Мы приобрели еще несколько радиостанций в магазине «Дружба», своего рода модной лавке, где встретили почти всех иностранцев, живущих в это время в Пекине. В Китае употребляется два вида денег: «старые» юани — для простых жителей Китая, и «новые» юани, которые выдаются на валюту, так называемые туристские деньги, на которые можно покупать товары в магазине «Дружба». Это дополнило чувство изолированности и вообще оставило неприятный осадок.
Парк Бейхай в Пекине
В течение дня в городе царит деловая атмосфера. Вечерами настроение печальное, подавленное. Люди курят и толпятся на автобусных остановках. Навязанный нам переводчик большую часть времени бродит вместе с нами. Его английский достоин сожаления. В основном он выучил его самостоятельно, так как благодаря этому имеет возможность общаться с иностранцами. Он употребляет свои знания на то, чтобы беспрерывно расспрашивать нас о газетных сенсациях, деньгах и сексе. Ведь мы для него представляем Запад. Это приводит нас в отчаяние. Идем туда где мы, по-видимому, свои люди. Такси доставляет нас в «Интернациональный клуб». Заплатив 14 юаней — это около 20 западных марок, недельная зарплата китайского рабочего — вступаем в эту мешанину из диско, бильярда, бара и аттракционов. Большинство гостей, к нашему удивлению, составляют молодые китаянки. Оказываеся, здесь есть «привилегированный» класс. Одетые в яркие платья западного, покроя и утрированно модно причесанные, эти люди пытаются изображать космополитов. Атмосфера затхлая. И это тот новый Китай, о котором мы столько слышали?
Накануне состоялся еще один роскошный ужин, на который КСА пригласил также участников китайской эверестской экспедиции 1975 года. Наконец-то мне представился случай побольше узнать об этом мероприятии.
Успех китайцев
В 1960 году армия Китайской Народной Республики организовала экспедицию с целью покорения Эвереста. Мао Цзэдун был почетным руководителем экспедиции. Но китайцам не повезло. Когда первое сообщение о покорении вершины достигло западного мира, никто им не поверил. Несколько неубедительных фотографий, на которых фактически не было ничего конкретного, идентифицируемого с Эверестом, невозможно было принять всерьез.
«Народные массы обладают неограниченными творческими силами, организованно они могут достичь успеха в любом виде спорта», — сказал Мао.
В 1975 году так и было. При поощрении партии величайшая экспедиция всех времен выступила из Лхасы. Для переноски грузов от Ронгбука к подножию горы была фактически построена дорога. В развалинах монастыря, из которого в 1967 году изгнали последних монахов, расположились лагерем более трехсот тибетцев и китайцев. По маршруту, разведанному англичанами за 50 лет до этого, должно было подняться как можно больше людей. Чтобы провозглашенное равенство не осталось пустым словом, в команду были взяты женщины, из которых более 20 достигли высоты 8000 метров.
От Ронгбука до передового лагеря на высоте 6500 метров китайцы проложили телефонную линию. Ежедневно из громкоговорителя звучали бодрые речи, утренняя гимнастика тренировала тело, а идеологические дискуссии — дух.
Многочисленные яки тащили грузы. В удивительном едином порыве китайцы ставили один высотный лагерь за другим. Они обезопасили вторую ступень — ту самую «second step», которая приобрела печальную известность в связи с исчезновением Мэллори и Ирвина. Были использованы алюминиевые лестницы. Более 200 человек создавали фундамент для тех девяти, которые в конечном счете достигли вершины. Они явились завершающим кирпичиком коллективной пирамиды.
Тибетка Фантог была не только заместителем начальника экспедиции. Она — вторая женщина после японки Юнко Табеи — достигла высшей точки вместе с восемью мужчинами 27 мая. Это была невиданная до того времени эверестская экспедиция. На этот раз китайцы позаботились о том, чтобы никто в мире не усомнился в их победе. На вершине они поставили геодезический штатив с флагом Мао и сняли фильм обо всем мероприятии.
Немного ниже второй ступени
Хотя команда при восхождении время от времени принимала кислородный душ, передовая группа около часа провела на вершине без кислорода.
Когда на этом вечере китайский альпинист окончил свой рассказ, я задумчиво посмотрел на него. Как должен отнестись к моему упадническому одиночному восхождению этот человек, воспитанный на принципе «индивидуальность — ничто, коллектив — все»? Он улыбается мне и поднимает свой бокал: «ганьбэй!»
Китайцы на вершине Эвереста в 1975 году. Слева геодезический штатив
Мир Востока — мир Запада. Для меня альпинизм не столько спорт, сколько игра, не столько борьба, сколько приключение, путешествие по дикому удаленному ландшафту, возможность игры в нашем сверхтехнизированном мире. Я пью за моего друга Быка Оэльца. Он как-то назвал альпинизм «игрой страдания».
Утром мы вылетаем из Пекина в Чэнду в провинции Сычуань, это следующий этап на пути в Лхасу.
Лхаса
Нам не терпелось увидеть Лхасу, но в то же время было жаль, что приходится так быстро оставить Чэнду. После пыльного серо-коричневого Пекина провинция Сычуань показалась мне оазисом. Она выглядела так, как я представлял себе Китай в детстве: бескрайние зеленые рисовые поля, перемежающиеся крытыми тростником крестьянскими домиками в густых и высоких бамбуковых рощицах.
Поля разделены множеством узких дамб, некоторые покрыты водой, в которой отражается серебристо-серое небо. По дамбам бродят босые крестьяне с коромыслами, на которых сзади и спереди висят деревянные бадьи. Под плоскими соломенными шляпами недостает только длинной китайской косички (ношение косичек — маньчжурский обычай. Он был насильно введен маньчжурами после завоевания ими Китая в XVII в., рассматривался китайским народом как символ маньчжурского господства и был ликвидирован после Синьхайской революции) , она и здесь заменена радикальной военной стрижкой. Это тот Китай, красота которого глубоко трогает меня.
Наш старый винтовой самолет поднимается с летного поля и медленно набирает высоту; низменный ландшафт под нами постепенно сменяется холмистым. Холмы переходят в горы, на горизонте сверкает первый снег. Мы приближаемся к горным цепям Восточного Тибета. Вытянутые, пятнисто-коричневые хребты с редкими домишками у подножия сменяются причудливым морем скал. Как гигантские гребни из морской пены, все увереннее выныривают семитысячники; обледенелые вершины, сверкающие ледники. Мое сердце бьется сильнее. Мы летим вдоль песчаного русла реки, которая в Тибете называется Цангпо, а в Индии Брахмапутрой. Под нами расстилается Тибет.
Наконец мы приземляемся на аэродроме, расположенном на высоте 3600 метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Парк Бейхай в Пекине
В течение дня в городе царит деловая атмосфера. Вечерами настроение печальное, подавленное. Люди курят и толпятся на автобусных остановках. Навязанный нам переводчик большую часть времени бродит вместе с нами. Его английский достоин сожаления. В основном он выучил его самостоятельно, так как благодаря этому имеет возможность общаться с иностранцами. Он употребляет свои знания на то, чтобы беспрерывно расспрашивать нас о газетных сенсациях, деньгах и сексе. Ведь мы для него представляем Запад. Это приводит нас в отчаяние. Идем туда где мы, по-видимому, свои люди. Такси доставляет нас в «Интернациональный клуб». Заплатив 14 юаней — это около 20 западных марок, недельная зарплата китайского рабочего — вступаем в эту мешанину из диско, бильярда, бара и аттракционов. Большинство гостей, к нашему удивлению, составляют молодые китаянки. Оказываеся, здесь есть «привилегированный» класс. Одетые в яркие платья западного, покроя и утрированно модно причесанные, эти люди пытаются изображать космополитов. Атмосфера затхлая. И это тот новый Китай, о котором мы столько слышали?
Накануне состоялся еще один роскошный ужин, на который КСА пригласил также участников китайской эверестской экспедиции 1975 года. Наконец-то мне представился случай побольше узнать об этом мероприятии.
Успех китайцев
В 1960 году армия Китайской Народной Республики организовала экспедицию с целью покорения Эвереста. Мао Цзэдун был почетным руководителем экспедиции. Но китайцам не повезло. Когда первое сообщение о покорении вершины достигло западного мира, никто им не поверил. Несколько неубедительных фотографий, на которых фактически не было ничего конкретного, идентифицируемого с Эверестом, невозможно было принять всерьез.
«Народные массы обладают неограниченными творческими силами, организованно они могут достичь успеха в любом виде спорта», — сказал Мао.
В 1975 году так и было. При поощрении партии величайшая экспедиция всех времен выступила из Лхасы. Для переноски грузов от Ронгбука к подножию горы была фактически построена дорога. В развалинах монастыря, из которого в 1967 году изгнали последних монахов, расположились лагерем более трехсот тибетцев и китайцев. По маршруту, разведанному англичанами за 50 лет до этого, должно было подняться как можно больше людей. Чтобы провозглашенное равенство не осталось пустым словом, в команду были взяты женщины, из которых более 20 достигли высоты 8000 метров.
От Ронгбука до передового лагеря на высоте 6500 метров китайцы проложили телефонную линию. Ежедневно из громкоговорителя звучали бодрые речи, утренняя гимнастика тренировала тело, а идеологические дискуссии — дух.
Многочисленные яки тащили грузы. В удивительном едином порыве китайцы ставили один высотный лагерь за другим. Они обезопасили вторую ступень — ту самую «second step», которая приобрела печальную известность в связи с исчезновением Мэллори и Ирвина. Были использованы алюминиевые лестницы. Более 200 человек создавали фундамент для тех девяти, которые в конечном счете достигли вершины. Они явились завершающим кирпичиком коллективной пирамиды.
Тибетка Фантог была не только заместителем начальника экспедиции. Она — вторая женщина после японки Юнко Табеи — достигла высшей точки вместе с восемью мужчинами 27 мая. Это была невиданная до того времени эверестская экспедиция. На этот раз китайцы позаботились о том, чтобы никто в мире не усомнился в их победе. На вершине они поставили геодезический штатив с флагом Мао и сняли фильм обо всем мероприятии.
Немного ниже второй ступени
Хотя команда при восхождении время от времени принимала кислородный душ, передовая группа около часа провела на вершине без кислорода.
Когда на этом вечере китайский альпинист окончил свой рассказ, я задумчиво посмотрел на него. Как должен отнестись к моему упадническому одиночному восхождению этот человек, воспитанный на принципе «индивидуальность — ничто, коллектив — все»? Он улыбается мне и поднимает свой бокал: «ганьбэй!»
Китайцы на вершине Эвереста в 1975 году. Слева геодезический штатив
Мир Востока — мир Запада. Для меня альпинизм не столько спорт, сколько игра, не столько борьба, сколько приключение, путешествие по дикому удаленному ландшафту, возможность игры в нашем сверхтехнизированном мире. Я пью за моего друга Быка Оэльца. Он как-то назвал альпинизм «игрой страдания».
Утром мы вылетаем из Пекина в Чэнду в провинции Сычуань, это следующий этап на пути в Лхасу.
Лхаса
Нам не терпелось увидеть Лхасу, но в то же время было жаль, что приходится так быстро оставить Чэнду. После пыльного серо-коричневого Пекина провинция Сычуань показалась мне оазисом. Она выглядела так, как я представлял себе Китай в детстве: бескрайние зеленые рисовые поля, перемежающиеся крытыми тростником крестьянскими домиками в густых и высоких бамбуковых рощицах.
Поля разделены множеством узких дамб, некоторые покрыты водой, в которой отражается серебристо-серое небо. По дамбам бродят босые крестьяне с коромыслами, на которых сзади и спереди висят деревянные бадьи. Под плоскими соломенными шляпами недостает только длинной китайской косички (ношение косичек — маньчжурский обычай. Он был насильно введен маньчжурами после завоевания ими Китая в XVII в., рассматривался китайским народом как символ маньчжурского господства и был ликвидирован после Синьхайской революции) , она и здесь заменена радикальной военной стрижкой. Это тот Китай, красота которого глубоко трогает меня.
Наш старый винтовой самолет поднимается с летного поля и медленно набирает высоту; низменный ландшафт под нами постепенно сменяется холмистым. Холмы переходят в горы, на горизонте сверкает первый снег. Мы приближаемся к горным цепям Восточного Тибета. Вытянутые, пятнисто-коричневые хребты с редкими домишками у подножия сменяются причудливым морем скал. Как гигантские гребни из морской пены, все увереннее выныривают семитысячники; обледенелые вершины, сверкающие ледники. Мое сердце бьется сильнее. Мы летим вдоль песчаного русла реки, которая в Тибете называется Цангпо, а в Индии Брахмапутрой. Под нами расстилается Тибет.
Наконец мы приземляемся на аэродроме, расположенном на высоте 3600 метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67