Слева от ворот, около двухэтажного домика диспетчерской, на скамьях в тени акаций отдыхали водители.
Когда Вальков проходил мимо, кое-кто из них дружески кивал ему, а один даже остановил его и, подойдя, негромко, с ноткой сочувствия спросил:
– Ну что, Макарыч, крутимся?
Вальков вытер платком потный лоб – солнце уже поднялось в зенит и палило нещадно – и со вздохом сказал.
– Крутимся. Чего ж делать. Ты, кстати, Гусева-то хорошо знал?
– Да не очень. Вон дружок его стоит, Володька Туляков. Этот уж знал так знал. Не одну, бутылку выпили.
Водитель указал на стоявшего невдалеке бледного рыжеватого паренька в клетчатой ковбойке с закатанными рукавами. Туляков нехотя разговаривал с двумя парнями, рассеянно поглядывая по сторонам.
– Володь! – окликнул его собеседник Валькова и, когда тот поднял голову, поманил пальцем: – А ну, подойди.
Туляков что-то сказал парням и не спеша, вразвалочку, сунув руки в карманы мятых брюк, направился к Валькову. Рыжеватые волосы его были аккуратно расчесаны на пробор, белых, покрытых рыжим пушком и веснушками рук еще не коснулся загар. На одной из них, пониже локтя, был виден синий, не очень искусно вытатуированный якорь в кривых линиях волн. На другой руке была изображена полногрудая русалка, окруженная сетью.
Когда Туляков подошел, Вальков добродушно сказал, улыбаясь одними морщинками вокруг глаз:
– Давай, друг, познакомимся. Вальков Алексей Макарович.
– Слыхал, – ответил Туляков и в свою очередь представился, пожимая протянутую руку:
– Володька.
Пожатие его было вялым, рука мокрой от пота.
Вальков кивнул знакомому водителю и отошел с Тучковым к дальней пустой скамье. Присев, закурили, и Вальков спросил:
– Давно здесь причалил?
– Третий год, – как-то бесшабашно ответил Туляков.
– А до этого во флоте службу нес, рыбачил?
– Ага. На Дальнем. База – Владик, а сам по кругу – Камчатка, Находка, Шикотан, – тем же тоном пояснил Туляков, сплевывая себе под ноги.
– Надоело?
– Кому что снится. Рубль там, конечно, длинный. Но качает. Опять же климат оказался неподходящим.
– А этот климат как, принимаешь?
– Тоже, скажу, не мед. Ташкент нравится. Ходовой город, гудящий. Я такой люблю. И о зиме думать не надо. Потом народ у нас – поискать.
– С Гусевым дружил, говорят?
– Кореш мой был. – Туляков поднял голову и пристально посмотрел на Валькова, глаза его вдруг стали злыми и недоверчивыми. Найдете гадов?
– Надо найти. Ты, кстати, не слыхал, кто-нибудь из ребят его в тот день на линии не встречал?
– Зачем кто-нибудь? Я встречал. Один раз даже покурить удалось.
– Это где же и когда?
– Да у рынка. Часов так в двенадцать.
– Говорили о чем-нибудь?
– Не молчали.
Туляков сидел согнувшись, опираясь локтями о колени, и хмуро смотрел себе под ноги, дымя сигаретой.
– Ну и что Гусев тебе говорил?
– Известно что. Все о… – Туляков неожиданно умолк и, подняв голову, снова пристально посмотрел на Валькова: – Только, это между нами, идет?
– Секреты хранить умеем, – серьезно ответил Вальков.
– Ладно. Теперь уж ладно, – вздохнул Туляков. – С покойника не спросишь. Одним словом, он к Галке решил вернуться, к жене…
– Почему же так?
– А! – Туляков зло махнул рукой и снова опустил голову, так что Валькову видна была только его рыжая макушка и ровная ниточка пробора.
– Что «а»? – спросил он.
– Дешевкой оказалась его краля, – глухо ответил Туляков. – Вот что. В другого втюрилась.
– Кто же она такая, знаешь?
– Нужно мне. У меня у самого таких навалом.
– Ну, хоть как зовут?
– Динка.
– Видел ее?
– Не. – Туляков с усмешкой поглядел снизу вверх на Валькова. – Только она к этому делу не причастна. Это точно.
Вальков стал расспрашивать его о других приятелях Гусева, но среди них не оказалось никого, кто мог бы иметь хоть самое отдаленное отношение к разыгравшейся трагедии. Всех их Туляков знал, по его словам, «как облупленных», все это были ребята из их шоферской братии, разбитные, нахальные, любившие выпить, иной раз пустить в ход кулаки, при случае подцепить чаевые или некрупно надуть кого-то, – словом, знакомый Валькову тип людей, все время идущих где-то рядом с мелкими преступлениями или проступками. Но ни один из них, конечно, не мог пойти на убийство приятеля, да и не было у них причин к тому. В этом Туляков, или «рыжий Володька», как его звали в своем кругу, был убежден. И Вальков согласился с ним.
Но не ведомая никому из них Дина, в которую влюбился Гусев и которую не познакомил ни с одним из приятелей, указывала и на другой круг знакомых, которые были у Гусева. И пути к ним Вальков пока не видел.
– Чудную, конечно, он мне вещь брякнул, – задумчиво произнес вдруг Туляков. – Это я только сейчас, между прочим, допер.
Вальков насторожился.
– Я, говорит, – продолжал тем же тоном Туляков, – завяжу это дело, все завяжу. Так я сегодня и объявил. Чуете? «Все завяжу». А что, спрашивается, «все»? Ну, с девкой ясно. А что еще?
Он испытующе посмотрел на Валькова.
– М-да, – покачал головой тот. – Действительно. Что еще завязал?
А про себя добавил: «И кому объявил об этом?» Такое могло кончиться и убийством, если Гусев был замешан в серьезном преступлении. Но «все» могло относиться и к решению порвать с этой Диной, и ей же он мог «объявить» об этом. После чего никаких трагических последствий, произойти, очевидно, не могло. И тогда убийство – случайность. Последним пассажиром оказался бандит, уголовник. Решил ограбить шофера. А найдя наркотик, плюнул на двадцать рублей, лишь бы сбить со следа. Но откуда у Гусева мог оказаться наркотик?
Вопросы обступали Валькова со всех сторон, неразрешимые пока вопросы, сейчас только уводящие в сторону. А между тем этот Володька не все еще рассказал, кое-что он пропустил.
– Ты забыл рассказать, где еще видел в тот день Гусева, – напомнил Вальков.
– Еще? Было и еще. Часа за два до встречи у рынка я его в аэропорту видел. Он как раз какую-то женщину с пацаном сажал.
– Поговорить не пришлось?
– Не. Он сразу отъехал.
– А еще кто из ваших там в это время стоял?
– Из наших? – задумчиво переспросил Туляков. – Да мало ли. Кажись, Генка Волков стоял. Ага, он. Сразу следом за долькой уехал. Я еще подумал, здорово у него заднее левое виляет. Вот-вот отвалится. Чуть за ним не погнал:
Вальков легко запомнил новую фамилию, как, впрочем, и все, что рассказывал Туляков. Он давно уже отвык хвататься за карандаш, когда ему называли какие-то имена, сколько бы их ни было, или вообще сообщали что-то важное. Профессиональная память надолго отпечатывала все это у него в мозгу.
Простившись с Туляковым, он отыскал еще двух или трех водителей, работавших в день убийства Гусева. Но ничего интересного сообщить они ему не смогли. Волкова же в парке не оказалось:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83