Со временем это
придет. И здешние жители будут точно так же, как обитатели Танкога и еще
множества других миров не за страх а за совесть служить высшей расе
Ондизага. Они вслед за многими другими народами воспримут это служение как
свое предназначение. Так будет - Ондизаг достаточно умен, чтобы вложить
такое восприятие в их сознание.
Только выйдя на поляну перед деревней, Ондизаг понял, насколько он
устал. У него едва хватило сил дотащиться до своей жилой ячейки - но даже
крайняя усталость не помешала ему приветливой улыбкой отвечать на улыбки
встречных аборигенов. Раса Ондизага никогда не пренебрегала внешними
выражениями дружелюбия, справедливо считая, что это всегда окупается.
Впрочем, они даже и не задумывались никогда над такими вещами - просто
дружелюбное поведение было у них в крови, просто они не могли и не умели
вести себя иначе. Как рассказал по пути Киунга, в деревне совсем недавно
узнали, что он пропал в лесу, и тут же десятки аборигенов отправились на
поиски. Ведь его здесь любили. И неудивительно - раса Ондизага умела
внушать к себе любовь. Все его соплеменники воспринимали эту любовь как
нечто вполне естественное. И так же естественны были для них ответные
чувства к представителям других рас - сродни тем, что испытывают к домашним
животным или же к привычным, удобным вещам. Любовь не входила в систему
понятий, которыми описывался мир на языке расы Ондизага. Он способен был
пользоваться любовью, он способен был изображать любовь, он даже способен
был, отвлекаясь от своей высшей сущности и снисходя к мышлению на языке
какого-нибудь из низших народов, отчасти понять, что это такое. Но все же
любовь как таковая всегда оставалась для него чем-то чуждым и внешним. Не
любовь объединяла людей расы Ондизага, не она двигала ими в покорении
Вселенной. А что? Он над этим не задумывался. Думать над такими вещами -
удел Енгари кООбе. Если Ондизагу повезет, если он когда-либо достигнет
этого высшего статуса - тогда придет его черед думать о вещах, которые
движут всем сущим. Но право думать об этом еще предстояло заработать, и
Алькама могла послужить хорошей ступенью в восхождении к высшему статусу
человека расы Ондизага.
Хромая - колено совсем разболелось - он вошел в свое жилище, одну из
многочисленных ячеек, образованных выростами на корнях каких-то местных
деревьев, и рухнул на мягкое ложе. Дома, наконец-то дома, подумал он, и с
удивлением осознал, что мысль эту сформулировал на языке аборигенов. Такого
с ним раньше никогда не было, и Ондизаг ощутил что-то вроде легкой тревоги.
Но усталость оказалась сильнее, и уже через минуту он забылся в легкой
полудреме.
Долго дремать ему не дали. Вскоре в жилище вошел лекарь и, что-то
неразборчиво бормоча себе под нос, смазал Ондизагу колено какой-то
ароматной мазью и туго забинтовал его листом айяга. Боль быстро утихла -
впрочем, в этом не было ничего удивительного. Любой квалифицированный
лекарь в любом из человеческих миров мог бы справиться с этим не хуже.
Соседки принесли пищу - только что выращенные плоды дладде и горячую
кашу из сонто - его любимую еду. А после ужина поодиночке и группами стали
заходить жители деревни, и для каждого из них у Ондизага находились свои
слова, с каждым было о чем поговорить и что вспомнить. Вскоре даже память о
тяжелом, полном опасностей дне не омрачала его настроения. Он заблудился и
чуть не погиб в лесу - ведь все это было уже в прошлом. А сейчас можно было
весело посмеяться вместе с аборигенами над своими приключениями, и не
думать о том, чем они ему грозили.
Только одно не давало Ондизагу покоя. "Кейенко". Слово, оброненное
Киунгой, постоянно тревожило, и Ондизаг с трудом отгонял от себя мысль
прямо спросить кого-нибудь о его значении.
Наконец наступила ночь - время отдыха. Стены перестали светиться, вход
постепенно затянулся густой сетью не то корешков, не то побегов, а ложе
приобрело особую, свойственную только ночному времени мягкость. Ондизаг и
сам не заметил, как заснул. Нигде прежде, до прибытия на Алькаму, не
приходилось ему спать так сладко, как в последние месяцы, и вставать по
утрам столь бодрым и полным сил для новых дел. Ондизага всегда радовало,
что в самом недалеком будущем его великая раса получит в свое полное
владение прекрасный новый мир вместе с создавшими его аборигенами.
Утро начиналось с уроков. Ондизаг и учил, и учился сам. Это было
довольно обычным занятием во всех человеческих мирах для людей, пришедших
из неведомых далей. В глубокой древности люди постигли, что такой способ
общения незнакомых друг с другом цивилизаций приносит пользу всем, и эта
традиция - традиция рассылать по Вселенной странствующих учителей - была,
пожалуй, одной из немногих общих для всех почти что человеческих
цивилизаций традиций. Люди, населявшие бесчисленное множество самых
разнообразных миров, с течением времени все сильнее отличались друг от
друга. Дивергентное развитие было естественным следствием жизни в самых
разнообразных условиях. Но с древнейших времен человечество инстинктивно
стремилось к узнаванию и сближению совершенно непохожих рас. Разные по
своей сущности, цивилизации стремились найти точки соприкосновения - даже
тогда, когда не было для этого иных стимулов, кроме стремления просто
познавать нечто новое. Эта тенденция существовала еще в те далекие времена,
когда некоторые цивилизации пытались делать ставку на силу и подавление
всех непокорных. Когда же завоеватели ушли с исторической арены, тенденция
эта усилилась, и жизнь в далеких и странных мирах, долгие скитания из мира
в мир носителей незнакомых культур ни у кого не вызывали ни удивления, ни
протеста. Все миры были открыты для любого человека, и никто не опасался за
целостность своей культуры перед нашествием чужеземцев, ибо история
доказала: культура эта в значительной, если не решающей степени зависит от
условий, окружающих ту или иную человеческую расу, и пришельцы, задумавшие
поселиться в каком-то мире, очень скоро, всего через несколько поколений
становятся неотличимы от аборигенов - или уходят.
Все пришельцы, кроме расы Ондизага.
Это была единственная, наверное, раса, которая умудрялась везде
сохранять свою сущность - и становилась Благодаря этому все большее
могущественной. Ни один завоеватель даже ценою титанических усилий не смог
бы получить на той же Алькаме и ничтожной доли того, что с полным
основанием рассчитывал принести своей расе Ондизаг. Потому что человечество
давным-давно, еще до своего выхода в пространство, достигло такого уровня
развития, когда успех любого дела зависел не от квалификации исполнителя, а
прежде всего от его совестливости и сознательности.
1 2 3 4 5 6 7
придет. И здешние жители будут точно так же, как обитатели Танкога и еще
множества других миров не за страх а за совесть служить высшей расе
Ондизага. Они вслед за многими другими народами воспримут это служение как
свое предназначение. Так будет - Ондизаг достаточно умен, чтобы вложить
такое восприятие в их сознание.
Только выйдя на поляну перед деревней, Ондизаг понял, насколько он
устал. У него едва хватило сил дотащиться до своей жилой ячейки - но даже
крайняя усталость не помешала ему приветливой улыбкой отвечать на улыбки
встречных аборигенов. Раса Ондизага никогда не пренебрегала внешними
выражениями дружелюбия, справедливо считая, что это всегда окупается.
Впрочем, они даже и не задумывались никогда над такими вещами - просто
дружелюбное поведение было у них в крови, просто они не могли и не умели
вести себя иначе. Как рассказал по пути Киунга, в деревне совсем недавно
узнали, что он пропал в лесу, и тут же десятки аборигенов отправились на
поиски. Ведь его здесь любили. И неудивительно - раса Ондизага умела
внушать к себе любовь. Все его соплеменники воспринимали эту любовь как
нечто вполне естественное. И так же естественны были для них ответные
чувства к представителям других рас - сродни тем, что испытывают к домашним
животным или же к привычным, удобным вещам. Любовь не входила в систему
понятий, которыми описывался мир на языке расы Ондизага. Он способен был
пользоваться любовью, он способен был изображать любовь, он даже способен
был, отвлекаясь от своей высшей сущности и снисходя к мышлению на языке
какого-нибудь из низших народов, отчасти понять, что это такое. Но все же
любовь как таковая всегда оставалась для него чем-то чуждым и внешним. Не
любовь объединяла людей расы Ондизага, не она двигала ими в покорении
Вселенной. А что? Он над этим не задумывался. Думать над такими вещами -
удел Енгари кООбе. Если Ондизагу повезет, если он когда-либо достигнет
этого высшего статуса - тогда придет его черед думать о вещах, которые
движут всем сущим. Но право думать об этом еще предстояло заработать, и
Алькама могла послужить хорошей ступенью в восхождении к высшему статусу
человека расы Ондизага.
Хромая - колено совсем разболелось - он вошел в свое жилище, одну из
многочисленных ячеек, образованных выростами на корнях каких-то местных
деревьев, и рухнул на мягкое ложе. Дома, наконец-то дома, подумал он, и с
удивлением осознал, что мысль эту сформулировал на языке аборигенов. Такого
с ним раньше никогда не было, и Ондизаг ощутил что-то вроде легкой тревоги.
Но усталость оказалась сильнее, и уже через минуту он забылся в легкой
полудреме.
Долго дремать ему не дали. Вскоре в жилище вошел лекарь и, что-то
неразборчиво бормоча себе под нос, смазал Ондизагу колено какой-то
ароматной мазью и туго забинтовал его листом айяга. Боль быстро утихла -
впрочем, в этом не было ничего удивительного. Любой квалифицированный
лекарь в любом из человеческих миров мог бы справиться с этим не хуже.
Соседки принесли пищу - только что выращенные плоды дладде и горячую
кашу из сонто - его любимую еду. А после ужина поодиночке и группами стали
заходить жители деревни, и для каждого из них у Ондизага находились свои
слова, с каждым было о чем поговорить и что вспомнить. Вскоре даже память о
тяжелом, полном опасностей дне не омрачала его настроения. Он заблудился и
чуть не погиб в лесу - ведь все это было уже в прошлом. А сейчас можно было
весело посмеяться вместе с аборигенами над своими приключениями, и не
думать о том, чем они ему грозили.
Только одно не давало Ондизагу покоя. "Кейенко". Слово, оброненное
Киунгой, постоянно тревожило, и Ондизаг с трудом отгонял от себя мысль
прямо спросить кого-нибудь о его значении.
Наконец наступила ночь - время отдыха. Стены перестали светиться, вход
постепенно затянулся густой сетью не то корешков, не то побегов, а ложе
приобрело особую, свойственную только ночному времени мягкость. Ондизаг и
сам не заметил, как заснул. Нигде прежде, до прибытия на Алькаму, не
приходилось ему спать так сладко, как в последние месяцы, и вставать по
утрам столь бодрым и полным сил для новых дел. Ондизага всегда радовало,
что в самом недалеком будущем его великая раса получит в свое полное
владение прекрасный новый мир вместе с создавшими его аборигенами.
Утро начиналось с уроков. Ондизаг и учил, и учился сам. Это было
довольно обычным занятием во всех человеческих мирах для людей, пришедших
из неведомых далей. В глубокой древности люди постигли, что такой способ
общения незнакомых друг с другом цивилизаций приносит пользу всем, и эта
традиция - традиция рассылать по Вселенной странствующих учителей - была,
пожалуй, одной из немногих общих для всех почти что человеческих
цивилизаций традиций. Люди, населявшие бесчисленное множество самых
разнообразных миров, с течением времени все сильнее отличались друг от
друга. Дивергентное развитие было естественным следствием жизни в самых
разнообразных условиях. Но с древнейших времен человечество инстинктивно
стремилось к узнаванию и сближению совершенно непохожих рас. Разные по
своей сущности, цивилизации стремились найти точки соприкосновения - даже
тогда, когда не было для этого иных стимулов, кроме стремления просто
познавать нечто новое. Эта тенденция существовала еще в те далекие времена,
когда некоторые цивилизации пытались делать ставку на силу и подавление
всех непокорных. Когда же завоеватели ушли с исторической арены, тенденция
эта усилилась, и жизнь в далеких и странных мирах, долгие скитания из мира
в мир носителей незнакомых культур ни у кого не вызывали ни удивления, ни
протеста. Все миры были открыты для любого человека, и никто не опасался за
целостность своей культуры перед нашествием чужеземцев, ибо история
доказала: культура эта в значительной, если не решающей степени зависит от
условий, окружающих ту или иную человеческую расу, и пришельцы, задумавшие
поселиться в каком-то мире, очень скоро, всего через несколько поколений
становятся неотличимы от аборигенов - или уходят.
Все пришельцы, кроме расы Ондизага.
Это была единственная, наверное, раса, которая умудрялась везде
сохранять свою сущность - и становилась Благодаря этому все большее
могущественной. Ни один завоеватель даже ценою титанических усилий не смог
бы получить на той же Алькаме и ничтожной доли того, что с полным
основанием рассчитывал принести своей расе Ондизаг. Потому что человечество
давным-давно, еще до своего выхода в пространство, достигло такого уровня
развития, когда успех любого дела зависел не от квалификации исполнителя, а
прежде всего от его совестливости и сознательности.
1 2 3 4 5 6 7