Нет,
конечно, он ничего такого не говорил вслух. Он как-никак не
совсем чтобы умом тронулся. Но каждый же видел, что его ну
буквально распирает от гордости.
И распирало его так, наверное, больше недели. Во всяком
случае, достаточно долго. На него даже приходили посмотреть как
на достопримечательность какую. И больше всего удивлялись
абсолютийцы не тому, что такой вот смелый Петухов среди них
сыскался, а тому, представьте себе, удивлялись, что он такой
смелый живет себе как ни в чем не бывало. Их, знаете, досада
какая-то охватывала, что ли. Обидно же, в самом деле. Как-то
такое поведение петуховское их собственные жизни смысла лишало.
Он им этим своим поведением как бы в души плевал. Дескать, что мы
все, хуже этого Петухова, получается? А некоторые вообще
задумываться стали. Что, мол такого особенного этот Петухов
сделал, чего мы не можем? И даже, наверное, могли бы тоже всяких
безобразий вслед за ним наделать. Представить страшно, к чему бы
все это привело.
Потому все только обрадовались, когда Петухов, наконец, за
свои безобразия поплатился. Талонов ему не дали.
А дело так было. Приходит, значит, время получать талоны на
питание. У них там, на Абсолюте, для улучшения снабжения талоны
такие ввели. Давно уже, никто и не помнит когда. Очень, знаете,
удобно - все необходимое по медицинским нормам каждому гражданину
просто-таки гарантируется. Причем обеспечивается полное равенство
в потреблении. Может, какой несознательный абсолютиец даже и
хотел бы там ну не знаю, ну одежду какую супермодную вместо пищи
получить или еще чего, и стал бы недоедать, экономить, похудел бы
и осунулся. А тут не похудеешь. Талоны все равно отоваривать
надо, и одежду ту же по пищевым талонам не дают - на нее свои
талоны есть. Так что хочешь - не хочешь, а питайся, как тебе
медицинскими нормами предписано. В прямой зависимости от места
работы и занимаемой должности.
Нет, конечно кое-какие мелкие безобразия случаются. Всякие там
незаконные обмены одного на другое. Но сознательные абсолютийцы
ведут с ними борьбу и, надо думать, рано или поздно их искоренят
окончательно. Да и не об этом речь.
А речь о том, что Петухову как-то сразу очень нехорошо
сделалось. Он как-то сразу поник весь. И даже на обеденный
перерыв не пошел. Хотя у него еще оставались талоны с прошлого
раза. Они там эти талоны с запасом небольшим давали - на день, на
два. А то в кассу всегда очередь, и не все сразу успевали
талонами разжиться. Вот, значит, чтобы они от голода не страдали,
им и выдавали талонов с запасом. У них профсоюз такую вот льготу
сумел выхлопотать. Потом, конечно, этот запас учитывали и
вычитали, чтобы злоупотреблений не было. Там на этот счет очень
строго.
Так вот, у Петухова запасные талоны еще были. А новых он не
получил, хотя очередь еще рано утром занял и часа через два после
открытия кассы до окошечка добрался. Даже думал, что очень все
удачно получается. Время, мол, не придется зря терять, и можно
будет в тот день еще что-то там такое изобрести или сделать.
Он, знаете, осмелел очень, думал, будто ему и дальше изобретать
позволят.
Но, конечно, как не дали ему талонов, так у него мысли эти
разом отшибло. Получку он, правда, получил. Или, может, аванс -
врать не буду, точно не знаю. Но талонов - ни одного. А без
талонов на получку шиш тебе хоть что-то продадут. Там ведь, на
Абсолюте, все строго учтено и распланировано, и ничего лишнего
они никогда не производят. Все строго по потребностям. Бывает,
правда, неурожай когда или там поезд с рельсов сойдет, что не все
талоны отоварить удается, но зато никогда ничего зря не
пропадает. Нам до такого образцового порядка еще ого-го как
далеко.
Ну так вот, Петухов, конечно, ни в столовую не пошел, ни на
место свое рабочее не вернулся. А побежал Петухов прямиком в
дирекцию. Где с ним, конечно, даже разговаривать не стали. А из
дирекции он в профком побежал. И там, в профкоме, ему все про
закорючку и разъяснили. Они там, правда, тоже Петухова не любили,
но побоялись, что он снова дебоширить начнет. И потому
рассказали, что без закорючки на Петухова фонды не выделяются.
Нет, мол, на вас, товарищ, никаких фондов, потому что вам в
роддоме закорючку не поставили. Мы, мол, тут не при чем, идите в
роддом и выясняйте.
В общем, мы с вами люди ученые, все понимаем. И завидовать
Петухову не станем. Хотя и сочувствие выражать поостережемся -
склочник все-таки.
В роддом Петухов, конечно, не пошел. Что толку в роддом
ходить? Его, может, давно уже и в помине не было, того роддома. И
потом, все равно там ничего бы ему утешительного не сказали. Кто
его там может помнить, Петухова-то? Ведь он же с тех пор вырос
все-таки, в плечах раздался. И одежда у него другая теперь, а
рождаются абсолютийцы, как и люди, по большей части вообще
голыми. Да и вряд ли там, в роддоме этом, кто из персонала до сих
пор работал - работа унылая, а снабжение там по невысокой
категории. Так что Петухов туда даже не пошел. Тем более, не
помнил он, как туда идти. Его оттуда, знаете, на руках когда-то
принесли, а он проспал всю дорогу. Он же не знал, что надо эту
дорогу запоминать.
Да и не стали бы они там ему закорючку ставить.
Не их это было дело - ставить закорючку задним числом. За
такое можно и выговор схлопотать.
А пошел Петухов в Горсовет. У них это там по-другому
называется, конечно, но я упрощаю, чтобы всем понятно было.
Дождался он, значит, звонка, когда проходная открылась, и
прямиком в Горсовет дунул. Он хотел выяснить, что же это за
безобразие с закорючкой. Он думал, что, может, какое
недоразумение случилось.
Так вот, дунул он прямиком в Горсовет. А там уже закрыто.
Рабочий-то день кончился. А даже если бы не кончился - кто бы с
ним там разговаривать стал? На прием-то Петухов не записался. А
запись - за месяц. А то и за два, чтобы все заранее
распланировать и все вопросы не мешкая решить. Так ему милиционер
у входа объяснил. Ну не милиционер, там они по-другому
называются, но тоже не всегда дозовешься.
Ну вы понимаете, в каком настроении Петухов домой пришел. А
там уже все знают. Сотрудники Петухова жене петуховской все
сообщили. Они так сочувствие выразили. Или не знаю чего. В общем,
по телефону позвонили и все сказали. Сразу несколько сотрудников.
Или, может, один и тот же разными голосами. Самый активный. Они
не назвались, так что я не знаю, кто это звонил. Но с работы
петуховской - это точно. Уж больно голоса были радостными.
А могли бы и не звонить. Потому что еще днем на квартиру к
Петухову со смотровым ордером приходили, чтобы одну из двух
комнат занять. На Петухова теперь, без закорючки-то, целая
квартира не полагалась.
1 2 3