Женя уже в полудремоте оглянулся на Алика — тот по-прежнему спал спокойно.
Никто не заметил, как дедушка, чем-то тяжело нагруженный, по пояс мокрый от росы, бесшумно подошел к табору. Устало скинул он груз и, посасывая трубку, начал осторожно возиться с котелком. Часа через полтора дедушка разбудил Борю.
Первым проснулся Федя. Он еще вечером надумал сбегать в дальнюю разведку по шоссе. Откуда в самом деле оно взялось тут, куда ведет? Несколько минут разведчик лежал, наслаждаясь покоем. Над его головой склонялись листья черемухи. Они еще не обсохли от росы, но над ними уже кружились, гудя, пчелы. С реки доносился плеск волн на перекатах. Оживленно щебетали в высоте стрижи, далеко куковала кукушка.
Знакомый стук котелков заставил Федю поморщиться. Мясо, конечно, что еще? «Ах, да! Ведь рыбы наловили», — вспомнил он через минуту.
Федя выглянул из-под одеяла, увидел костер, пасущегося Савраску. Но вдруг вытаращил глаза, потер их, встряхнулся и испуганно затормошил ребят:
— Женя! Наташа! Смотрите, Борька с ума сошел. Все равно как водки напился.
Ребята приподнялись. Было от чего испугаться! Боря, неуклюже вальсируя, приплясывал вокруг стола, хлопая себя по коленкам, и, прикрывая рот рукой, заливался беззвучным смехом.
— Что это он?
— Неужели тоже заболел?
— Никогда такого с ним не бывало!
— Плохие дела… — зашептал Паша. — Он какое-то лекарство съел и одурел. Вчера к Наташиным цветочкам все принюхивался да приглядывался. Наверное, Наташа, у тебя в гербарии ничего не осталось.
— Ну тебя, Пашка… Может, что и попробовал, так не могло же от лекарства такого получиться.
— Ого, Женя, лекарство, всякое есть! Помнишь, Федя, кота лечили? Уже оглох, месяц с кровати не слезал, мыши около него бегают — он хоть бы что. А одну капельку скипидара в нос впустили — знаешь что получилось? Сначала нас обоих поцарапал, а потом на комод, буфет, даже на стенку прыгать начал, будто бешеный, Под конец в печку прыгнул. Ну, думаем, хорошо, все кончилось. Так нет, смотрим — он по улице несется, в саже весь, в трубу выскочил. Собаки его только увидят, хвост подожмут да бежать. Вот какое лекарство бывает!
— Так то кот. А тут Боря, — неуверенно возразил Женя.
— А когда он такие фокусы выделывал? Нет, Женя, одурел он. Вот сейчас проверю. Только чуть-чего — выручайте… Борька! — облизнув губы, громким шепотом позвал Паша.
— А? — Боря вздрогнул и, увидев, что ребята смотрят на него, страшно смутился.
— Как тебя звать? — прошептал Паша.
— Борька, — тоже шепотом ответил Боря.
— Ты всё перепутал. Какой же ты Борька? Это твой брат Борька.
— Нет… Я сам… — растерянно прошептал повар.
— А ты не забыл, сколько тебе лет?
— Не забыл. Двенадцать… — насторожился Боря, начиная уже о чем-то догадываться.
— Хватит тебе, Пашка! — с трудом удерживаясь от смеха, прошептал Женя. — Совсем не больной он.
— Не больной, правда, — обычным голосом ответил Паша. — Ошибся я немного. Это он к самодеятельности готовится. Ничего, Борька, хорошо получится. Только побыстрее плясать надо, потренируйся еще.
— Пискун ты! — вдруг пробасил Боря.
Он рассердился не на шутку. Только сейчас до него дошло, на какие глупые вопросы он отвечал. Боря прикрыл стол плащ-палаткой. Шагая взад и вперед с кастрюлями и котелками мимо Паши, он сердито поглядывал на него и ворчал:
— Вопросы задает, нашелся какой… Пискун!
А когда штурман сунулся было к столу, Боря показал кулак, чего никогда в жизни не бывало. Но через полчаса, когда, вдоволь накупавшись, ребята вернулись к табору, не было даже заметно, что Боря сердился. Спокойно, добродушно он заканчивал последние приготовления к завтраку. Только двигался чуть побыстрее и как-то загадочно посматривал на ребят.
— Женя, готов завтрак! — сказал он.
Когда все расселись, Боря тем же загадочным взглядом еще раз окинул ребят и жестом неуклюжего фокусника сдернул со стола плащ-палатку…
Эффект получился небывалый. Весь стол был уставлен полными мисками и котелками, не оставалось ни сантиметра свободного места. Ребята онемели.
— Восемь блюд! Считай, Пашка… Вкусно… Восемь блюд! — пританцовывал Боря.
Да, на завтрак было подано восемь различных блюд. Чего только не стояло здесь!
Мясо, рыба и джем из моховки занимали скромное место. Остальное ребята видели впервые. В котелках поблескивал жирной пленкой суп. Не жиденький, заправленный одним полевым луком супчик, какой ребята, ели последнее время, — нет, суп был настоящий, густой. В нем плавали корешки, белые крупинки, кусочки чего-то темного. Две миски занимало кушанье, похожее на толченую картошку, но белое, почти как снег. Два сорта киселя, цветом напоминающие клюквенный и голубичный, красовались в тарелках. Но всего больше было салатов: салат из незнакомых крупных листьев, из нежных маленьких листочков, из мангира, из полевого лука и полевого чеснока.
Женя нерешительно почерпнул ложкой суп и вопросительно взглянул на Борю.
— Ешь, Женя! Ешьте, ребята, не бойтесь! Пашка спал, его планов тут нету! — успокоил Боря. — Это все дедушка собрал.
Ребята осторожно попробовали каждое блюдо, переглянулись и усердно заработали ложками. Даже Алик с удовольствием отведал всего понемногу.
Боря едва успевал подкладывать. Действительно, лучшего сюрприза для оголодавших за последние дни участников экспедиции нельзя было и придумать.
— Хо-хо-хо! — довольно посмеивался дедушка. — Утерли нос Африке, а? С такой едой в нашей тайге мы и без кокосов да ананасов обойдемся. Знай да не ленись — никогда голодным не будешь!
Да, все это дала тайга. Мы не будем описывать вкус каждого блюда. Ты сам, наш читатель, можешь перепробовать их, побывав в таком походе. Из бесчисленного количества съедобных растений, которыми сказочно богата забайкальская тайга и которые стояли на столе, мы упомянем только несколько. Кисели дедушка с Борей сварили из некоторых видов мха. На снежно-белое кушанье, похожее на толченую картошку, пошли луковицы красной лилии, называемой по-местному саранкой. Салат из широких листьев был приготовлен из дикорастущего чеснока — черемши. Черемша замечательна не только своим вкусом. Она — чудесное лекарство. Есть такая страшная северная болезнь — цинга, от которой разрыхляются и кровоточат десны, выпадают зубы и человек медленно слабеет и умирает. Скромные, не бросающиеся в глаза ни величиной, ни красотой листики черемши, щедро разбросанные природой по нашей тайге, спасают от этой болезни.
— А все-таки, дедушка, интересно получилось! — сказал Паша, вылизывая чашку из-под киселя. — Неделю на одном мясе без хлеба жили — под ногами столько еды, а вы ничего не сказали. Я сам видел, как вы мясо ели и морщились. Почему, дедушка, так: морщились, а не говорили?
— Хе-хе-хе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Никто не заметил, как дедушка, чем-то тяжело нагруженный, по пояс мокрый от росы, бесшумно подошел к табору. Устало скинул он груз и, посасывая трубку, начал осторожно возиться с котелком. Часа через полтора дедушка разбудил Борю.
Первым проснулся Федя. Он еще вечером надумал сбегать в дальнюю разведку по шоссе. Откуда в самом деле оно взялось тут, куда ведет? Несколько минут разведчик лежал, наслаждаясь покоем. Над его головой склонялись листья черемухи. Они еще не обсохли от росы, но над ними уже кружились, гудя, пчелы. С реки доносился плеск волн на перекатах. Оживленно щебетали в высоте стрижи, далеко куковала кукушка.
Знакомый стук котелков заставил Федю поморщиться. Мясо, конечно, что еще? «Ах, да! Ведь рыбы наловили», — вспомнил он через минуту.
Федя выглянул из-под одеяла, увидел костер, пасущегося Савраску. Но вдруг вытаращил глаза, потер их, встряхнулся и испуганно затормошил ребят:
— Женя! Наташа! Смотрите, Борька с ума сошел. Все равно как водки напился.
Ребята приподнялись. Было от чего испугаться! Боря, неуклюже вальсируя, приплясывал вокруг стола, хлопая себя по коленкам, и, прикрывая рот рукой, заливался беззвучным смехом.
— Что это он?
— Неужели тоже заболел?
— Никогда такого с ним не бывало!
— Плохие дела… — зашептал Паша. — Он какое-то лекарство съел и одурел. Вчера к Наташиным цветочкам все принюхивался да приглядывался. Наверное, Наташа, у тебя в гербарии ничего не осталось.
— Ну тебя, Пашка… Может, что и попробовал, так не могло же от лекарства такого получиться.
— Ого, Женя, лекарство, всякое есть! Помнишь, Федя, кота лечили? Уже оглох, месяц с кровати не слезал, мыши около него бегают — он хоть бы что. А одну капельку скипидара в нос впустили — знаешь что получилось? Сначала нас обоих поцарапал, а потом на комод, буфет, даже на стенку прыгать начал, будто бешеный, Под конец в печку прыгнул. Ну, думаем, хорошо, все кончилось. Так нет, смотрим — он по улице несется, в саже весь, в трубу выскочил. Собаки его только увидят, хвост подожмут да бежать. Вот какое лекарство бывает!
— Так то кот. А тут Боря, — неуверенно возразил Женя.
— А когда он такие фокусы выделывал? Нет, Женя, одурел он. Вот сейчас проверю. Только чуть-чего — выручайте… Борька! — облизнув губы, громким шепотом позвал Паша.
— А? — Боря вздрогнул и, увидев, что ребята смотрят на него, страшно смутился.
— Как тебя звать? — прошептал Паша.
— Борька, — тоже шепотом ответил Боря.
— Ты всё перепутал. Какой же ты Борька? Это твой брат Борька.
— Нет… Я сам… — растерянно прошептал повар.
— А ты не забыл, сколько тебе лет?
— Не забыл. Двенадцать… — насторожился Боря, начиная уже о чем-то догадываться.
— Хватит тебе, Пашка! — с трудом удерживаясь от смеха, прошептал Женя. — Совсем не больной он.
— Не больной, правда, — обычным голосом ответил Паша. — Ошибся я немного. Это он к самодеятельности готовится. Ничего, Борька, хорошо получится. Только побыстрее плясать надо, потренируйся еще.
— Пискун ты! — вдруг пробасил Боря.
Он рассердился не на шутку. Только сейчас до него дошло, на какие глупые вопросы он отвечал. Боря прикрыл стол плащ-палаткой. Шагая взад и вперед с кастрюлями и котелками мимо Паши, он сердито поглядывал на него и ворчал:
— Вопросы задает, нашелся какой… Пискун!
А когда штурман сунулся было к столу, Боря показал кулак, чего никогда в жизни не бывало. Но через полчаса, когда, вдоволь накупавшись, ребята вернулись к табору, не было даже заметно, что Боря сердился. Спокойно, добродушно он заканчивал последние приготовления к завтраку. Только двигался чуть побыстрее и как-то загадочно посматривал на ребят.
— Женя, готов завтрак! — сказал он.
Когда все расселись, Боря тем же загадочным взглядом еще раз окинул ребят и жестом неуклюжего фокусника сдернул со стола плащ-палатку…
Эффект получился небывалый. Весь стол был уставлен полными мисками и котелками, не оставалось ни сантиметра свободного места. Ребята онемели.
— Восемь блюд! Считай, Пашка… Вкусно… Восемь блюд! — пританцовывал Боря.
Да, на завтрак было подано восемь различных блюд. Чего только не стояло здесь!
Мясо, рыба и джем из моховки занимали скромное место. Остальное ребята видели впервые. В котелках поблескивал жирной пленкой суп. Не жиденький, заправленный одним полевым луком супчик, какой ребята, ели последнее время, — нет, суп был настоящий, густой. В нем плавали корешки, белые крупинки, кусочки чего-то темного. Две миски занимало кушанье, похожее на толченую картошку, но белое, почти как снег. Два сорта киселя, цветом напоминающие клюквенный и голубичный, красовались в тарелках. Но всего больше было салатов: салат из незнакомых крупных листьев, из нежных маленьких листочков, из мангира, из полевого лука и полевого чеснока.
Женя нерешительно почерпнул ложкой суп и вопросительно взглянул на Борю.
— Ешь, Женя! Ешьте, ребята, не бойтесь! Пашка спал, его планов тут нету! — успокоил Боря. — Это все дедушка собрал.
Ребята осторожно попробовали каждое блюдо, переглянулись и усердно заработали ложками. Даже Алик с удовольствием отведал всего понемногу.
Боря едва успевал подкладывать. Действительно, лучшего сюрприза для оголодавших за последние дни участников экспедиции нельзя было и придумать.
— Хо-хо-хо! — довольно посмеивался дедушка. — Утерли нос Африке, а? С такой едой в нашей тайге мы и без кокосов да ананасов обойдемся. Знай да не ленись — никогда голодным не будешь!
Да, все это дала тайга. Мы не будем описывать вкус каждого блюда. Ты сам, наш читатель, можешь перепробовать их, побывав в таком походе. Из бесчисленного количества съедобных растений, которыми сказочно богата забайкальская тайга и которые стояли на столе, мы упомянем только несколько. Кисели дедушка с Борей сварили из некоторых видов мха. На снежно-белое кушанье, похожее на толченую картошку, пошли луковицы красной лилии, называемой по-местному саранкой. Салат из широких листьев был приготовлен из дикорастущего чеснока — черемши. Черемша замечательна не только своим вкусом. Она — чудесное лекарство. Есть такая страшная северная болезнь — цинга, от которой разрыхляются и кровоточат десны, выпадают зубы и человек медленно слабеет и умирает. Скромные, не бросающиеся в глаза ни величиной, ни красотой листики черемши, щедро разбросанные природой по нашей тайге, спасают от этой болезни.
— А все-таки, дедушка, интересно получилось! — сказал Паша, вылизывая чашку из-под киселя. — Неделю на одном мясе без хлеба жили — под ногами столько еды, а вы ничего не сказали. Я сам видел, как вы мясо ели и морщились. Почему, дедушка, так: морщились, а не говорили?
— Хе-хе-хе!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75