Ничего этого Харлампиев не сделал. Узнав, что Селим мобилизован для проведения кампании по займам, он не попытался добиться его освобождения. Пробыв в Кударе один день, Харлампиев удовлетворился обещанием кударинского райкома прислать носильщиков к 1 июля и вернулся к леднику Федченко, не оставив даже носильщикам на дорогу продуктов. Само собою понятно, что из Кудары никто не пришёл.
Впоследствии Дудину удалось с большим опозданием достать в Алтын-Мазаре шесть носильщиков — четырех киргизов и двух таджиков. Однако они были слишком молоды и недостаточно выносливы.
Нам так и не удалось получить от Харлампиева удовлетворительных объяснений по поводу кударинской истории. По его словам, он спешил обратно к леднику, чтобы помочь группе Гетье, Николаева и Маслова переправиться через Саук-Сай и Сельдару. Однако это объяснение было простой отговоркой. При переправе в его помощи не нуждались. Для этого были вьючники 37-го отряда и обладавший большим опытом Дудин.
Между тем отсутствие хороших кадров носильщиков чрезвычайно затруднило восхождение и только благодаря счастливому случаю не повлекло за собой гибели альпинистов.
И все же подготовка к восхождению шла, очевидно, успешно.
По сведениям Дудина наши альпинисты, жившие в лагере 4600 метров , уже приступили к обработке ребра и установили первый высокогорный лагерь на высоте 5600 метров 1.
4 августа, во время обеда, на морене показывается наш караван, пришедший из верхних лагерей. Усталые лошади, скользя и спотыкаясь, с трудом бредут по серым ледяным буграм. Усталые люди погоняют их криками и камнями.
Караван переправляется через Танымас, подходит к лагерю. Караванщики развьючивают лошадей, пожимают нам руки.
— Ну, как там — все якши? — спрашивает Дудин.
— Якши, якши, — говорит караванщик Позыр-хан, рослый красивый узбек.
Шиянов.
— Записка бар?
— Бар.
Позыр-хан вынимает из-за пазухи клочок бумаги. Я узнаю
прямой, корявый почерк Гетье.
Дудин пробегает глазами неровные строчки и молча протягивает записку Николаю Петровичу.
Мы читаем:

"1/VIII — 33 г.
Дорогой Михаил Васильевич!
У нас большое несчастье: при подготовке для прохода носильщиков второго «жандарма» на ребре 30/VII сбит камнями Николаев. У меня с А. Г. (Харлампиев старший) на глазах он пролетел около 500 метров по отвесному ледяному склону, потом на 50-метровый снеговой сброс и оттуда — на скалы. Попытки на другой день найти труп на леднике Сталина окончились неудачей, по-видимому, он попал в снеговую трещину, либо застрял на скалах, добраться же до них нет возможности. Сейчас спустились в ледниковый лагерь, чтобы несколько успокоиться. Завтра для отвлечения мыслей хочу сделать восхождение на пик Орджоникидзе, а затем — снова в лагерь 5600 метров. Туда мы уже забросили почти все необходимое для восхождения. Меня очень волнует отсутствие Николая Петровича и Шиянова. Сейчас присутствие Н.П. совершенно необходимо, так как внесёт спокойствие. А. Г. настроен совершенно демобилизационно. Постараюсь отправить его к вам. О смерти Николаева прошу никому не говорить.
А. Гетье.
Р. S. Пришлите ящик с метой".

Мы молча расходимся по своим палаткам. Возле моей на камнях лежит спальный мешок, приготовленный для починки, катушка ниток, иголка, ножницы, все, как я оставил до обеда. Я смотрю на эти вещи и не узнаю их.. Рядом с вестью о гибели Николаева их будничность и обыденность кажутся странными.
Николаев встаёт передо мною таким, каким я знал его в Оше. Я вспоминаю, как он обучал меня скалолазанию на Сулейман-баши, как мы сражались с ним в шахматы в тенистом парке, купались в стремительной и мутной Ак-Буре. Так неожиданно и просто все это кончилось. «Сбит камнем с ребра»…
Но жизнь идёт своим чередом, — и я закрепляю на спальном мешке готовые оторваться пуговицы и продеваю кожаные шнуры в окованные триконями горные башмаки.
Впоследствии мы узнали подробности гибели Николаева.
29 июля Гетье, Абалаков, Гущин, Николаев и оба Харлампиева начали подготовительную работу на горе. Они поднялись со всеми носильщиками из ледникового лагеря по глетчеру и скалам к началу восточного ребра и здесь, на высоте 5600 метров , поставили первый высокогорный лагерь. Носильщики заболели горной болезнью, и их пришлось отпустить вниз. Плохо себя чувствовали и некоторые альпинисты, впервые поднявшиеся на такую высоту. Однако они остались наверху, чтобы акклиматизироваться.
На другой день решили приступить к обработке «жандармов». Николаев, обычно быстрый и нетерпеливый, в это утро собирался медленно и был готов позже других. Уже одетый, он снова забрался в палатку и лёг. Быть может, он не совсем хорошо себя чувствовал, но не хотел признаться в этом, боясь, что не попадёт в штурмовую группу,
Абалаков, Гущин и Гок Харлампиев, связавшись, пошли вперёд. Гетье, старший Харлампиев и Николаев следовали за ними на некотором расстоянии.
Первая тройка, миновав лёгкий первый «жандарм» и оставив на втором верёвки, которые должна была закрепить вторая тройка, стала подниматься по крутому снежнику к третьему «жандарму».
Гетье, старший Харлампиев и Николаев подошли к крутой стене второго «жандарма». Гетье и Харлампиев, уже поднимавшиеся на него во время прошлогодней разведки, решили идти вперёд, закрепить верёвки и спустить одну из них Николаеву. 0ни начали траверсировать по скале вправо. Когда Гетье, поднявшись на «жандарм», подошёл к его краю, он увидел, что Николаев, вместо того чтобы ждать верёвку, пытается взять крутую скалу в лоб. Он увидел затем, как из-под руки Николаева вырвался камень, ударил Николаева по плечу и сбил со скалы на узкое ребро. Николаев пытался сохранить равновесие, но вслед за первым камнем посыпалась целая каменная лавина. Вместе с ней Николаев покатился по крутому фирновому склону. Он не делал никаких попыток задержаться. Казалось, что он был убит или потерял сознание от ударов камней. Пролетев метров пятьсот, он скрылся в снежных сбросах.
Потрясённые гибелью товарища, альпинисты вернулись в лагерь. На следующий день они спустились в ледниковый лагерь и сделали попытку подойти к основанию склона, по которому падал Николаев, и найти его тело. Попытка не увенчалась успехом. Склон, очень крутой, поднимался вверх больше чем на километр. Приблизительно на середине находились снежные сбросы и скалы, куда скатился Николаев. Добраться до — них было невозможно.
Вечером Николай Петрович зовёт меня в свою палатку обсудить положение.
Мы решаем, что завтра Шиянов, Каплан и я должны отправиться в ледниковый лагерь, чтобы внести в отряд успокоение и принять участие в подготовке восхождения. Николай Петрович остаётся в базовом ожидать винты для радиостанции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46