Рассказчик улыбнулся, словно ему напомнили о чем-то необычайно приятном:
— Представьте себе такую аномалию — только это и помнит!
Медицина — специальный доктор к нам приезжал, изучающий потерю памяти,
— плохо медицина разбирается в женской логике.
— Неплохая женская логика — заматовать превращенным конем при живом вражеском ферзе.
— Потемки! — развел руками рассказчик и лукаво улыбнулся.
Через несколько дней наш «богатырь с прищуром» сходил на берег. В капитанский бинокль я видел, как катер «Петушок» подошел к причалу, как вышли из него пассажиры. Навстречу тому кто на голову выше всех, с берега бросилась тоненькая женщина.
Он обнял ее; «сжал своими ручищами», и ее фигурки совсем не стало видно.
Вот какая удивительная Таня! А что, если она вспомнит о своем приключении на острове Ныряющем, снова научится играть в шахматы? Удивит шахматный мир?
Кто знает! Нас она удивила… И не только шахматами…
ПЛАСТИНКА ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ
Шахматы возникли в Индии около 570 года нашей эры.
Г. Мэррей. «История шахмат»
Баренцево море!
Качка началась страшная. Чемоданы вырвались из-под койки и вот уже час носились вместе со стулом по каюте. Встать с койки не было сил. Тело взлетало высоко, потом проваливалось в бездну. К горлу подступал комок, зубы сжимались.
И все же предстояло идти в кают-компанию! Капитан Борис Ефимович требовал, чтобы пассажиры непременно являлись к обеду.
Палуба кренилась, убегала из-под ног. Вокруг корабля висел непроглядный туман. Капитан нарочно отошел подальше от Новой Земли, хотя именно на нее держал курс. Он оставался самим собой, Борис Ефимович, неторопливый, выжидающий и все же успевающий сделать за рейс больше всех других капитанов.
Когда я добрался наконец до кают-компании, капитан сидел на председательском месте, невысокий, сухой, подтянутый и, как всегда, приветливый. Он встретил меня веселым, чуть насмешливым взглядом. Я мог утешиться, посмотрев на бодрых моряков, сидевших по одну сторону стола, и таких же жалких, как я, страдающих от качки пассажиров по другую его сторону.
— Неужели против морской болезни нет средств? — спросил я доктора, с ужасом поглядывая, как моряки принялись за ненавистную мне сейчас еду.
Врач пожал плечами, а капитан ответил за него;
— Есть средство. Мы, моряки, стараемся работать больше.
— Поставьте нас кочегарами, — взмолился я.
— Смотрите, припомню, — пригрозил капитан и вдруг спросил:
— А в шахматы кто тут играет?
Оказалось, что играть умеют все, кроме старшего механика Карташова.
— Турнир, что ли, организуйте, — предложил капитан.
— Какая тут игра! — махнул рукой второй помощник, глядя на наши зеленые лица.
— Не скажите, не скажите, — серьезно сказал капитан. — Шахматы для нас, полярников, большое дело! Они приходят на помощь в очень тяжелых случаях. Вспомните челюскинцев. Раздавленный корабль на дно пошел. Остались люди на голом льду за тысячи миль от жилья. Самолеты в Арктику тогда еще не летали. А челюскинцы на льду шахматный турнир устроили. Играть в шахматы можно было только при крепкой вере в помощь, которую пришлет им Советская страна. И пришла помощь, пришла… шахматный турнир едва закончили.
Пассажиры вяло кивали, не притрагиваясь к еде.
— Так вот о шахматах, — капитан загадочно улыбнулся. — Арктическая это теперь игра. Матчи между островами постоянно разыгрываются. А известна эта игра была в древние времена в далекой жаркой стране, в Индии. И пришлось мне недавно в этом самому убедиться.
— Когда это вы убедились? — спросил старший помощник. — Не во время ли последнего рейса, когда торговый пароход на Дальний Восток перегоняли?
— Вот именно. Надо было этот торговый пароход до начала арктической навигации доставить из Архангельска во Владивосток, — начал рассказывать капитан. — Мне это и поручили. Маршрут был интересный. Через Гибралтар, Суэцкий канал. В последние годы английского владычества в Индии довелось нам зайти в Калькутту. К вечеру я съехал на берег, побывал у портового начальства, потом пошел посмотреть, что за город. Порт грязный, обыкновенный. Пакгаузы длинные, низкие. Улицы асфальтированные, дома и автомобили европейские, ну а нищие… это уже местные. На перекрестке — полисмен.
Поражала пестрота нарядов. Не нарядная пестрота, а пестрота контраста. Европейцы в белых костюмах и пробковых шлемах и полуголые люди в рубищах, худые, с огромными черными глазами. Медлительные прохожие в чалмах и шумные английские солдаты, не побывавшие на немецких фронтах, — береты, рубашки хаки… Прекрасные леди в автомобилях и нищие на панелях…
Мне хотелось приобрести какую-нибудь индийскую безделушку на память об Индии. Я остановился перед витриной лавочки, но увидел там только дешевенький товар, — конечно, американского, реже английского производства.
Прохожие в Калькутте ходят медленно, часто останавливаются, словно спешить некуда. Впрочем, жарко там.
Сначала я не обратил внимания, что многих идущих останавливал бедно одетый индиец. В руках он держал вечную американскую ручку, которую и предлагал прохожим. Вначале я подумал, что ему хочется продать ее. Один прохожий взял эту ручку. Индиец протянул ему книгу в переплете, и прохожий что-то написал на белом листке.
Хмурый полицейский направился к индийцу. Прохожий завернул за угол. Индиец тоже быстро зашагал. Видно, полицейскому было лень идти быстро в такую жару. Он остановился.
Индиец поравнялся со мной, прямо-таки ожег меня своими чернущими глазами и сказал на английском языке:
— Моряк, все люди должны бороться против войн. Подпишите воззвание.
Так вот зачем у него американский «паркер»!
Я улыбнулся и ответил тоже по-английски:
— Благодарю за обращение, но я уже подписал это воззвание.
— Подписали? Уже? — не то удивленно, не то обрадованно сказал индиец. — Где же?
— В Ленинграде, — ответил я.
Индиец преобразился, как будто узнал старого знакомого.
Он стал трясти мою руку, глядя мне в глаза и улыбаясь.
— Вы русский? Вы советский человек? — взволнованно говорил он. — Как я рад, что вас встретил! Мы так много думаем о вашей стране…
Полисмен прошел мимо нас, заложив руки за спину. Индиец не обратил на него внимания.
— Вы первый советский человек, которого я впжу, — говорил он. — Мне бы хотелось… Знаете, возьмите этот подарок.
Здесь знаки величайшей мудрости. Законы перемен. Они были найдены при раскопках.
Индиец сунул мне в руку пластинку из слоновой кости с вырезанными на ней рисунками.
Это была тончайшая работа древних мастеров. Как неожиданно исполнилось мое желание!
Индиец простился со мной. Я решил идти на набережную, где меня ждал катер с корабля.
Прежде чем завернуть за угол, я оглянулся.
Индиец остановил группу прохожих и что-то горячо говорил им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66