Купаясь, мы все время плавали рядом, брызгая друг на друга водой. Устав, вместе забирались па камни, которые отделяли бурное течение реки от заводи, где мы купались. Когда мы сидели па этих камнях, я сказал:
– А я могу переплыть реку!
– Неправда! – возразила она.
– А еще – я умею летать!
– Ну-ка взлети, покажи, как ты умеешь!
– Я сегодня собираюсь отправиться в страну пери. Тетя Камни говорила мне…
Пару как-то странно поджала нижнюю губу и сказала:
– О, значит, ты живешь в бунгало! Да?
– Да! И около нашего бунгало растет огромный куст желтых роз. Ты видела когда-нибудь желтые розы?
– Нет!
– Тогда я дам тебе много-много роз. Я сплету из них гирлянду для тебя.
– Хорошо, – сказала Пару, отжимая воду из своих растрепавшихся локонов, – хорошо, тогда я лучше выйду замуж за тебя, а не за Амджада.
– Амджад? – переспросил я. – Амджад нехороший, он даже в школу не ходит!
В это время Амджад подплыл к нам и, схватив нас за ноги, стащил в воду. И снова мы начали плавать и брызгаться. Мы набирали воды в ладони и быстрым движением сжимали их, – вода рассыпалась высоко в небе сверкающим полукругом, били ногами по поверхности воды, вспенивая ее и устраивая искусственные водопады.
Потом мы все улеглись на песок, наслаждаясь солнечными лучами. Пару легла совсем рядом со мной, но этот противный Амджад оттолкнул ее и втиснулся между нами. Он валялся, уткнувшись подбородком в песок. Его жесткие черные волосы были пересыпаны песком и перемазаны глиной, в ушах остались комочки грязи. Он поглядывал то на меня, то на Пару из-под полуопущенных век.
– Мы с Пару решили пожениться, – сказал я.
Пару тихонько захихикала.
Амджад сердито посмотрел на Пару. Потом посмотрел на меня.
Я продолжал:
– И Пару пойдет со мной в страну фей.
Мне показалось, что в глазах Амджада запрыгали капельки крови из той кровавой луковицы. Он посмотрел на меня ненавидящим взглядом, потом погрузил пальцы в песок и, стискивая его в кулаках, спросил:
– Это правда, Пару?
Пару прикусила белыми зубами золотой завиток, который трепетал у ее щеки, и беззвучно засмеялась.
Амджад высоко занес руки, наполненные песком. Он уже был готов швырнуть этот песок мне в глаза, но с берега реки раздался чей-то голос:
– Пастухи, обедать!
В ту же минуту я почувствовал, что сильно хочу есть. Амджад разжал кулаки, выбросил песок, и мы все побежали по берегу к высокому дереву. Почти из каждого дома пастухам принесли на обед кукурузный хлеб и овощи, но были и такие дома, откуда пастухам прислали только хлеб, молотый красный перец и соль. Родители Пару прислали ей, кроме хлеба, еще три луковицы. Она растерла их па большом плоском камне и, добавив к ним перцу, соли и лесной мяты, приготовила чатни . Она намазала им хлеб; первый кусок протянула мне, второй – Амджаду и последний взяла себе. Амджад сердито кусал губы, а мне хлеб казался удивительно вкусным. На смуглозолотом личике Пару играла улыбка – невинная и вызывающая, кокетливая и простодушная в одно и то же время. Я и сейчас еще помню это личико и эту улыбку…
После обеда мы напились прямо из реки, и тут Амджад дал мне такого тычка, что я свалился в воду. Пару испуганно вскрикнула, а я плеснул на Амджада водой. Кое-как выбравшись из воды, я полез в драку.
– Убирайся отсюда к себе в бунгало! – кричал Амджад. – Катись отсюда! На Пару женюсь я!
– Нет, я! – возражал я. – Ты ведь мусульманин, как ты можешь жениться на ней!
– Ну и что? А ты чужой! Ты пенджабец, а мы – кашмирцы! А потом – твой отец живет в бунгало!
Услышав слово «бунгало», пастухи начали смеяться.
– И ты ходишь в школу каждый день! В школу!
И Амджад продолжал, обращаясь уже ко всем пастухам и пастушкам:
– Видели? Посмотрите на него – он каждый день ходит в школу!
Упоминание о школе вызвало новый взрыв громкого хохота. Я вспылил и изо всех сил ударил Амджада. Он меня… Скоро мы оба катались по земле. Наши тела тесно переплетались, а детвора окружала нас тесным кругом и шумно подзадоривала. Я вскоре начал выдыхаться, и Амджад положил меня на обе лопатки. Потом он уселся на меня верхом. Я проиграл сражение. В моих глазах был песок, в ушах – песок, в горле тоже песок… Амджад не отпускал меня до тех пор, пока я, изловчившись, не укусил его за руку.
– Это уж не по правилам! – вмешался один из мальчишек. – Он укусил Амджада.
– Да, – подтвердил другой, – и это уже нельзя считать честной дракой!
– Правильно! Правильно!
Какая-то девочка предложила:
– Нужно наказать его за то, что он нечестно дрался!
– Да, – подхватила Пару, – пусть он оставит здесь свою одежду! Зачем он укусил Амджада? Кто он, мальчик или бешеная собака?
И вся толпа подняла крик:
– Бешеная собака! Бешеная собака!
Мои глаза и раньше горели от попавшего в них песка, а теперь я почти ослеп от горя и гнева. Голый, плача в три ручья, отправился я к себе в бунгало, а пастухи и пастушки еще долго приплясывали и кричали мне вслед:
– Бешеная собака из бунгало! Бешеная собака!
Пропала моя одежда. Пропали башмаки. Пропал портфель. Везде мне попало – и на речке, и в школе, и дома… Но я ни на кого не злился – ни на Амджада, ни па домашних, ни на учителя… Только на Пару! И никак не мог забыть обиду! Ведь это она, бессовестная гадина, сказала: «Отнимите у него одежду!»
О, не было у меня тогда волшебной палочки, а то бы я мигом превратил эту дрянь в крысу!
Пару была моим первым любовным поражением. Другое дело, что я в то время не мог понять, почему мне это поражение принесло столько боли и слез… Но… когда я иногда оглядываюсь назад, на длинную цепь неудач и поражений, то всегда далеко-далеко, куда только достигает взор, я вижу смуглозолотое личико Пару. В ее ясных и простодушных глазах невинность смешивается с вызовом; она прикусила белыми зубами золотой завиток и беззвучно смеется…
На следующий день был праздник, и я, наряженный во все новое, стоял перед бунгало у куста желтых роз. Я надеялся, что сейчас выйдет мама с фотоаппаратом и сфотографирует меня. В это время меня заметил Амджад, который пробегал мимо с рогаткой в руке. Он сразу остановился и небрежно поинтересовался:
– Ты что стоишь здесь?
Я отвернулся.
Он обратил внимание на ярких бабочек, которые порхали среди роз:
– Какие у тебя красивые бабочки, а ты их не ловишь!
Он сказал это так, как будто он просил у меня прощения. Мое сердце немного смягчилось, но я продолжал молчать. Амджад заложил в рогатку камешек и с силой выпустил его.
– Видел? снова заговорил он. – Этот камень теперь полетел до самого дома Пару. Знаешь, Пару сегодня надела новое платье!
Я молчал.
– Мы пойдем с нею в храм, и там у нас будет свадьба.
Я уже раскрыл рот, чтобы ответить ему, как вдруг увидел Пару, которая приближалась к нам. Одетая в светлое платьице, она шагала, держась за палец своего отца.
1 2 3 4
– А я могу переплыть реку!
– Неправда! – возразила она.
– А еще – я умею летать!
– Ну-ка взлети, покажи, как ты умеешь!
– Я сегодня собираюсь отправиться в страну пери. Тетя Камни говорила мне…
Пару как-то странно поджала нижнюю губу и сказала:
– О, значит, ты живешь в бунгало! Да?
– Да! И около нашего бунгало растет огромный куст желтых роз. Ты видела когда-нибудь желтые розы?
– Нет!
– Тогда я дам тебе много-много роз. Я сплету из них гирлянду для тебя.
– Хорошо, – сказала Пару, отжимая воду из своих растрепавшихся локонов, – хорошо, тогда я лучше выйду замуж за тебя, а не за Амджада.
– Амджад? – переспросил я. – Амджад нехороший, он даже в школу не ходит!
В это время Амджад подплыл к нам и, схватив нас за ноги, стащил в воду. И снова мы начали плавать и брызгаться. Мы набирали воды в ладони и быстрым движением сжимали их, – вода рассыпалась высоко в небе сверкающим полукругом, били ногами по поверхности воды, вспенивая ее и устраивая искусственные водопады.
Потом мы все улеглись на песок, наслаждаясь солнечными лучами. Пару легла совсем рядом со мной, но этот противный Амджад оттолкнул ее и втиснулся между нами. Он валялся, уткнувшись подбородком в песок. Его жесткие черные волосы были пересыпаны песком и перемазаны глиной, в ушах остались комочки грязи. Он поглядывал то на меня, то на Пару из-под полуопущенных век.
– Мы с Пару решили пожениться, – сказал я.
Пару тихонько захихикала.
Амджад сердито посмотрел на Пару. Потом посмотрел на меня.
Я продолжал:
– И Пару пойдет со мной в страну фей.
Мне показалось, что в глазах Амджада запрыгали капельки крови из той кровавой луковицы. Он посмотрел на меня ненавидящим взглядом, потом погрузил пальцы в песок и, стискивая его в кулаках, спросил:
– Это правда, Пару?
Пару прикусила белыми зубами золотой завиток, который трепетал у ее щеки, и беззвучно засмеялась.
Амджад высоко занес руки, наполненные песком. Он уже был готов швырнуть этот песок мне в глаза, но с берега реки раздался чей-то голос:
– Пастухи, обедать!
В ту же минуту я почувствовал, что сильно хочу есть. Амджад разжал кулаки, выбросил песок, и мы все побежали по берегу к высокому дереву. Почти из каждого дома пастухам принесли на обед кукурузный хлеб и овощи, но были и такие дома, откуда пастухам прислали только хлеб, молотый красный перец и соль. Родители Пару прислали ей, кроме хлеба, еще три луковицы. Она растерла их па большом плоском камне и, добавив к ним перцу, соли и лесной мяты, приготовила чатни . Она намазала им хлеб; первый кусок протянула мне, второй – Амджаду и последний взяла себе. Амджад сердито кусал губы, а мне хлеб казался удивительно вкусным. На смуглозолотом личике Пару играла улыбка – невинная и вызывающая, кокетливая и простодушная в одно и то же время. Я и сейчас еще помню это личико и эту улыбку…
После обеда мы напились прямо из реки, и тут Амджад дал мне такого тычка, что я свалился в воду. Пару испуганно вскрикнула, а я плеснул на Амджада водой. Кое-как выбравшись из воды, я полез в драку.
– Убирайся отсюда к себе в бунгало! – кричал Амджад. – Катись отсюда! На Пару женюсь я!
– Нет, я! – возражал я. – Ты ведь мусульманин, как ты можешь жениться на ней!
– Ну и что? А ты чужой! Ты пенджабец, а мы – кашмирцы! А потом – твой отец живет в бунгало!
Услышав слово «бунгало», пастухи начали смеяться.
– И ты ходишь в школу каждый день! В школу!
И Амджад продолжал, обращаясь уже ко всем пастухам и пастушкам:
– Видели? Посмотрите на него – он каждый день ходит в школу!
Упоминание о школе вызвало новый взрыв громкого хохота. Я вспылил и изо всех сил ударил Амджада. Он меня… Скоро мы оба катались по земле. Наши тела тесно переплетались, а детвора окружала нас тесным кругом и шумно подзадоривала. Я вскоре начал выдыхаться, и Амджад положил меня на обе лопатки. Потом он уселся на меня верхом. Я проиграл сражение. В моих глазах был песок, в ушах – песок, в горле тоже песок… Амджад не отпускал меня до тех пор, пока я, изловчившись, не укусил его за руку.
– Это уж не по правилам! – вмешался один из мальчишек. – Он укусил Амджада.
– Да, – подтвердил другой, – и это уже нельзя считать честной дракой!
– Правильно! Правильно!
Какая-то девочка предложила:
– Нужно наказать его за то, что он нечестно дрался!
– Да, – подхватила Пару, – пусть он оставит здесь свою одежду! Зачем он укусил Амджада? Кто он, мальчик или бешеная собака?
И вся толпа подняла крик:
– Бешеная собака! Бешеная собака!
Мои глаза и раньше горели от попавшего в них песка, а теперь я почти ослеп от горя и гнева. Голый, плача в три ручья, отправился я к себе в бунгало, а пастухи и пастушки еще долго приплясывали и кричали мне вслед:
– Бешеная собака из бунгало! Бешеная собака!
Пропала моя одежда. Пропали башмаки. Пропал портфель. Везде мне попало – и на речке, и в школе, и дома… Но я ни на кого не злился – ни на Амджада, ни па домашних, ни на учителя… Только на Пару! И никак не мог забыть обиду! Ведь это она, бессовестная гадина, сказала: «Отнимите у него одежду!»
О, не было у меня тогда волшебной палочки, а то бы я мигом превратил эту дрянь в крысу!
Пару была моим первым любовным поражением. Другое дело, что я в то время не мог понять, почему мне это поражение принесло столько боли и слез… Но… когда я иногда оглядываюсь назад, на длинную цепь неудач и поражений, то всегда далеко-далеко, куда только достигает взор, я вижу смуглозолотое личико Пару. В ее ясных и простодушных глазах невинность смешивается с вызовом; она прикусила белыми зубами золотой завиток и беззвучно смеется…
На следующий день был праздник, и я, наряженный во все новое, стоял перед бунгало у куста желтых роз. Я надеялся, что сейчас выйдет мама с фотоаппаратом и сфотографирует меня. В это время меня заметил Амджад, который пробегал мимо с рогаткой в руке. Он сразу остановился и небрежно поинтересовался:
– Ты что стоишь здесь?
Я отвернулся.
Он обратил внимание на ярких бабочек, которые порхали среди роз:
– Какие у тебя красивые бабочки, а ты их не ловишь!
Он сказал это так, как будто он просил у меня прощения. Мое сердце немного смягчилось, но я продолжал молчать. Амджад заложил в рогатку камешек и с силой выпустил его.
– Видел? снова заговорил он. – Этот камень теперь полетел до самого дома Пару. Знаешь, Пару сегодня надела новое платье!
Я молчал.
– Мы пойдем с нею в храм, и там у нас будет свадьба.
Я уже раскрыл рот, чтобы ответить ему, как вдруг увидел Пару, которая приближалась к нам. Одетая в светлое платьице, она шагала, держась за палец своего отца.
1 2 3 4