Его пена слилась со струями пара. Все вокруг заволокло жгущим туманом. Мы почти не видели друг друга, скрытые в стелющемся по земле облаке. Дыхание обжигало легкие. В голове мутилось.
Сквозь пар поблескивала упорно сползающая в море густая и матово-яркая лава. От соприкосновения с водой она тотчас превращалась в твердые скалы. Светящийся поток упрямо напирал на них, обтекая выросшие препятствия и поворачивая на набережную, где грозил добраться до людей.
Подувший ветер снес облако пара в сторону, и, облегченно вздохнув, мы на какое-то время увидели схватку двух стихий: воды и огня. Смерч, подобный тем, что встают над пустынями Мара в Пылевые Бури, вырос над заливом Тики-кака. В заливе этом постепенно стал возникать каменный мыс застывшей лавы, похожий на мол, который инки недавно сооружали здесь для защиты огромного, только что построенного корабля от океанских волн. Образуясь как бы в лютой схватке, вал этот походил на груду тел убитых, и по нему, искрясь и набухая, продолжал победно двигаться поток магмы. Словно в исступлении боя, все новые и новые огненные полчища стремились занять место павших.
Клубы пара белой, уходящей в залив стеной, как дым сражения, поднимались с места боя.
Если бы ветер подул в нашу сторону, мы задохнулись бы или сварились в жарком пару.
Чичкалан схватил меня за руку, потом упал передо мной на колени.
— О Кетсалькоатль, ты всесилен, — на языке людей Толлы воскликнул он, указывая на море. — Ты бог! Я всегда это знал!..
Казалось, море, признав свое поражение, стало отступать перед огнем. Расплавленная магма стремилась скорее занять его место на еще влажных камнях.
Гиго Гант с тревогой смотрел на свою гордость — недавно спущенный на воду корабль. Он заметно оседал по мере того, как море уходило, и мачты его едва возвышались над краем набережной.
Вода словно куда-то переливалась из бухты, как из одного сосуда в другой.
В этом было наше спасение!
И тут полил дождь.
Помню, какое впечатление произвел на мариан первый дождь в сельве. То был тропический ливень, который заставил нас, привыкших беречь на Маре каждую каплю влаги, замереть от ужаса и восторга. Потом мы привыкли к ливнем. Но то, что происходило сейчас на земле инков, не шло ни в какое сравнение даже с первым чудом сельвы, ее дождем.
Море, только что отступив, вдруг ринулось обратно, но уже с неба, неведомо как оказавшись там. Водные струи сшибали с ног, топя нас, не давая вздохнуть.
Корабль Гиго Ганта к тому времени оказался уже на суше и, накренившись, лежал беспомощной громадой на камнях.
Спасаясь от ливня, все мы побежали по бывшему дну залива к кораблю. Это я впопыхах предложил найти на нем укрытие.
Помаю, как две танцовщицы помогали бежать старому жрецу Знания, колено у того было разбито и кровоточило. Он останавливался, пытался лечь, но две его внучки тащили его дальше. На бедре одной из них виднелась свежая рана.
Так мы оказались на судне и с трудом поднялись на покатую палубу.
Еще недавно Гиго Гант лелеял мечту совершить на этом корабле плавание к материку Заходящего Солнца, где, по слухам, жили белые бородатые люди, из племени которых происходила мать несчастного Топельцина, более цивилизованная, чем обитатели Толлы.
Теперь мы никуда не собирались плыть. Нужно было просто переждать ливень. Но он усиливался.
Скоро небесный водопад победил все, даже огненный поток, низвергавшийся со склонов вулкана. Лава затвердела на улицах скалистым гребнем, местами поднимаясь выше затопленных ею домов. Море ушло, словно вылилось куда-то через образовавшуюся пробоину, и даже небесный водопад не мог пополнить его убыль.
Укрывшись на корабле, мы не знали, что предпринять. Наши спутницы, как и подобало марианкам, разыскали заготовленные Гиго Гантом на долгое путешествие запасы пищи и раздавали ее инкам.
Ливень еще больше усилился. Улицы города, ведшие к набережной, превратились в мутные потоки, низвергавшиеся с набережной каскадами.
Снова, как во время столкновения воды в огня, над ними поднимались облака пара. Но это были мельчайшие брызги, реющие над землей туманом, несмотря на льющийся сверху поток.
Возможно, что такие же потоки воды лились и во многих других местах земного шара. Нам казалось, что повсюду происходит то же самое. Не укройся мы на корабле, нас смыло бы во вновь наполнившейся водой залив, уровень которого заметно поднимался.
Наш корабль всплыл. Палуба его уже не кренилась как прежде, а угрожающе покачивалась.
Гиго Гант взялся за руль, чтобы управлять кораблем. Наиболее сильных инков он посадил на весла. Пытаться поднять паруса в такой ливень было невозможно.
Теперь ко всем опасностям прибавилась еще и возможность потонуть на перегруженном людьми корабле.
Без парусов оставалось довериться лишь веслам и течению, которое относило нас все дальше от Города Солнца, вернее, от его руин.
Казалось, что дождь льет не только сверху, но и сбоку, опасно креня судно, готовое зачерпнуть воду недопустимо низким бортом.
Начался шторм, унося у нас последнюю надежду на спасение.
Из трюма слышались рыдания и стоны.
Вместе с Эрой мы зашли туда. Люди лежали вповалку, прижавшись друг к другу.
Многие страдали от качки.
Посоветовавшись с Эрой, мы решили, что лучшим лекарством для таких больных будет неистовая работа, отвлечение от одуряющей обстановки.
Я поставил всех, кто мог встать, на вычерпывание воды. Има, ждавшая ребенка, несмотря на это, встала вместе с другими женщинами в цепь — передавать из рук в руки наполненный водой сосуд, чтобы выливать воду с палубы в море. Все же сознание безысходности не покидало работающих, исключая разве что гордую, сжавшую губы Иму.
Тогда Эра предложила мне попытаться воздействовать на психику невольных пассажиров корабля.
Только наследственный ум Матерей Мара мог подсказать ей такую мысль!
Здесь, на палубе, во время потопа и шторма, мы с нею перед лицом всех, кто разделял с нами общую судьбу, должны были соединить наши жизни. Но не для того, чтобы закончить их в пучине, а чтобы войти вместе со всеми в новую жизнь после близкого спасения!
Мы объявили наше решение своим соратникам.
Тиу Хаунак и Чичкалан передали его инкам.
Мысль о свадьбе сынов Солнца в столь необычных условиях заставила встать даже лежащих пластом. Они словно увидели краешек скрытого за сплошными тучами светила.
Но сквозь потоки лившейся сверху воды проникал не столько солнечный свет, сколько непрерывное сверкание молний.
Заслоняя их блеск, мы с Эрой стояли в проеме кабины управления.
Там находились все наши друзья, а из люка трюма выглядывали смельчаки, передававшие вниз все подробности церемонии, наспех придуманной нами.
По сигналу Тиу Хаунака из трюма донеслось свадебное пение скрытых там певиц, а под струями дождя танцевали две наиболее отчаянные танцовщицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Сквозь пар поблескивала упорно сползающая в море густая и матово-яркая лава. От соприкосновения с водой она тотчас превращалась в твердые скалы. Светящийся поток упрямо напирал на них, обтекая выросшие препятствия и поворачивая на набережную, где грозил добраться до людей.
Подувший ветер снес облако пара в сторону, и, облегченно вздохнув, мы на какое-то время увидели схватку двух стихий: воды и огня. Смерч, подобный тем, что встают над пустынями Мара в Пылевые Бури, вырос над заливом Тики-кака. В заливе этом постепенно стал возникать каменный мыс застывшей лавы, похожий на мол, который инки недавно сооружали здесь для защиты огромного, только что построенного корабля от океанских волн. Образуясь как бы в лютой схватке, вал этот походил на груду тел убитых, и по нему, искрясь и набухая, продолжал победно двигаться поток магмы. Словно в исступлении боя, все новые и новые огненные полчища стремились занять место павших.
Клубы пара белой, уходящей в залив стеной, как дым сражения, поднимались с места боя.
Если бы ветер подул в нашу сторону, мы задохнулись бы или сварились в жарком пару.
Чичкалан схватил меня за руку, потом упал передо мной на колени.
— О Кетсалькоатль, ты всесилен, — на языке людей Толлы воскликнул он, указывая на море. — Ты бог! Я всегда это знал!..
Казалось, море, признав свое поражение, стало отступать перед огнем. Расплавленная магма стремилась скорее занять его место на еще влажных камнях.
Гиго Гант с тревогой смотрел на свою гордость — недавно спущенный на воду корабль. Он заметно оседал по мере того, как море уходило, и мачты его едва возвышались над краем набережной.
Вода словно куда-то переливалась из бухты, как из одного сосуда в другой.
В этом было наше спасение!
И тут полил дождь.
Помню, какое впечатление произвел на мариан первый дождь в сельве. То был тропический ливень, который заставил нас, привыкших беречь на Маре каждую каплю влаги, замереть от ужаса и восторга. Потом мы привыкли к ливнем. Но то, что происходило сейчас на земле инков, не шло ни в какое сравнение даже с первым чудом сельвы, ее дождем.
Море, только что отступив, вдруг ринулось обратно, но уже с неба, неведомо как оказавшись там. Водные струи сшибали с ног, топя нас, не давая вздохнуть.
Корабль Гиго Ганта к тому времени оказался уже на суше и, накренившись, лежал беспомощной громадой на камнях.
Спасаясь от ливня, все мы побежали по бывшему дну залива к кораблю. Это я впопыхах предложил найти на нем укрытие.
Помаю, как две танцовщицы помогали бежать старому жрецу Знания, колено у того было разбито и кровоточило. Он останавливался, пытался лечь, но две его внучки тащили его дальше. На бедре одной из них виднелась свежая рана.
Так мы оказались на судне и с трудом поднялись на покатую палубу.
Еще недавно Гиго Гант лелеял мечту совершить на этом корабле плавание к материку Заходящего Солнца, где, по слухам, жили белые бородатые люди, из племени которых происходила мать несчастного Топельцина, более цивилизованная, чем обитатели Толлы.
Теперь мы никуда не собирались плыть. Нужно было просто переждать ливень. Но он усиливался.
Скоро небесный водопад победил все, даже огненный поток, низвергавшийся со склонов вулкана. Лава затвердела на улицах скалистым гребнем, местами поднимаясь выше затопленных ею домов. Море ушло, словно вылилось куда-то через образовавшуюся пробоину, и даже небесный водопад не мог пополнить его убыль.
Укрывшись на корабле, мы не знали, что предпринять. Наши спутницы, как и подобало марианкам, разыскали заготовленные Гиго Гантом на долгое путешествие запасы пищи и раздавали ее инкам.
Ливень еще больше усилился. Улицы города, ведшие к набережной, превратились в мутные потоки, низвергавшиеся с набережной каскадами.
Снова, как во время столкновения воды в огня, над ними поднимались облака пара. Но это были мельчайшие брызги, реющие над землей туманом, несмотря на льющийся сверху поток.
Возможно, что такие же потоки воды лились и во многих других местах земного шара. Нам казалось, что повсюду происходит то же самое. Не укройся мы на корабле, нас смыло бы во вновь наполнившейся водой залив, уровень которого заметно поднимался.
Наш корабль всплыл. Палуба его уже не кренилась как прежде, а угрожающе покачивалась.
Гиго Гант взялся за руль, чтобы управлять кораблем. Наиболее сильных инков он посадил на весла. Пытаться поднять паруса в такой ливень было невозможно.
Теперь ко всем опасностям прибавилась еще и возможность потонуть на перегруженном людьми корабле.
Без парусов оставалось довериться лишь веслам и течению, которое относило нас все дальше от Города Солнца, вернее, от его руин.
Казалось, что дождь льет не только сверху, но и сбоку, опасно креня судно, готовое зачерпнуть воду недопустимо низким бортом.
Начался шторм, унося у нас последнюю надежду на спасение.
Из трюма слышались рыдания и стоны.
Вместе с Эрой мы зашли туда. Люди лежали вповалку, прижавшись друг к другу.
Многие страдали от качки.
Посоветовавшись с Эрой, мы решили, что лучшим лекарством для таких больных будет неистовая работа, отвлечение от одуряющей обстановки.
Я поставил всех, кто мог встать, на вычерпывание воды. Има, ждавшая ребенка, несмотря на это, встала вместе с другими женщинами в цепь — передавать из рук в руки наполненный водой сосуд, чтобы выливать воду с палубы в море. Все же сознание безысходности не покидало работающих, исключая разве что гордую, сжавшую губы Иму.
Тогда Эра предложила мне попытаться воздействовать на психику невольных пассажиров корабля.
Только наследственный ум Матерей Мара мог подсказать ей такую мысль!
Здесь, на палубе, во время потопа и шторма, мы с нею перед лицом всех, кто разделял с нами общую судьбу, должны были соединить наши жизни. Но не для того, чтобы закончить их в пучине, а чтобы войти вместе со всеми в новую жизнь после близкого спасения!
Мы объявили наше решение своим соратникам.
Тиу Хаунак и Чичкалан передали его инкам.
Мысль о свадьбе сынов Солнца в столь необычных условиях заставила встать даже лежащих пластом. Они словно увидели краешек скрытого за сплошными тучами светила.
Но сквозь потоки лившейся сверху воды проникал не столько солнечный свет, сколько непрерывное сверкание молний.
Заслоняя их блеск, мы с Эрой стояли в проеме кабины управления.
Там находились все наши друзья, а из люка трюма выглядывали смельчаки, передававшие вниз все подробности церемонии, наспех придуманной нами.
По сигналу Тиу Хаунака из трюма донеслось свадебное пение скрытых там певиц, а под струями дождя танцевали две наиболее отчаянные танцовщицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130