Он закурил.
От здания университета, расположенного на Университетской набережной, до Восемнадцатой линии, где находилось Двенадцатое отделение, было не более пятнадцати минут ходьбы. Волков взглянул на часы. Двенадцать пятьдесят. Оперативник заранее отпросился с работы до обеда, срок его отгула подходил к концу.
«Пора в „контору“», – решил милиционер.
Он перешел проезжую часть и, пройдя мимо стоявших на автобусной остановке студентов, направился вдоль Невы в сторону Румянцевского сада.
11
Пятнадцать минут спустя Волков переступил порог Двенадцатого отделения милиции. Еще через несколько минут старший лейтенант вошел в кабинет, в котором работал Ларин. Капитан сидел за столом, разбирая бумаги.
– Здорово, Андрей, – сказал Волков.
– Привет, Слава.
– Как дела?
– Идут потихоньку. Чаю хочешь?
– Не откажусь.
– Тогда ставь чайник.
Волков подошел к тумбочке, на которой стоял электрический чайник, и наполнил его из графина.
– Что делаешь? – спросил старший лейтенант.
– Разбираюсь с текучкой. – Ларин внимательно посмотрел на товарища. – Вид у тебя какой-то взъерошенный.
Волков пожал плечами.
– Что-нибудь случилось? – спросил капитан.
– Все в порядке.
– Ты откуда идешь?
– Из университета.
– Что там делал?
– Встречался с одной студенткой. Видимо, в последний раз.
Чайник вскипел. Волков взял из тумбочки пару чайных пакетиков и, бросив их в чашки, залил кипятком.
– Тебе сколько сахара?
– Положи одну ложку, пожалуйста.
Положив в чай сахар, Волков поставил чашки на стол. В этот момент дверь отворилась, в кабинет вошел Соловец.
– Чайком балуетесь? – сказал майор.
– Ничего крепче, к сожалению, нет.
– Я, пожалуй, к вам присоединюсь. – Соловец подошел к тумбочке и приготовил себе чай.
Оперативники расположились вокруг стола.
– Выяснил я, по каким телефонам звонили грабители, – сказал Ларин, сделав пару глотков.
– Узнал, кто по тем адресам проживает? – спросил Соловец.
– А как же, вот список. – Ларин протянул майору бумагу.
– Есть кто-нибудь из них в нашей картотеке?
– В картотеке нет, но вот что интересно… – Ларин сделал большой глоток. – Трое из проживающих по этим адресам учились в одной школе.
– Любопытно, – произнес Волков.
– Узнал в какой? – спросил Соловец.
– В триста сорок седьмой.
– Где она находится?
– На Маяковского, четырнадцать.
Оперативники задумались.
– Вот что, – сказал Соловец, – я сейчас в Главк еду. Загляну по дороге в эту школу. Чем черт не шутит. Дай-ка мне список.
Ларин протянул майору бумагу…
* * *
Сорок минут спустя милицейский «уазик» остановился возле пятиэтажного кирпичного дома на улице Маяковского, где располагалась триста сорок седьмая школа. Здание было построено в шестидесятые годы, на его стенах имелись обрамленные круглыми рамками барельефы с портретами выдающихся людей всех времен и народов. Похожие как две капли воды Менделеев, Пушкин, Толстой, Ленин и Маркс отличались друг от друга лишь растительностью на головах.
В школе шли экзамены. Соловец направился в кабинет директора, чтобы узнать, кто был классным руководителем у закончивших в прошлом году школу Виктора Петрова, Дмитрия Полищука и Анны Кузнецовой.
– Они учились у Вероники Николаевны Толкачевой, – сказала директор, пожилая женщина с расплывшейся фигурой в платье, которое украшала брошь в виде бабочки.
– Могу я поговорить с ней?
– Конечно. Загляните в учительскую на втором этаже.
Поднявшись на второй этаж и зайдя в учительскую, Соловец увидел трех женщин, беседовавших между собой.
– Здравствуйте, – сказал оперативник. – Где мне найти Веронику Николаевну Толкачеву?
– Это я, – произнесла подтянутая женщина лет тридцати двух, сидевшая в кресле возле окна.
Соловец посмотрел на учительницу. Облик молодой женщины, одетой в белую блузку и черную джинсовую юбку, не вязался с представлениями оперативника о внешности педагога. Волосы Толкачевой были коротко пострижены, на щеках проступил легкий румянец, издали учительницу можно было принять за ученицу старших классов.
– Меня зовут Соловец Олег Георгиевич, – сказал майор, – я из Уголовного розыска. Мне нужно с вами поговорить.
– Пойдемте в мой класс, – сказала женщина, вставая, – Там сейчас никого нет.
Соловец и Толкачева вышли из учительской и зашагали по длинному школьному коридору, характерные запахи которого напомнили оперативнику его школьное детство. Школа, где учился Олег, располагалась на Петроградской стороне. Она была настолько маленькой, что уроки в ней проходили в две смены. Во втором и третьем классах Соловец учился по вечерам. Оперативник вспомнил, как зимой во время уроков он смотрел в окно на темное декабрьское небо. В такие дни, выходя из школы, он со школьными друзьями шагал домой по хрустевшему снегу, вдыхая морозный воздух и глядя на звезды.
– Сюда, пожалуйста, – сказала Толкачева, показывая на дверь класса.
Они вошли в помещение, где напротив доски рядами были расставлены столы, а на стене висел портрет президента.
– Присаживайтесь.
– Спасибо.
Учительница и оперативник сели.
– А я еще помню парты с откидывавшимися крышками, – сказал милиционер.
– Я таких уже не застала.
– В первом классе, помню, нам запрещали пользоваться шариковыми ручками.
– Чем же вы писали?
– Чернильными. У меня на руках всегда были чернильные пятна. Со второго или третьего класса разрешили шариковые.
Нахлынувшие волной воспоминания уходили в песок, пора было начать разговор о деле.
– Вероника Николаевна, – произнес оперативник, – я хочу поговорить о Викторе Петрове, Дмитрии Полищуке и Анне Кузнецовой. Они учились в вашем классе?
– Да, они были моими учениками.
– Вы бы не могли рассказать мне о них?
– Их в чем-то подозревают?
– Они могут быть причастны к делу, которое мы расследуем.
– Что конкретно вас интересует?
– Характер, привычки.
– Названные вами ребята не были моими любимцами.
– Как они учились?
– Витя Петров был закоренелым троечником, учился из рук вон плохо, прогуливал уроки. Я часто видела, как он катался на роликовых коньках.
– Что можете сказать о Полищуке?
– Этот был, как у нас говорят, хорошистом.
– Что это значит?
– Четверочником. Способности у него хорошие, но Полищук – типичный лентяй.
– В чем это выражалось?
– Он мог учиться лучше, но, как бы вам объяснить, все время недотягивал.
– Какой предмет вы преподаете?
– Русский и литературу.
– Какие оценки получали у вас Петров и Полишук?
– У Петрова была тройка, у Полищука четверка.
– А у Кузнецовой?
– Тоже четверка.
– Что вы можете о ней сказать?
Толкачева задумалась.
– Видите ли, – произнесла учительница, – это странная девочка,
– Что в ней странного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
От здания университета, расположенного на Университетской набережной, до Восемнадцатой линии, где находилось Двенадцатое отделение, было не более пятнадцати минут ходьбы. Волков взглянул на часы. Двенадцать пятьдесят. Оперативник заранее отпросился с работы до обеда, срок его отгула подходил к концу.
«Пора в „контору“», – решил милиционер.
Он перешел проезжую часть и, пройдя мимо стоявших на автобусной остановке студентов, направился вдоль Невы в сторону Румянцевского сада.
11
Пятнадцать минут спустя Волков переступил порог Двенадцатого отделения милиции. Еще через несколько минут старший лейтенант вошел в кабинет, в котором работал Ларин. Капитан сидел за столом, разбирая бумаги.
– Здорово, Андрей, – сказал Волков.
– Привет, Слава.
– Как дела?
– Идут потихоньку. Чаю хочешь?
– Не откажусь.
– Тогда ставь чайник.
Волков подошел к тумбочке, на которой стоял электрический чайник, и наполнил его из графина.
– Что делаешь? – спросил старший лейтенант.
– Разбираюсь с текучкой. – Ларин внимательно посмотрел на товарища. – Вид у тебя какой-то взъерошенный.
Волков пожал плечами.
– Что-нибудь случилось? – спросил капитан.
– Все в порядке.
– Ты откуда идешь?
– Из университета.
– Что там делал?
– Встречался с одной студенткой. Видимо, в последний раз.
Чайник вскипел. Волков взял из тумбочки пару чайных пакетиков и, бросив их в чашки, залил кипятком.
– Тебе сколько сахара?
– Положи одну ложку, пожалуйста.
Положив в чай сахар, Волков поставил чашки на стол. В этот момент дверь отворилась, в кабинет вошел Соловец.
– Чайком балуетесь? – сказал майор.
– Ничего крепче, к сожалению, нет.
– Я, пожалуй, к вам присоединюсь. – Соловец подошел к тумбочке и приготовил себе чай.
Оперативники расположились вокруг стола.
– Выяснил я, по каким телефонам звонили грабители, – сказал Ларин, сделав пару глотков.
– Узнал, кто по тем адресам проживает? – спросил Соловец.
– А как же, вот список. – Ларин протянул майору бумагу.
– Есть кто-нибудь из них в нашей картотеке?
– В картотеке нет, но вот что интересно… – Ларин сделал большой глоток. – Трое из проживающих по этим адресам учились в одной школе.
– Любопытно, – произнес Волков.
– Узнал в какой? – спросил Соловец.
– В триста сорок седьмой.
– Где она находится?
– На Маяковского, четырнадцать.
Оперативники задумались.
– Вот что, – сказал Соловец, – я сейчас в Главк еду. Загляну по дороге в эту школу. Чем черт не шутит. Дай-ка мне список.
Ларин протянул майору бумагу…
* * *
Сорок минут спустя милицейский «уазик» остановился возле пятиэтажного кирпичного дома на улице Маяковского, где располагалась триста сорок седьмая школа. Здание было построено в шестидесятые годы, на его стенах имелись обрамленные круглыми рамками барельефы с портретами выдающихся людей всех времен и народов. Похожие как две капли воды Менделеев, Пушкин, Толстой, Ленин и Маркс отличались друг от друга лишь растительностью на головах.
В школе шли экзамены. Соловец направился в кабинет директора, чтобы узнать, кто был классным руководителем у закончивших в прошлом году школу Виктора Петрова, Дмитрия Полищука и Анны Кузнецовой.
– Они учились у Вероники Николаевны Толкачевой, – сказала директор, пожилая женщина с расплывшейся фигурой в платье, которое украшала брошь в виде бабочки.
– Могу я поговорить с ней?
– Конечно. Загляните в учительскую на втором этаже.
Поднявшись на второй этаж и зайдя в учительскую, Соловец увидел трех женщин, беседовавших между собой.
– Здравствуйте, – сказал оперативник. – Где мне найти Веронику Николаевну Толкачеву?
– Это я, – произнесла подтянутая женщина лет тридцати двух, сидевшая в кресле возле окна.
Соловец посмотрел на учительницу. Облик молодой женщины, одетой в белую блузку и черную джинсовую юбку, не вязался с представлениями оперативника о внешности педагога. Волосы Толкачевой были коротко пострижены, на щеках проступил легкий румянец, издали учительницу можно было принять за ученицу старших классов.
– Меня зовут Соловец Олег Георгиевич, – сказал майор, – я из Уголовного розыска. Мне нужно с вами поговорить.
– Пойдемте в мой класс, – сказала женщина, вставая, – Там сейчас никого нет.
Соловец и Толкачева вышли из учительской и зашагали по длинному школьному коридору, характерные запахи которого напомнили оперативнику его школьное детство. Школа, где учился Олег, располагалась на Петроградской стороне. Она была настолько маленькой, что уроки в ней проходили в две смены. Во втором и третьем классах Соловец учился по вечерам. Оперативник вспомнил, как зимой во время уроков он смотрел в окно на темное декабрьское небо. В такие дни, выходя из школы, он со школьными друзьями шагал домой по хрустевшему снегу, вдыхая морозный воздух и глядя на звезды.
– Сюда, пожалуйста, – сказала Толкачева, показывая на дверь класса.
Они вошли в помещение, где напротив доски рядами были расставлены столы, а на стене висел портрет президента.
– Присаживайтесь.
– Спасибо.
Учительница и оперативник сели.
– А я еще помню парты с откидывавшимися крышками, – сказал милиционер.
– Я таких уже не застала.
– В первом классе, помню, нам запрещали пользоваться шариковыми ручками.
– Чем же вы писали?
– Чернильными. У меня на руках всегда были чернильные пятна. Со второго или третьего класса разрешили шариковые.
Нахлынувшие волной воспоминания уходили в песок, пора было начать разговор о деле.
– Вероника Николаевна, – произнес оперативник, – я хочу поговорить о Викторе Петрове, Дмитрии Полищуке и Анне Кузнецовой. Они учились в вашем классе?
– Да, они были моими учениками.
– Вы бы не могли рассказать мне о них?
– Их в чем-то подозревают?
– Они могут быть причастны к делу, которое мы расследуем.
– Что конкретно вас интересует?
– Характер, привычки.
– Названные вами ребята не были моими любимцами.
– Как они учились?
– Витя Петров был закоренелым троечником, учился из рук вон плохо, прогуливал уроки. Я часто видела, как он катался на роликовых коньках.
– Что можете сказать о Полищуке?
– Этот был, как у нас говорят, хорошистом.
– Что это значит?
– Четверочником. Способности у него хорошие, но Полищук – типичный лентяй.
– В чем это выражалось?
– Он мог учиться лучше, но, как бы вам объяснить, все время недотягивал.
– Какой предмет вы преподаете?
– Русский и литературу.
– Какие оценки получали у вас Петров и Полишук?
– У Петрова была тройка, у Полищука четверка.
– А у Кузнецовой?
– Тоже четверка.
– Что вы можете о ней сказать?
Толкачева задумалась.
– Видите ли, – произнесла учительница, – это странная девочка,
– Что в ней странного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20