Ветхий Завет представляет собою как бы введение к Новому, приготовление к принятию Христа. Эта связь заветов наиболее явственно выразилась в ветхозаветных пророчествах. С библейской точки зрения пророчества нельзя понимать как ведение чисто человеческое: человек в пророчествах является органом Святого Духа, не утрачивая своей сознательности и духовных свойств своей личности. Для естественных наук такая точка зрения трудно приемлема. Но и со своей точки зрения они не могут отвергать пророчества прежде всего потому, что пророчества о Христе есть факт, ряд фактов, доступных исследованию. В книгах, написанных за сотни лет до Рождества Христа, Его жизнь, Его личность и Его дело изображены в таких живых и конкретных чертах, что пред этим не может не остановиться самое упрямое неверие.
С другой стороны, наука, провозглашая постоянство действия законов во вселенной и в истории, не вправе отрицать возможность хотя бы естественного предведения будущих событий.
Не только пророчества, но и другие чудеса Ветхого Завета группируются около личности Христа, частнее, около чуда Боговоплощения для спасения людей. Поэтому они и сосредоточивались среди народа, избранного хранителем и провозвестником веры во спасение и Спасителя. Эта связь чудес с чудом явления миру Христа указана в ответе Его Иоанну Предтече. Томившийся невольным бездействием в темнице, Иоанн послал учеников спросить Иисуса: «Ты ли тот, который должен придти, или ожидать нам другого?» Иисус отвечал: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищим возвещается радость» (Мф. 11:2-5). Чудеса предшествуют, сопутствуют и последствуют Тому, Кто пришел спасти людей.
Отдельные чудесные события Ветхого Завета, как, например, грехопадение первых людей, имеют характер не местный и временный, но всемирный и общечеловеческий. Оно говорит не о том только, что было, но о том, что всегда бывает. Это типическое искушение – желание быть, как боги, искание внешней автономии, совершенства, достигаемого без труда и длительных усилий. К богоподобию призывал и Христос, только не путем гордости и самоутверждения, но путем смирения, самоотвержения и страданий.
При размышлении о чудесах Ветхого Завета поражает чрезвычайность некоторых из этих чудес, например, солнцестояния при Иисусе Навине, способность к речи Валаамовой ослицы, кит, поглотивший и сохранивший Иону. Но изумительное в чудесном событии – не его внешние размеры, а недоступный проверке и наблюдению способ его совершения. Чудо есть дело Божие и, как таковое, недоступно ни человеческому чувству, ни человеческому рассудку. Если бы чудо происходило на наших глазах, например, превращение воды в вино в хрустальном сосуде, то и тогда это наблюдаемое чудо не сделалось бы для нас более понятным, потому что мы не видели бы руки и силы Божией. Относительно чудес давнего прошлого наше положение затрудняется еще тем, что мы прилагаем свою современную точку зрения к форме и сущности описываемых чудес, стараемся понять и объяснить чудо при свете наших жалких, школьных познаний. Для произведения одного и того же естественного эффекта может быть несколько способов. Часть этих способов нам известна, а часть остается для нас иксом. Под этим иксом и кроется чрезвычайно простое объяснение эффекта. То же должно сказать и о чуде. При совершении его Бог употребил простейший способ, легкий, как Колумбово яйцо, но этот способ – вне нашего кругозора и, быть может, всегда останется нам недоступным. А мы мудрим, ломаем головы, делаем предположения об электрических солнцах при Иисусе Навине , об исчезнувшей породе морских чудовищ, одним из которых будто бы был поглощен Иона. Большая надменность – считать одно из возможных объяснений способа совершения чуда объяснением единственным. Верующий в Бога чудес не должен спрашивать, как совершено то или другое поразительное чудо. Для нас все чудеса невозможны, но не для Бога. Потому Он и Бог: силе и разуму Его нет предела.
При суждениях о ветхозаветных чудесах мы забываем великое различие между нашим временем и временем судей и царей древнееврейских, различие в понятиях и языке. На это различие мы найдем указание в речах Господа, многократно осуждавшего страсть евреев к чудесному. Евреи, например, приписывали магическую силу Моисею и даже его жезлу. Но Господь внушал им: «Не Моисей дал вам хлеб с неба, но Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес» (Ин. 6:32). Евреи преставление Еноха и Илии понимали как восхождение на небо, но Господь устраняет это чувственное понимание, говоря: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин. 3.13). В этих словах содержится указание на различие неба физического и неба духовного, различие, ведомое богопросвещенным мужам Ветхого Завета, но не усвоенное народной массой. Евреи имели плотское понимание относительно богоявлений первым людям, патриархам. Но любимый ученик Христа утверждает: «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18) . Евреи приписывали силе пророка Илии трехлетнюю засуху в израильской земле, но Христос говорит: «Много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев» (Лк. 4:25).
Мы живем в периоде рассудочном, а ветхозаветные евреи жили чувством. Наш язык точный, хотя и несовершенный, а язык евреев – образный. Св. Иоанн Златоуст в беседах на Книгу Бытия утверждает, что Моисей приноравливается к пониманию своих соотечественников. Вот пример: «И сказал Господь Моисею и Аарону (…) скажи им: (…) не войдете в землю, на которой Я, подымая руку, клялся поселить вас» (Чис. 14:26, 28, 30). О поднятии руки здесь сказано только для более живого представления о клятве. В 31-й главе Исхода читаем, что Бог дал Моисею «две скрижали откровения, скрижали каменные, на которых написано было перстом Божиим» (ст. 18). По известном разбитии этих скрижалей, Господь повелел Моисею: «Вытеши себе две скрижали каменные, подобные прежним, и взойди ко Мне на гору, и Я напишу на сих скрижалях слова, какие были на прежних, которые ты разбил. (…) И вытесал Моисей две скрижали каменные (…) взошел на гору Синай (…) И пробыл там Моисей у Господа сорок дней и сорок ночей; и написал Моисей на скрижалях слова завета десятословия» (Исх. 34:1,4 и 28). При свете второго известия видно, как нужно понимать писание «перстом Божиим» и слова «Я напишу». Подобные образные выражения возможны и теперь. Б. И. Гладков, у которого мы заимствовали замечание против буквального понимания речений Библии, ссылается на речь преосв. Антонина, сказанную 26 декабря 1904 г. в Петроградском Казанском соборе по случаю сдачи Порт-Артура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16