А Роальд действительно не хотел ничего понимать. Он полюбил впервые, впервые ощутил в себе власть эгоистичного чувства, жестко диктовавшего свои законы, и полностью подчинился ему, не задумываясь ни о чем.
Разве он собирался отобрать Катю у брата? Ерунда! Ему не приходило в голову ничего подобного. Чего же он хотел и добивался? И этого он не знал. Просто полюбил впервые в жизни… И не смог, не пожелал подавить в себе увлечение. А зачем, ради чего ему себя ломать?
Весной он заканчивал школу. Суровцевы радостно готовились к выпускному. Роман подарил брату отличную бритву. Первую в Алькиной жизни.
А после праздника, когда Роальд уже поступил на психологический факультет МГУ, Роман внезапно расстался с Катей.
Об их последнем разговоре так никто и не узнал. Катя молча, тихо сложила свои немудреные пожитки и так же молча ушла. Навсегда.
— У вас тут слишком боевое братство, — сказала она на прощание.
Милый скуластик…
А Роман начал просить милостыню в метро.
Это было совершенно лишнее. На жизнь Суровцевым вполне хватало. Но Роман демонстративно, на грани срыва, заявил, что не желает сидеть на шее родителей и сестры. И раз уж родная страна не хочет о нем заботиться, он позаботится о себе сам. Он начал раздражаться, срывал свое настроение на родителях, кричал на Полину, которая мучилась с низким давлением и часто бродила вялая, полусонная и почти обессиленная.
Роальд по-прежнему жил на кухне. Вернуться к брату не захотел…
Учиться ему нравилось. Можно каждого разложить до мельчайших подробностей души. Человек часто сам не знает, что у него прячется где-то в глубине. Эти тайны иногда проявляются в сложных ситуациях или просто случайно — основная мысль философии экзистенциализма.
Он обожал пускать пыль в глаза, очаровывать и потрясать хрупкое воображение юных девиц непонятными словами и умными сентенциями. «Трепло, — часто беззлобно ворчал Роман, — понахватался знаний… А в пустой голове они звенят, как в пустой бочке».
Роальд не обижался.
Он стал подрабатывать мойщиком машин, там очень хорошо платили, и снял себе квартиру. Несколько женщин, которых он даже не запомнил, мелькнули, вроде осенних листьев на ветру… Жизнь казалась пустой, лишенной всякого смысла и содержания. Зачем все это? — все чаще и чаще думал Роальд.
Катю он больше не видел.
13
Олины надежды быстро растаяли в жарком блеске черных скудинских глаз. Никакие замены его не устраивали. Во всяком случае, в Олином лице. Она была теперь хорошо наслышана — он сам похвалялся на каждом шагу! — что у Игоря множество девок.
— И что интересно! — хвастал он в школьном коридоре Юрию так громко, чтобы хорошо расслышали окружающие. — Ты понимаешь, замечаю вдруг, что у меня сплошь одни подружки! Одна другой передает! Во как!
— Обана! Слух о тебе прошел по всей Земле великой?.. — усмехнулся Юрий.
— Ну да! — ярко засиял Игорь. — Именно так! Рассказывают они друг дружке обо мне!
Ольга постояла, послушала… Почему-то ей стало очень противно и горько… И поплелась восвояси…
Юрий внимательно посмотрел ей вслед. Игорь ничего не заметил.
Теперь надо было выживать и забывать… А это не так просто. Но Ольга очень старалась.
Начитавшись рекламных газет, она надумала выйти замуж за рубеж и изучила все объявления иностранных женихов, мечтающих обзавестись русскими женами. Ольга выбрала одного и проворно настрочила ему письмо по-английски.
Жених ответил быстро. Письмо оказалось деловым, грамотным и набранным на компьютере. Завязалась переписка. Оля отправила в Штаты свою лучшую цветную фотографию и получила фото жениха. Все шло о'кей, по намеченной программе.
Но в третьем письме Фредди раскололся и честно сообщил, что сейчас он сидит в тюрьме, где компьютеры в каждой камере. Фредди отбывает срок за торговлю наркотиками и скоро выходит на свободу. Он — один из наиболее известных драгдилеров Америки и связан с поставщиками наркоты из Европы. Жених чудовищно богат, и Оля не будет ни в чем нуждаться. У нее всегда будет все, что она пожелает. Правда, его снова когда-нибудь могут посадить, но Фредди впредь постарается вести себя осторожнее…
Оля подумала и отказалась от столь выгодного предложения. Знакомые девицы дружно, в голос ее осудили. Что за глупость? Разве можно терять такой редкий шанс и такого богатого мужа? В конце концов, вышла бы там потом за другого. Главное — уехать.
Но Оля думала иначе и писать новым женихам больше не пыталась. В стране, где компьютеры стоят в каждой тюремной камере, русской невесте слишком легко попасть впросак.
Но ей пришла пора вступить в настоящую жизнь. Как это сделать поудачнее?..
Наивная учительница литературы — почему взрослых так легко обмануть? — купившись на Олину тягу к знаниям и поверив ее мнимому интересу к литературе и желанию писать, познакомила Ольгу со своим знакомым журналистом из редакции журнала «Пионер».
Увидев его, Ольга обмерла. У него оказались точно такие же черно-непрозрачные скудинские глаза… Уж не родственник ли? — в страхе подумала Ольга. Но о Скудине ее новый знакомый даже не слыхал.
Журналист оказался старше Оли на восемнадцать лет. Порабощенный тщеславием, он яростно претендовал на роль великого прозаика и даже опубликовал в московском издательстве один-единственный сборник рассказов. Они навевали скуку, поскольку жизнь там оказалась насквозь выдуманная, люди неестественные, с неоправданными поступками, необъяснимой логикой и неживой речью.
Сказать об этом журналисту Оля по малолетству постеснялась. Да и кто она такая, чтобы судить чужие книги?..
Но другие, видимо, не молчали, поэтому вторая книга так и не появилась. В редакции «Пионера» непризнанный гений со всеми разругался, обиделся на критику и ушел на вольные хлеба. Его не печатали, он тяжко комплексовал и спасался от депрессии с помощью девочек, к которым явно тяготел. Но все это Оля поняла значительно позже, когда сама приобрела кое-какой жизненный опыт.
У неудачника подрастала дочь, моложе Оли на пять лет. Он давно разошелся с женой и жил один в милой однокомнатке, куда Оля и приходила. Через год, став взрослее, она сообразила, что писатель откровенно слаб в постели и потому с настоящими женщинами общаться не осмеливается. Опасаясь насмешек и, очевидно, нарываясь на них не раз, он стал подбирать исключительно неопытных девчонок. Им его мужская слабость не казалась чем-то ненормальным. В особенностях и достоинствах другого пола малолетки разбирались не слишком.
Писатель Оле довольно быстро надоел, поскольку говорил только о своих новых произведениях, с великими трудами вымученных за письменным столом, и о дочери, которую обожал. Прозаик, считающий себя знатоком человеческих душ, не догадывался о самых простейших вещах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82