о нем воспоминания. Взгляни, они идут по своим делам как ни в чем не бывало!
Горацию не часто приходилось искренне восхищаться джинном, но теперь он не мог удержаться от похвалы.
— Черт возьми! Это начисто выпутывает Лорда-мэра и всех прочих из глупой истории. Я должен сознаться, г. Факраш, это лучшее из всего, что вы до сих пор сделали.
— Повремени, — сказал джинн, — ибо сейчас ты увидишь нечто еще более прекрасное.
В его глазах мелькал зловещий зеленый огонек и его жиденькая бородка ощетинилась. Гораций почувствовал беспокойство: ему вовсе не понравился вид джинна.
— Право, мне думается, вы достаточно потрудились на сегодняшний день, — сказал он. — К тому же здесь довольно-таки ветрено. Я ничего не имел бы против того, чтобы спуститься на землю.
— Нет сомнения в том, что ты вскоре будешь внизу, о дерзкое и лживое ничтожество!
И джинн положил ему на плечо свою длинную, узкую руку. «Он что-то затевает, — подумал Вентимор, — но что?»
— Почтеннейший, — сказал он вслух, — я не понимаю вашего тона. Чем я обидел вас?
— Вдохновлен Богом был тот, кто сказал: «Берегитесь оскорблять, ибо легко потерять сердце и трудно вернуть его обратно».
— Чудесно! — сказал Гораций. — Но при чем это тут?
— При том, — объяснил джинн, — что я намерен собственной рукой сбросить тебя вниз с высоты.
На одну секунду Гораций почувствовал, что силы изменяют ему Но огромным напряжением воли он взял себя в руки.
— Полно! — сказал он. — Вы сами знаете, что глупите. При вашей доброте вы не способны на такую жестокость!
— Жалость с корнем вырвана из моего сердца, — возразил Факраш. — И потому приготовься к смерти, ибо близится время твоей злополучной погибели.
Вентимор не сумел скрыть дрожи. До сих пор он относился к Факрашу не серьезно, несмотря на его сверхъестественное могущество, а с какой-то полудружественной, полупрезрительной терпимостью, как к доброжелательному, но безнадежно-бестолковому старичишке. Ему никогда не приходило в голову, что джинн может проявить по отношению к нему злую волю. И теперь он недоумевал, как ему обойти и обезоружить это грозное существо? Следовало действовать быстро и хладнокровно, или же навеки расстаться с Сильвией.
И вот, сидя на узком карнизе и вдыхая в себя слабый, но довольно приятный запах хмеля, доносившийся с какой-то отдаленной пивоварни, он всячески пытался собраться с мыслями, но не мог. Вместо того взгляд его лениво следил за оживленно суетившемся толпой, которая не подозревала об ужасной драме, что разыгрывалась так высоко над ней. Под самым краем купола он увидел матово-белое стекло фонаря, у которого стоял крошечный полисмен, наблюдавший за уличным движением. Услышит ли ом крик о помощи? Но если и услышит, чем может он помочь? Только разгонит толпу и пошлет за каретой «скорой помощи». Нет, Гораций решил не думать об этих ужасах, а сосредоточиться и изобрести способ перехитрить Факраша.
Как поступали герои «Тысячи и одной ночи»… Например, хотя бы рыбак? Он убедил своего джинна вернуться в бутылку, притворившись, будто сомневается, действительно ли он в ней помещался. Но Факраш, хотя простоватый во многих отношениях, все же не был таким дураком. Иногда джиннов можно бывало смягчить и добиться отсрочки приговора, рассказывая сказку за сказкой, будто открывая одну за другой вложенные друг в дружку восточные шкатулки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57