На платформе со своими огромными чемоданами Альбина почувствовала себя особенно одинокой. На носильщика решила не тратиться – сама дотащит. Сил, слава богу, хватает. Потом некто в длинном пальто совсем не по сезону (было тепло, и человек то ли решил покрасоваться, то ли просто не имел ничего более подходящего) поплелся за Альбиной, бросая на нее влюбленные взгляды. Он был похож на поэта – взъерошенный и нервно озирающийся. Наконец, осмелев, предложил помочь с чемоданами. Она согласилась.
В вагоне с ними ехали какие-то солдаты. Глядя на их форму, Альбина испытывала безотчетное беспокойство. Наверное, из-за воспоминаний об отце. Беспокойство усилилось по мере того, как поезд приближался к месту назначения. Она все думала об Олеге, как они встретятся, на сердце скребли кошки. Несколько разбавляла тревогу трепотня взъерошенного попутчика, который стал своеобразным буфером между ней и остальными пассажирами в плацкартном вагоне. Предполагаемый поэт оказался журналистом.
Судьба и воля редакции влекла его в места не столь отдаленные – делать репортаж о судьбах заключенных. По пути он обогатил ее познания насчет жизни в зоне, пояснив, правда, что сам о ней только читал. Его поездка как раз и была предпринята с целью узнать, что из прочитанного правда, а что – нет. Стихи, впрочем, писал тоже. Прочел парочку Альбине, явно надеясь произвести впечатление. Стихи были плохие, но она ему об этом не стала говорить. Все равно бы не поверил.
А остальные попутчики шуршали газетами, вокруг шли какие-то споры. Вагон – маленькая модель общества и, глядя на эту модель, Альбина сделала один вывод: общество это ей совсем не по душе. Какими мелкими и отвлеченными казались все эти разговоры! У людей совсем-совсем нет проблем, если они могут так серьезно спорить о вещах, отстоящих от них по времени и пространству, о вещах, к которым они не имеют абсолютно никакого отношения. С другой стороны, она завидовала всем им – очевидно, что у них все хорошо, все живы, и никто не сидит за решеткой.
Сама Альбина читала Чейза. Сейчас она могла воспринимать только бездумные детективы и была рада, что догадалась купить сборник на вокзале. Книга помогала отгородиться от проблем соседей по купе, а главное, от мыслей – что ждет ее по прибытии. Журналист сошел раньше, чем она. Цели были у них схожи, а вот пункты назначения – разные. Много в России лагерей, и в гости к Олегу Альбина прибыла уже без своего говорливого попутчика.
Поселок при зоне выглядел именно так, как она его и представляла. Убого. Даже техника здесь была другая – попадались древние грузовики едва ли не довоенного выпуска.
«Да, это не Рио-де-Жанейро», – сказала себе Альбина.
Закуток в хлипком бараке пришлось делить с простоватой женщиной, судя по говору – откуда-то из южных провинций. Анна Степановна, тоже приехавшая сюда проведать мужа, сменила говорливого журналиста в качестве проводника по рукотворному аду, которым вскоре стала казаться Альбине и эта зона, и все, что имело к ней отношение. Только вот познания этой женщины были далеко не теоретическими и оттого куда более ценными.
– Альбина, Альбина… – повторяла она ее имя, словно примеряя его на себя. – Это по-каковски же?
Альбина очень надеялась, что здесь найдется компания получше, чем эта странная женщина, но вскоре поняла, что как раз опытная Анна Степановна при всей ее неугомонности и прямолинейности является наиболее подходящей для нее соседкой. Разве лучше было бы оказаться в компании такой же, как она сама растерянной, ничего не понимающей в здешних порядках городской дамочки?
Муж Анны Степановны жил по тому самому «золотому» правилу – украл, выпил, в тюрьму. Перечень «страшных преступлений»: от нанесения телесных повреждений средней тяжести до попытки незаконного проникновения. Обо всем этом Анна Степановна рассказывала с какой-то бесхитростной простотой. Ей и в голову не приходило развестись с мужем. Поездки в зону были для нее чем-то вроде курортного отдыха. Другой жизни эта женщина и не представляла. По сути, она пребывала в таком же заключении, как и ее супруг, но объяснять ей это было бы бесполезно.
В поселке ее хорошо знали, здоровались с ней. Анна Степановна как-то поразительно легко находила общий язык с любым встречным, неважно – из зэков или охраны. И она же, Анна Степановна, сообщила Альбине первые дурные вести. Правда, сообщение это в основном состояло из жалостливых вздохов и не менее жалостливых взглядов, которые выводили Альбину из себя. Объяснить что-либо человеческим языком Анна Степановна отказалась, но по всему выходило, что Олег в лагерном сообществе занимал далеко не самое почетное место.
Это расходилось с тем, что Альбина успела выяснить у лагерного начальства, но ничего удивительного здесь не было. У вертухаев, как называла Анна Степановна всю лагерную охрану вместе с начальством, свои критерии, у заключенных – свои. К примеру тот, который сотрудничает с этим начальством – активист, для остальных зэков становится отверженным.
Альбина не могла дождаться встречи. Ей почему-то казалось, что свидание ей должны предоставить немедленно, стоит только приехать. Оказалось, что все не так просто. Благодаря зануде-журналисту она уже знала, что начальника зоны называют «батей» – и нужно сначала поговорить с ним.
«Может, имя Марлена Вихорева ему что-нибудь скажет», – мелькнула надежда, странная, в общем-то, но чем черт не шутит! Никогда до сих пор Альбине не приходило в голову воспользоваться репутацией отца в собственных целях, но жизнь всему научит. Она обнадеживала себя, забыв даже, что «кум» по определению относится к другому ведомству. Да и пробиться к нему с наскоку не удалось.
Альбина видела издалека, как толстый, на кубышку похожий, человечек забрался в служебный уазик и отбыл в неизвестном направлении. Вместо «бати» ей пришлось разговаривать с каким-то лейтенантом. Молодой и чернявый, он выглядел, как человек, которому очень сильно помешали. Альбина, всеми силами настраивавшая себя на уверенный тон, забыла об этом тоне, едва переступила порог его кабинета. Лейтенант, не представившись, сообщил, что ей очень повезло, раз она вообще застала его на месте. Вскоре Альбине суждено было понять, что он не преувеличивал. Лагерное начальство, как и любая бюрократия, было неуловимо. И здесь оно умудрялось куда-то выезжать, проводить какие-то заседания и ревизии вне лагеря. Белок, наверное, в лесу пересчитывали.
Когда, не удовлетворившись одним этим везением, Альбина стала расспрашивать об Олеге, лейтенант посмотрел на нее с жалостью, как на юродивую.
– Послушайте, – сказал он. – Вы хотя бы представляете, сколько здесь человек содержится?! Я о вашем муже слышу впервые, а вас интересует его здоровье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76