— Этот летний день хорош, — сказала она, — а вечер ещё краше. Но уже смеркается.
И вдруг ему почудилось, будто она стала стариться у него на глазах, а потом растаяла, как облако.
А когда солнце за край моря село, остались перед ним на шхерах лишь её разбросанные льняные одежды.
Стояла тишина, и лишь двенадцать чаек летали над морем в светлую Иванову ночь.

1 2