Близнецы Никишкины учились с Кириллом на одном факультете, они отличались большими способностями по физике и химии, но в их компании котировались невысоко и выполняли, скорее, роль массовки. Недавно Марков узнал, что они играют на гитарах дуэтом, хотя даже настраивать их толком не умеют. Но в определенных условиях это не имело значения.
Братья едва успели познакомить Кирилла со своими девушками — тоже сестрами, хотя и не близнецами, и не двойняшками — как за пыльным стеклом подземного перехода показалась шустрая мордочка Сагирова. Костя, конечно, стал дурачиться, стучать в стекло, представлять свою спутницу, пользуясь жестами и мимикой, словно они были там замурованы. Кирилл был не просто знаком с его девушкой, Ириша была лучшей подругой Кисы.
Это произошло в самом начале его диск-жокейства в «Аленушке». Однажды он вышел из кафе в ночной город, не очень довольный своей работой. Кириллу казалось, что сегодня он нес в микрофон откровенную пошлятину, и все присутствующие это понимали. Две яркие девчонки танцевали неподалеку, и в их частых взглядах в окно избушки Кирилл читал насмешку и презрение. Глотнув ночного воздуха, Кирилл решил в следующий раз читать в переходах между композициями стихи Блока и Белого. Пускай девчонки посмеются над странным диск-жокеем. Кирилл представил, как аудитория, заслышав «Я пригвожден к трактирной стойке…» грохнет смехом и разразится матом…
И тут в двух шагах за спиной раздался грохот, после чего он услышал испуганный полудетский, полуженский голосок:
— Ты что, дура, что ли? Ты сейчас весь дом перебудишь…
— А нечего спать в такую ночь, — ответил голос, который можно было бы назвать красивым, даже бархатным, если бы его не портили какие-то фальшивые, неприятные нотки. — Не боись, Ириха…
Опять раздался тот же шум, но теперь Кирилл узнал в нем звук удара ногой по замерзшей водосточной трубе.
— Ой, это вы? — спросил его из темноты голосок, но второй, низковатый, его поправил:
— Вы — диск-жокей Кирилл Марков?
В этот момент в водосточной трубе ухнуло, и под ноги им посыпались осколки льда. Силуэт маленького роста шмыгнул в сторону и даже запрыгал на одной ножке от неожиданности.
Вторая девушка хихикнула и шагнула навстречу Кириллу.
— Меня зовут Кис.., то есть Света, — сказала она.
Марков почувствовал теплый ветерок на щеке.
Ветерок имел запах сладковатых, веселых духов.
— А ее — Ириша, — продолжила девушка, кивая на подошедшую подругу.
От ее невысокой спутницы пахло теми же духами. Кириллу это показалось понятным и смешным.
— Что вы смеетесь?
— Не обращайте внимания, это выходит напряжение. Я ведь совсем недавно стал работать диск-жокеем. Еще не привык.
— А мы подумали, что вы такой опытный… уже мастер. Вы так ловко обращаетесь с песнями. Как у вас получается, что одна плавно переходит в другую? И вы так остроумно говорите про исполнителей… Только слишком быстро, мы ничего не успевали понять. Правда, Ириш?
Белесый свет от первого по дороге фонаря упал на них. Кирилл узнал тех самых девчонок, которые, танцуя, заглядывали к нему в избушку. Про маленькую Иришу сразу подумалось, что по росту она как раз подошла бы Косте Сагирову, который уже заходил на третий круг в штудировании мировой литературной эротики. Пора было идти на посадку. Ад и самому Кириллу надо было выпускать шасси. «Такой опытный.., уже мастер…» А у мастера, если честно признаться, насчет опыта…
Когда они переходили через ночной Московский проспект, как через замерзшую широкую реку, бойкая девушка Света уверенно взяла Кирилла под руку и уже не отпускала его. В эту ночь она привела его в свою однокомнатную квартиру, выделенную ей родителями по случаю поступления в техникум авиационного приборостроения. Она почему-то принимала Кирилла за опытного, умелого в любовных делах, парня. Марков так испугался разоблачения, что между первым и вторым поцелуями во всем признался Свете.
— Значит, я буду у тебя первой женщиной! воскликнула она, так Гюльчатай перед Суховым.
— Никогда еще я не была первой женщиной…
«… — космонавтом», — мысленно добавил Кирилл, уже жалея, что признался в своей девственности и вообще, что притащился к ней на квартиру.
— Ты не бойся, — успокоила его Света, — тебе не будет больно… Я не знаю, полюбишь ты меня или нет, — добавила она вдруг совершенно серьезно, приглушенным голосом, переходя постепенно на шепот, — но ты меня запомнишь на всю жизнь. Такой, как я, у тебя никогда уже не будет…
Она оказалась очень умелой и тактичной в постели, может быть, даже талантливой. Через полчаса Кирилл почувствовал себя совсем другим, совершенно счастливым человеком. Он даже решил, что теперь они со Светой в постели совершенно на равных. Но тут же получил тонкую любовную оплеуху, как заигравшийся котенок от опытной львицы. Ему еще многому предстояло научиться. Но ведь это была не физика и не высшая математика! Кирилл спешил, поначалу сдавая экзамены по этому предмету досрочно, но скоро понял эту тонкую игру со временем, мхатовскими паузами, лирическими отступлениями и, наконец, фантастическим полетом вдвоем над ночным городом.
— Света, Света, проснись! — тормошил девушку Кирилл, переполненный нежностью к линии ее позвоночника. — Мне надо сказать тебе что-то важное!
— Что такое? Сколько времени? Семь часов?
Ты с ума сошел, завтра же суббота.., или воскресенье? Все равно — выходной. Тихо. Я сплю…
— Света! Не спи! Слушай… Я тебя люблю… Кажется… Нет, точно…
— Очень хорошо. Спим. Давай спать. Киса…
Первый раз она назвала Кирилла Кисой. Но хотя с тех пор она его называла только так, все окружающие, то есть все ее подруги и друзья Кирилла Кисой звали как раз ее, Светку. Кирилл чувствовал, что такое обращение отдает пошлятинкой, но даже это для него было новым, необыкновенным, и он смирился с этим прозвищем. Со временем он переиначил его по своему, называя Светку «Kiss». Так ему нравилось больше. Всего одна русская буква, зато какой с ее исчезновением открылся смысл — «поцелуй» и еще знаменитая рок-группа, с изображения которой на обложке его блокнота все и началось.
Порой ему, правда, приходила в голову мысль, что Светка, скорее всего, называла «Кисами» всех своих возлюбленных. Но тогда Кирилл говорил себе, что ревновать и упрекать ее он не имеет права, потому что она — первая его женщина, то есть единственная и уже неповторимая, почти святая…
Киса сегодня даже не опоздала. Прибежала румяная, пахнущая теми же веселыми духами, с таинственной коробкой в руках. Сначала поздравила обычно при всех, а потом притянула Кирилла к себе за ухо и зашептала ему такие пожелания и обещания, что у юноши захватило дух. Потом был долгий, долгий поцелуй, за время которого толпившиеся вокруг ребята успели отвернуться из вежливости, повернуться опять, закурить, помянуть недобрым словом опаздывающего Иволгина и, наконец, возмутиться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Братья едва успели познакомить Кирилла со своими девушками — тоже сестрами, хотя и не близнецами, и не двойняшками — как за пыльным стеклом подземного перехода показалась шустрая мордочка Сагирова. Костя, конечно, стал дурачиться, стучать в стекло, представлять свою спутницу, пользуясь жестами и мимикой, словно они были там замурованы. Кирилл был не просто знаком с его девушкой, Ириша была лучшей подругой Кисы.
Это произошло в самом начале его диск-жокейства в «Аленушке». Однажды он вышел из кафе в ночной город, не очень довольный своей работой. Кириллу казалось, что сегодня он нес в микрофон откровенную пошлятину, и все присутствующие это понимали. Две яркие девчонки танцевали неподалеку, и в их частых взглядах в окно избушки Кирилл читал насмешку и презрение. Глотнув ночного воздуха, Кирилл решил в следующий раз читать в переходах между композициями стихи Блока и Белого. Пускай девчонки посмеются над странным диск-жокеем. Кирилл представил, как аудитория, заслышав «Я пригвожден к трактирной стойке…» грохнет смехом и разразится матом…
И тут в двух шагах за спиной раздался грохот, после чего он услышал испуганный полудетский, полуженский голосок:
— Ты что, дура, что ли? Ты сейчас весь дом перебудишь…
— А нечего спать в такую ночь, — ответил голос, который можно было бы назвать красивым, даже бархатным, если бы его не портили какие-то фальшивые, неприятные нотки. — Не боись, Ириха…
Опять раздался тот же шум, но теперь Кирилл узнал в нем звук удара ногой по замерзшей водосточной трубе.
— Ой, это вы? — спросил его из темноты голосок, но второй, низковатый, его поправил:
— Вы — диск-жокей Кирилл Марков?
В этот момент в водосточной трубе ухнуло, и под ноги им посыпались осколки льда. Силуэт маленького роста шмыгнул в сторону и даже запрыгал на одной ножке от неожиданности.
Вторая девушка хихикнула и шагнула навстречу Кириллу.
— Меня зовут Кис.., то есть Света, — сказала она.
Марков почувствовал теплый ветерок на щеке.
Ветерок имел запах сладковатых, веселых духов.
— А ее — Ириша, — продолжила девушка, кивая на подошедшую подругу.
От ее невысокой спутницы пахло теми же духами. Кириллу это показалось понятным и смешным.
— Что вы смеетесь?
— Не обращайте внимания, это выходит напряжение. Я ведь совсем недавно стал работать диск-жокеем. Еще не привык.
— А мы подумали, что вы такой опытный… уже мастер. Вы так ловко обращаетесь с песнями. Как у вас получается, что одна плавно переходит в другую? И вы так остроумно говорите про исполнителей… Только слишком быстро, мы ничего не успевали понять. Правда, Ириш?
Белесый свет от первого по дороге фонаря упал на них. Кирилл узнал тех самых девчонок, которые, танцуя, заглядывали к нему в избушку. Про маленькую Иришу сразу подумалось, что по росту она как раз подошла бы Косте Сагирову, который уже заходил на третий круг в штудировании мировой литературной эротики. Пора было идти на посадку. Ад и самому Кириллу надо было выпускать шасси. «Такой опытный.., уже мастер…» А у мастера, если честно признаться, насчет опыта…
Когда они переходили через ночной Московский проспект, как через замерзшую широкую реку, бойкая девушка Света уверенно взяла Кирилла под руку и уже не отпускала его. В эту ночь она привела его в свою однокомнатную квартиру, выделенную ей родителями по случаю поступления в техникум авиационного приборостроения. Она почему-то принимала Кирилла за опытного, умелого в любовных делах, парня. Марков так испугался разоблачения, что между первым и вторым поцелуями во всем признался Свете.
— Значит, я буду у тебя первой женщиной! воскликнула она, так Гюльчатай перед Суховым.
— Никогда еще я не была первой женщиной…
«… — космонавтом», — мысленно добавил Кирилл, уже жалея, что признался в своей девственности и вообще, что притащился к ней на квартиру.
— Ты не бойся, — успокоила его Света, — тебе не будет больно… Я не знаю, полюбишь ты меня или нет, — добавила она вдруг совершенно серьезно, приглушенным голосом, переходя постепенно на шепот, — но ты меня запомнишь на всю жизнь. Такой, как я, у тебя никогда уже не будет…
Она оказалась очень умелой и тактичной в постели, может быть, даже талантливой. Через полчаса Кирилл почувствовал себя совсем другим, совершенно счастливым человеком. Он даже решил, что теперь они со Светой в постели совершенно на равных. Но тут же получил тонкую любовную оплеуху, как заигравшийся котенок от опытной львицы. Ему еще многому предстояло научиться. Но ведь это была не физика и не высшая математика! Кирилл спешил, поначалу сдавая экзамены по этому предмету досрочно, но скоро понял эту тонкую игру со временем, мхатовскими паузами, лирическими отступлениями и, наконец, фантастическим полетом вдвоем над ночным городом.
— Света, Света, проснись! — тормошил девушку Кирилл, переполненный нежностью к линии ее позвоночника. — Мне надо сказать тебе что-то важное!
— Что такое? Сколько времени? Семь часов?
Ты с ума сошел, завтра же суббота.., или воскресенье? Все равно — выходной. Тихо. Я сплю…
— Света! Не спи! Слушай… Я тебя люблю… Кажется… Нет, точно…
— Очень хорошо. Спим. Давай спать. Киса…
Первый раз она назвала Кирилла Кисой. Но хотя с тех пор она его называла только так, все окружающие, то есть все ее подруги и друзья Кирилла Кисой звали как раз ее, Светку. Кирилл чувствовал, что такое обращение отдает пошлятинкой, но даже это для него было новым, необыкновенным, и он смирился с этим прозвищем. Со временем он переиначил его по своему, называя Светку «Kiss». Так ему нравилось больше. Всего одна русская буква, зато какой с ее исчезновением открылся смысл — «поцелуй» и еще знаменитая рок-группа, с изображения которой на обложке его блокнота все и началось.
Порой ему, правда, приходила в голову мысль, что Светка, скорее всего, называла «Кисами» всех своих возлюбленных. Но тогда Кирилл говорил себе, что ревновать и упрекать ее он не имеет права, потому что она — первая его женщина, то есть единственная и уже неповторимая, почти святая…
Киса сегодня даже не опоздала. Прибежала румяная, пахнущая теми же веселыми духами, с таинственной коробкой в руках. Сначала поздравила обычно при всех, а потом притянула Кирилла к себе за ухо и зашептала ему такие пожелания и обещания, что у юноши захватило дух. Потом был долгий, долгий поцелуй, за время которого толпившиеся вокруг ребята успели отвернуться из вежливости, повернуться опять, закурить, помянуть недобрым словом опаздывающего Иволгина и, наконец, возмутиться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82