но в мгновение ока он был настигнут несколькими дикарями, которые больше опасались потери котла, нежели побега сумасшедшего Пелега; они привели его назад и вырвали котел из его рук.
Индейцы возвратились опять к огню; Пелег, ворча, постоял несколько секунд, словно недоумевая, в чем дело; затем спокойно опустился на землю, прокатился несколько раз взад и вперед, наконец лег на спину и начал играть пальцами. Теперь он лежал в незначительном расстоянии от Питера, что внушило старому охотнику мысль заговорить с сумасшедшим, хотя эта попытка и была бесполезна при бессознательном состоянии Пелега и могла кончиться очень дурно для нашего лазутчика, но губы его как бы невольно раскрылись и произнесли шепотом: «Белоголовый!»
Слово это, должно быть, долетело до Пелега, потому что он тотчас же перестал играть пальцами, и, казалось, прислушивался.
— Белоголовый, — повторил Брдсси, — знаете ли вы старого Питера?
— Кукареку! Кукареку! — закричал Пелег и начал бить ногами и кататься по земле; потом он несколько раз перекувырнулся и подкатился наконец к кусту, в котором скрывался Питер.
— Питер, это вы? — прошептал Пелег.
— Черт возьми! — выразил лазутчик тихо свое удивление. — Никогда я не видывал, кто бы так хорошо притворялся!
— Я это хорошо знаю и сам, — отвечал Пелег, снова оглашая воздух звонким, безумным смехом, и продолжал шепотом: — Скажите мне, однако, Питер, откуда это вы свалились сюда? Вы уже давно здесь? У вас ли лодка? И не знаете ли вы, что сталось с бедной девушкой — Мабель Дункан?
— Ну, вы молодец! — заметил лазутчик, едва придя в себя от изумления. — И если я скажу что-нибудь дурное про вас, то пусть индейцы снимут с меня скальп! Да, я украл лодку и увел ее: девушка и молодой человек на ней.
— Эдуард Штанфорт убит? — поспешно спросил Пелег.
— Нет, нет, я вытащил его живого из воды, — возразил лазутчик. — Но негодяи все ли здесь налицо? — прибавил он.
— Нет, почти вся шайка рассеялась и охраняет остров со всех сторон. Поэтому для меня загадка, как вы могли проникнуть сюда незамеченным.
— Без труда. Несмотря на их многочисленность, я уверен, мы посмеемся над ними, — утешал лазутчик своего собеседника. — Еще я хотел бы знать одно, — прибавил он. — Тяжело ли ранен старый господин?
— Дядя Амос, хотите сказать?
— Да.
— Я боюсь, что ему очень плохо; я заметил, что лицо его и голова покрыты кровью, а рука висит без движения, и, по словам тетки Эсфирь, она пробита пулей.
— Так, стало быть, он не в состоянии помочь нам?
— Нет, — отвечал Пелег, начав снова Играть своими пальцами.
Через несколько минут он прибавил:
— Послушайте, не говорите больше, многие из индейцев посматривают сюда; им кажется подозрительным, что я так долго лежу здесь.
Пелег снова принялся за свои дурацкие выходки; потом встал и подошел к огню, желая помочь повесить котел над огнем тетке Эсфири; которая в это время возвращалась назад.
В эту минуту на краю прогалины, прямо против лазутчика, зашевелились кусты, и оттуда вышел воин, который остановился посреди поляны. Едва индейцы заметили пришедшего, как все вскочили на ноги и окружили его.
Один из них, по-видимому предводитель шайки, начал говорить с новоприбывшим.
Воин поспешно сообщил ему что-то, несколько раз указывая рукой по направлению к северо-востоку.
Очевидно, известия были очень важны, потому что после коротких переговоров четыре индейца быстро вышли из круга и стали на страже около женщин, в то время как другие схватили оружие и в ту же минуту исчезли в лесу.
Прошло четверть часа. Между тем на берегу готовились важные предприятия, и наши друзья сидели в томительном ожидании чего-то; даже Питер — мы не можем скрыть это — чувствовал себя не совсем-то ловко в своем опасном положении, становившемся все хуже; но все-таки он твердо решился оставаться до последней крайности на своем посту лазутчика.
Вдруг он услышал крик на воде, ответом на который был другой, раздавшийся «а берегу, и затем последовал ряд криков и восклицаний, которые слышались то ближе, то дальше. Потом мгновенно наступила тишина, продолжавшаяся минут с десять. По прошествии этого времени послышались громкие голоса, и говорившие приближались все ближе и ближе. Минуты две спустя возвратились индейцы, исчезнувшие так поспешно. Когда они стали в круг, то Питер заметил между ними несколько новых лиц. Их было трое: двое из них носили форму английских офицеров; а третий был важный индейский вождь.
Мы сообщим нашему читателю имена этих трех лиц, а также и причину их прибытия. Каждый из них занимает место в истории того времени. На двоих из них лежит постыдное клеймо, третий же, храбрейший воин из всего племени Дикарей, заслужил себе бессмертную славу.
Старший мужчина, с белыми волосами, мрачным видом и неопрятно одетый, был хладнокровный англо-индейский агент, полковник Эллиот, оставивший по себе дурную память; его молодой спутник и начальник, как можно было видеть по золотым нашивкам на мундире, был столь же достойный презрения генерал Проктер, про которого ходила молва, что он назначал своим краснокожим союзникам определенную сумму на каждый скальп американца, и, наконец, третий, который в противоположность обоим белым, отличался благородными чувствами, был не кто иной, как знаменитый индейский предводитель Текумзе — верховный вождь союзных индейских племен, числившийся бригадным генералом на британской службе. Причина их прибытия была следующая: индейский лазутчик заметил британскую яхту, плывшую от форта Детруа к американскому берегу; людям, находившимся на яхте, были нужны некоторые сведения, необходимые для выполнения плана кампании; на ней же находились и названные офицеры со свитой, а также небольшое число индейцев; лазутчик тотчас сообщил о своем открытии находившимся на холме индейцам, которые отрядили челнок, чтобы узнать, кто были новоприбывшие. Когда стало известно, что приближаются союзники, то оставшиеся на берегу были извещены об этом громкими криками. После этого прибывшие обменялись известиями; они подъехали к берегу в лодке, которая теперь дожидалась, чтобы отвезти их обратно.
Индейцы, оказав своим высоким гостям всевозможные почести, возвратились на свои места, где они стояли полукругом в глубоком молчании, в то время как Проктер и Эллиот подошли к пленным и начали их расспрашивать: кто они, откуда они пришли и т. п. На все эти вопросы тетка Эсфирь отвечала со смешанным чувством страха и радости; она просила у них, как у белых, имеющих притом звание и влияние, освободить ее и ее друзей из рук кровожадных дикарей или задержать их как военнопленных.
— Хорошо, моя милая, хорошо! — отвечал полковник Эллиот с двусмысленным смехом. — Господин генерал посмотрит, что можно сделать для вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Индейцы возвратились опять к огню; Пелег, ворча, постоял несколько секунд, словно недоумевая, в чем дело; затем спокойно опустился на землю, прокатился несколько раз взад и вперед, наконец лег на спину и начал играть пальцами. Теперь он лежал в незначительном расстоянии от Питера, что внушило старому охотнику мысль заговорить с сумасшедшим, хотя эта попытка и была бесполезна при бессознательном состоянии Пелега и могла кончиться очень дурно для нашего лазутчика, но губы его как бы невольно раскрылись и произнесли шепотом: «Белоголовый!»
Слово это, должно быть, долетело до Пелега, потому что он тотчас же перестал играть пальцами, и, казалось, прислушивался.
— Белоголовый, — повторил Брдсси, — знаете ли вы старого Питера?
— Кукареку! Кукареку! — закричал Пелег и начал бить ногами и кататься по земле; потом он несколько раз перекувырнулся и подкатился наконец к кусту, в котором скрывался Питер.
— Питер, это вы? — прошептал Пелег.
— Черт возьми! — выразил лазутчик тихо свое удивление. — Никогда я не видывал, кто бы так хорошо притворялся!
— Я это хорошо знаю и сам, — отвечал Пелег, снова оглашая воздух звонким, безумным смехом, и продолжал шепотом: — Скажите мне, однако, Питер, откуда это вы свалились сюда? Вы уже давно здесь? У вас ли лодка? И не знаете ли вы, что сталось с бедной девушкой — Мабель Дункан?
— Ну, вы молодец! — заметил лазутчик, едва придя в себя от изумления. — И если я скажу что-нибудь дурное про вас, то пусть индейцы снимут с меня скальп! Да, я украл лодку и увел ее: девушка и молодой человек на ней.
— Эдуард Штанфорт убит? — поспешно спросил Пелег.
— Нет, нет, я вытащил его живого из воды, — возразил лазутчик. — Но негодяи все ли здесь налицо? — прибавил он.
— Нет, почти вся шайка рассеялась и охраняет остров со всех сторон. Поэтому для меня загадка, как вы могли проникнуть сюда незамеченным.
— Без труда. Несмотря на их многочисленность, я уверен, мы посмеемся над ними, — утешал лазутчик своего собеседника. — Еще я хотел бы знать одно, — прибавил он. — Тяжело ли ранен старый господин?
— Дядя Амос, хотите сказать?
— Да.
— Я боюсь, что ему очень плохо; я заметил, что лицо его и голова покрыты кровью, а рука висит без движения, и, по словам тетки Эсфирь, она пробита пулей.
— Так, стало быть, он не в состоянии помочь нам?
— Нет, — отвечал Пелег, начав снова Играть своими пальцами.
Через несколько минут он прибавил:
— Послушайте, не говорите больше, многие из индейцев посматривают сюда; им кажется подозрительным, что я так долго лежу здесь.
Пелег снова принялся за свои дурацкие выходки; потом встал и подошел к огню, желая помочь повесить котел над огнем тетке Эсфири; которая в это время возвращалась назад.
В эту минуту на краю прогалины, прямо против лазутчика, зашевелились кусты, и оттуда вышел воин, который остановился посреди поляны. Едва индейцы заметили пришедшего, как все вскочили на ноги и окружили его.
Один из них, по-видимому предводитель шайки, начал говорить с новоприбывшим.
Воин поспешно сообщил ему что-то, несколько раз указывая рукой по направлению к северо-востоку.
Очевидно, известия были очень важны, потому что после коротких переговоров четыре индейца быстро вышли из круга и стали на страже около женщин, в то время как другие схватили оружие и в ту же минуту исчезли в лесу.
Прошло четверть часа. Между тем на берегу готовились важные предприятия, и наши друзья сидели в томительном ожидании чего-то; даже Питер — мы не можем скрыть это — чувствовал себя не совсем-то ловко в своем опасном положении, становившемся все хуже; но все-таки он твердо решился оставаться до последней крайности на своем посту лазутчика.
Вдруг он услышал крик на воде, ответом на который был другой, раздавшийся «а берегу, и затем последовал ряд криков и восклицаний, которые слышались то ближе, то дальше. Потом мгновенно наступила тишина, продолжавшаяся минут с десять. По прошествии этого времени послышались громкие голоса, и говорившие приближались все ближе и ближе. Минуты две спустя возвратились индейцы, исчезнувшие так поспешно. Когда они стали в круг, то Питер заметил между ними несколько новых лиц. Их было трое: двое из них носили форму английских офицеров; а третий был важный индейский вождь.
Мы сообщим нашему читателю имена этих трех лиц, а также и причину их прибытия. Каждый из них занимает место в истории того времени. На двоих из них лежит постыдное клеймо, третий же, храбрейший воин из всего племени Дикарей, заслужил себе бессмертную славу.
Старший мужчина, с белыми волосами, мрачным видом и неопрятно одетый, был хладнокровный англо-индейский агент, полковник Эллиот, оставивший по себе дурную память; его молодой спутник и начальник, как можно было видеть по золотым нашивкам на мундире, был столь же достойный презрения генерал Проктер, про которого ходила молва, что он назначал своим краснокожим союзникам определенную сумму на каждый скальп американца, и, наконец, третий, который в противоположность обоим белым, отличался благородными чувствами, был не кто иной, как знаменитый индейский предводитель Текумзе — верховный вождь союзных индейских племен, числившийся бригадным генералом на британской службе. Причина их прибытия была следующая: индейский лазутчик заметил британскую яхту, плывшую от форта Детруа к американскому берегу; людям, находившимся на яхте, были нужны некоторые сведения, необходимые для выполнения плана кампании; на ней же находились и названные офицеры со свитой, а также небольшое число индейцев; лазутчик тотчас сообщил о своем открытии находившимся на холме индейцам, которые отрядили челнок, чтобы узнать, кто были новоприбывшие. Когда стало известно, что приближаются союзники, то оставшиеся на берегу были извещены об этом громкими криками. После этого прибывшие обменялись известиями; они подъехали к берегу в лодке, которая теперь дожидалась, чтобы отвезти их обратно.
Индейцы, оказав своим высоким гостям всевозможные почести, возвратились на свои места, где они стояли полукругом в глубоком молчании, в то время как Проктер и Эллиот подошли к пленным и начали их расспрашивать: кто они, откуда они пришли и т. п. На все эти вопросы тетка Эсфирь отвечала со смешанным чувством страха и радости; она просила у них, как у белых, имеющих притом звание и влияние, освободить ее и ее друзей из рук кровожадных дикарей или задержать их как военнопленных.
— Хорошо, моя милая, хорошо! — отвечал полковник Эллиот с двусмысленным смехом. — Господин генерал посмотрит, что можно сделать для вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27