Но как только я назвала водителю такси адрес и поняла, что уже через полчаса предстану перед «крепким орешком», то онемела от страха. Уж если она такого матерого международника, как Эдуард Петрович, объехавшего полмира, смогла поставить на место, что же тогда ждет меня? У первого попавшегося цветочного лотка я остановила машину и купила чудесный букет белых хризантем. Это мои любимые цветы, пусть они послужат мне талисманом.
Глава 2
Дверь мне открыла сама Графиня. «Не барское это дело — двери открывать», — было первое, что пришло мне на ум. Но уже в следующее мгновение я засомневалась в том, что это она. Ведь это просто невозможно, чтобы женщина, которой далеко за 80, могла так выглядеть. Даже если она имеет огромное состояние и живет в Париже!
Бесспорно, что передо мной стояла особа «голубых кровей» — невозможно было принять за прислугу эту даму. Высокая, статная женщина с осанкой балерины, безукоризненно причесанная, с большими, слегка подкрашенными глазами (без малейшего намека на обвисшие веки!) внимательно и излишне строго рассматривала меня. На ней была изумительного покроя бирюзовая блузка из легкого, почти воздушного, шелка и строгие черные брюки. «Ну не могут, не могут так выглядеть очень пожилые женщины, — уговаривала я сама себя. — Может быть, я адресом ошиблась?»
Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Наконец я сообразила, что неприлично так явно демонстрировать свое удивление:
— Извините, пожалуйста, графиня Порошина здесь остановилась? — брякнула я первое, что пришло в голову.
— Нет, чудное дитя, я обратно в Париж улетела. Входите же, а то здесь везде сквозняки, а я их не выношу.
— Здравствуйте, Наталья Александровна. С приездом, — сказала я и протянула букет. Графиня улыбнулась, приняла букет и величаво пошла по коридору.
— Здравствуйте, деточка. С замками там сами разберитесь. И помогите Нюше, она в столовой, — уже на ходу ответила она мне.
Итак, все понятно. Графиня в чистом виде — даже имени моего не спросила, а сразу на кухню отправила, как прислугу какую-нибудь. А я все-таки переводчик. Но это, похоже, только цветочки. Надеюсь, картошку чистить меня не заставят?
Нюша оказалась милой женщиной неопределенного возраста, очень шустрой и улыбчивой, полной противоположностью своей хозяйки. Она сразу же попыталась исправить положение:
— Не сердитесь на нее, пожалуйста, она очень устала с дороги. Ненавидит летать на самолетах.
Я взялась за дело — стала нарезать тонкими ломтиками деликатесы, привезенные Нюшей. Зная о том, что в Петербурге большинство продуктов можно купить только по талонам и что прилавки продовольственных магазинов пустуют, запасливая Нюша привезла с собой две огромные сумки с провизией.
Пока мы с нею сервировали стол, Наталья Александровна исследовала квартиру — присаживалась на диваны и кресла, попробовала прилечь на кровать, внимательно изучила вид из окна. Судя по выражению лица, ей все это не очень понравилось. «Сервис звездочки на три, не больше», — бросила она Нюше.
А на меня квартира произвела сильное впечатление. Находились сии хоромы в привилегированном доме на Ленинском проспекте, где жили крупные чиновники из городской мэрии и сотрудники различных консульств, и обставлены были так, как рисуют в рекламных проспектах. Опять же шикарные портьеры, ковровые покрытия… Ну до чего же эта барынька капризна!
Когда стол был накрыт, Графиня пригласила и меня, и Нюшу:
— Ну, что же, давайте знакомиться, чудное дитя. Как вас зовут?
— Натальей, как и вас.
— Тезки, значит. Это хорошо. Налей-ка нам с тезкой, Нюша, водочки. Я все-таки на родину вернулась и хочу это событие отпраздновать.
Я не большая любительница крепких напитков, но отказаться не решилась и, глядя, как Наталья Александровна ловко «приговорила» граммов 50 прозрачной жидкости из запотевшего графинчика (действительно, крепкий орешек), повторила ее манипуляции.
Жидкость оказалась волшебной, хотя немногим напоминала нашу отечественную водку: все волнения и переживания этого трудного дня вдруг притупились, напряжение спало и я наконец-то почувствовала себя в своей тарелке, причем летающей. Да и Графиня размякла, повеселела, и мы принялись с ней за любимое занятие женщин всех стран и континентов — легкую светскую беседу, изредка приукрашиваемую последними сплетнями. Нюша тем временем ловко меняла закуски, не забывая наполнять наши рюмки. Начали, как водится, с мужчин:
— Что-то мне ваш Чепуров не понравился — выскочка, да и хитер сверх всякой меры. Нелегко, наверное, работать под началом такого руководителя?
— Как начальник он совсем даже не плох — никогда не повышает голоса на подчиненных, со всеми учтив.
— Ну, прямо как у Грибоедова: «…угождать всем людям без изъятья — хозяину, где доведется жить, начальнику, с кем буду я служить, слуге его, который чистит платья, швейцару, дворнику, для избежанья зла, собаке дворника, чтоб ласкова была…»
Услышав эту цитату, знакомую еще по школьным сочинениям, я чуть не подавилась от удивления:
— Вы так хорошо знаете русскую классику, цитируете наизусть Грибоедова?!
— Да я ведь русская, русс-ка-я… А Чепуров вдруг решил стать моим переводчиком, хотя русский язык я знаю лучше, чем он. Вот и вы, чудное дитя, мне нужны не как переводчик, а как помощник и гид.
— Да, а где же ваш референт Пьер? Такой важный господин, босс с ним чуть ли не каждый день созванивался, программу вашего пребывания составлял.
При этих словах и Графиня, и Нюша от души рассмеялись:
— Пьер — референт? Важный… Ну и ну, да Петенька никакой не референт, а мой водитель, ну и, если угодно, телохранитель. А вообще-то он племянник Нюши, она ему вместо матери. И живем мы все вместе в моем доме в Иври.
— Но он так активно обсуждал все маршруты экскурсий…
— Пришлось бедному мальчику поиграть в моего референта, — смеясь, ответила графиня. — Просто Чепуров очень надоел мне своими звонками, а Петеньке не привыкать. Он мальчик грамотный — пять лет со мной по галереям и выставкам ездит, со многими знаменитостями знаком. Петенька, скорее всего, разыгрывал этого Чепурова, для него это что-то вроде игры, а твой начальник, болван, даже и не догадался.
За разговорами я совершенно потеряла счет времени, и только заметив, что в окно уже не светит ласковое сентябрьское солнце, а заглядывают сумерки, сообразила, что опаздываю в садик за Кирюшкой. Извинившись, я быстро оделась, уточнила график на завтрашний день и не без сожаления покинула этот дом.
Следующие две недели я целиком посвятила графине Порошиной. К девяти утра я приезжала в квартиру на Ленинском проспекте, завтракала с нею (это было обязательным условием), выслушивала Нюшины наставления, брала свою подопечную под руку и вела к машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67