Она сказала, что Анжела ничего не делала просто так. И всегда действовала, как умелый игрок. Сначала она устранила Ольгу, в этом Губарев не сомневался. Мотив — возрастающие финансовые аппетиты секретарши. Это мотив номер один. А второй — Ольга не давала Анжеле возможности всласть поиздеваться над Алиной. Видимо, у них была договоренность, что до поры до времени эта информация не подлежит разглашению. Смерть Ольги развязывала Анжеле руки. И она не могла не учитывать этот момент. А потом Анжела собиралась убрать Алину. Это было очевидно. Либо физически, либо морально, рассказав все отцу. Навряд ли президент «Алрота» был бы снисходителен к своей любовнице, узнав о ее прошлом проститутки. С устранением Алины путь к отцовским капиталам был бы свободен.
Анжела была непростой, противоречивой натурой. И тому свидетельствовали ее письма неизвестному адресату. Мужчине. Губареву пришла в голову мысль, что это мог быть Руслан Мансуров. Хотя тот отрицал, что переписывался с Анжелой по электронной почте. А зачем ему признаваться? Это не в его интересах! Общий тон писем был извращенно-болезненным. Такое впечатление, что писал его безумный человек, имевший два лица. Губарев вспомнил, что Анжела писала, как ей хотелось бы лежать на кровати в черном кожаном костюме, закованной в наручники. Богатая фантазия, ничего не скажешь! Извращенка, да и только!
Возможно, что Анжела представляла для Руслана интерес как дочка его делового партнера. Он хотел иметь над ней власть, управлять ею. А когда понял, что это невозможно… А вдруг он предполагал через нее давить на Викентьева или шантажировать его? Или Анжеле стали известны кое-какие нечистоплотные дела и секреты своего бойфренда?
Для кого-то Анжела стала представлять опасность, и поэтому ее убили. Кому была выгодна ее смерть? Алине? Руслану? Или третьему неизвестному лицу?
Губарев посмотрел на Алину. Она сидела на диване. И тут он сделал свой последний выстрел:
— Это вы написали письмо Наталье Родионовне о том, что Анжела — не родная дочь Вячеслава Александровича?
Алина судорожно стиснула руки. Ее бледность так и бросалась в глаза.
— Н-нет.
Губарев встал с дивана и, не глядя на Алину, вышел из комнаты.
Глава 13
Я знала, где искать прошлое, — в глубинах материнской памяти. Только там я могла найти ответ на мучивший меня вопрос: чья я дочь? И чья дочь Ника? Это знал тот, кто подменял младенцев. С какой целью было сделано это? Зачем? И это тоже предстояло мне узнать.
После того как я «разговорила» мать под шаманскую музыку, я инстинктивно сторонилась ее. Я почему-то боялась, что мать в любой момент может все вспомнить. Хотя я понимала, что вероятность этого ничтожно мала, смутный страх все равно преследовал меня. И я ничего не могла с этим поделать. Я стала избегать даже свое любимое зеркало. Я не хотела больше ничего видеть, я боялась, что моя психика не выдержит возникающих видений. А может, я боялась увидеть в нем нечто, о чем я еще и не догадывалась?
Ника по-прежнему где-то пропадала и дома появлялась редко. Я не знала, где она и что с ней. После того вечера в ресторане она замкнулась и больше со мной не общалась. Только краткие вопросы-ответы. Пустые и поверхностные. Тот вечер — случайная спонтанная вспышка веселья, праздник для двоих, праздник, сблизивший нас настолько, что мы снова стали единым целым. Сестрами. Пусть и на краткий миг. Я знала, что этот вечер навсегда останется в моей памяти. Пусть Ника снова отдаляется от меня, пусть дуется и капризничает. Все же были мгновения, когда нам было так хорошо вместе, что лучше не бывает. И за это я была благодарна Нике.
Я часто задумывалась над тем, права ли я была, ввязавшись во все это. Я шла по следам прошлого, еще не понимая, что его лучше не трогать. Иногда нужно оставить все как есть, потому что погружение в старые обиды, страсти и тайны подобно прогулке по минному полю: неизвестно, в какой момент ты подорвешься. И станешь калекой или уйдешь из жизни навсегда. Смутно я чувствовала, что надо остановиться, но природное любопытство и упрямство вели меня вперед. Тем более мне оставалось совсем немного — последний шаг. Последняя тайна, которая Должна быть открыта. И тогда все точки над «i» будут расставлены. Принесет это мне облегчение или боль, я еще не знала. А если бы даже и знала, остановиться я уже не могла. Когда-то я прочитала одно изречение, и оно мне очень запомнилось: «Делай, что должно, и будь что будет». Я должна была это сделать. А потом — хоть потоп.
Мать, как обычно, была на кухне. Я подошла к ней.
— Как вкусно пахнет!
На сковороде жарились котлеты. Есть мне не хотелось. Но другого предлога для общения с матерью придумать я не могла.
— Я поужинаю.
— В кастрюле вареная картошка.
— Спасибо. А ты ела?
— Нет. — Мать скользнула по мне безразличным взглядом и отвернулась к окну.
— Ника приходила?
— Нет.
— Недавно звонила твоя подруга, когда тебя не было, — начала я.
Мать повернулась ко мне. Ее лицо было по-прежнему бесстрастным — ни удивления, ни любопытства.
— Кто?
— Нина.
— Нина? — переспросила мать.
— Твоя подруга юности. Вы с ней когда-то дружили. Помнишь, она принимала у тебя роды. Ты сама неоднократно говорила об этом.
На лице матери отразилось легкое смятение, которое быстро исчезло.
— Да… А что она хотела?
— Не знаю, может, поговорить с тобой.
— Она же уехала.
— Куда? — Я затаила дыхание.
— Не знаю. Кажется, в деревню. У нее там дом.
— Какая деревня? Где она находится?
— Не знаю. Не помню. Я была в отчаянии.
— В Подмосковье?
— Наверное. Что-то связано с озером. Озерное. Озеры. Озерки. Не помню.
Мать села на табуретку и сложила руки на коленях.
— Нина… — повторила она.
— Да.
— А как ее фамилия?
— Григорьева.
— Григорьева?
— Да.
Ее взгляд принял отсутствующее выражение.
— Почему ты не взяла котлеты?
— Сейчас. — Я достала тарелку и положила себе котлету и две картофелины.
— Ты здесь будешь есть?
— Нет. В своей комнате.
— Хорошо. Если придет Ника, скажи ей, что ужин готов.
— Конечно.
Сев на диван, я принялась лихорадочно размышлять. Медсестра Нина, которая принимала у матери роды и которая могла бы пролить свет на эту историю, уехала в деревню с названием Озерное или Озеры. Или Озерки. Значит, мне надо ехать туда. Если только мать ничего не перепутала. С памятью у нее плохо, поэтому она могла неправильно вспомнить название. Тогда — все! Мое расследование окончательно зайдет в тупик.
Я должна была разыскать эту Нину и постараться оживить в ее памяти события двадцатилетней давности. И чем скорее, тем лучше. Завтра пятница, потом выходные. В субботу с утра и поеду. Но для начала следует купить карту Подмосковья и найти эту деревню.
Я вскочила с дивана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Анжела была непростой, противоречивой натурой. И тому свидетельствовали ее письма неизвестному адресату. Мужчине. Губареву пришла в голову мысль, что это мог быть Руслан Мансуров. Хотя тот отрицал, что переписывался с Анжелой по электронной почте. А зачем ему признаваться? Это не в его интересах! Общий тон писем был извращенно-болезненным. Такое впечатление, что писал его безумный человек, имевший два лица. Губарев вспомнил, что Анжела писала, как ей хотелось бы лежать на кровати в черном кожаном костюме, закованной в наручники. Богатая фантазия, ничего не скажешь! Извращенка, да и только!
Возможно, что Анжела представляла для Руслана интерес как дочка его делового партнера. Он хотел иметь над ней власть, управлять ею. А когда понял, что это невозможно… А вдруг он предполагал через нее давить на Викентьева или шантажировать его? Или Анжеле стали известны кое-какие нечистоплотные дела и секреты своего бойфренда?
Для кого-то Анжела стала представлять опасность, и поэтому ее убили. Кому была выгодна ее смерть? Алине? Руслану? Или третьему неизвестному лицу?
Губарев посмотрел на Алину. Она сидела на диване. И тут он сделал свой последний выстрел:
— Это вы написали письмо Наталье Родионовне о том, что Анжела — не родная дочь Вячеслава Александровича?
Алина судорожно стиснула руки. Ее бледность так и бросалась в глаза.
— Н-нет.
Губарев встал с дивана и, не глядя на Алину, вышел из комнаты.
Глава 13
Я знала, где искать прошлое, — в глубинах материнской памяти. Только там я могла найти ответ на мучивший меня вопрос: чья я дочь? И чья дочь Ника? Это знал тот, кто подменял младенцев. С какой целью было сделано это? Зачем? И это тоже предстояло мне узнать.
После того как я «разговорила» мать под шаманскую музыку, я инстинктивно сторонилась ее. Я почему-то боялась, что мать в любой момент может все вспомнить. Хотя я понимала, что вероятность этого ничтожно мала, смутный страх все равно преследовал меня. И я ничего не могла с этим поделать. Я стала избегать даже свое любимое зеркало. Я не хотела больше ничего видеть, я боялась, что моя психика не выдержит возникающих видений. А может, я боялась увидеть в нем нечто, о чем я еще и не догадывалась?
Ника по-прежнему где-то пропадала и дома появлялась редко. Я не знала, где она и что с ней. После того вечера в ресторане она замкнулась и больше со мной не общалась. Только краткие вопросы-ответы. Пустые и поверхностные. Тот вечер — случайная спонтанная вспышка веселья, праздник для двоих, праздник, сблизивший нас настолько, что мы снова стали единым целым. Сестрами. Пусть и на краткий миг. Я знала, что этот вечер навсегда останется в моей памяти. Пусть Ника снова отдаляется от меня, пусть дуется и капризничает. Все же были мгновения, когда нам было так хорошо вместе, что лучше не бывает. И за это я была благодарна Нике.
Я часто задумывалась над тем, права ли я была, ввязавшись во все это. Я шла по следам прошлого, еще не понимая, что его лучше не трогать. Иногда нужно оставить все как есть, потому что погружение в старые обиды, страсти и тайны подобно прогулке по минному полю: неизвестно, в какой момент ты подорвешься. И станешь калекой или уйдешь из жизни навсегда. Смутно я чувствовала, что надо остановиться, но природное любопытство и упрямство вели меня вперед. Тем более мне оставалось совсем немного — последний шаг. Последняя тайна, которая Должна быть открыта. И тогда все точки над «i» будут расставлены. Принесет это мне облегчение или боль, я еще не знала. А если бы даже и знала, остановиться я уже не могла. Когда-то я прочитала одно изречение, и оно мне очень запомнилось: «Делай, что должно, и будь что будет». Я должна была это сделать. А потом — хоть потоп.
Мать, как обычно, была на кухне. Я подошла к ней.
— Как вкусно пахнет!
На сковороде жарились котлеты. Есть мне не хотелось. Но другого предлога для общения с матерью придумать я не могла.
— Я поужинаю.
— В кастрюле вареная картошка.
— Спасибо. А ты ела?
— Нет. — Мать скользнула по мне безразличным взглядом и отвернулась к окну.
— Ника приходила?
— Нет.
— Недавно звонила твоя подруга, когда тебя не было, — начала я.
Мать повернулась ко мне. Ее лицо было по-прежнему бесстрастным — ни удивления, ни любопытства.
— Кто?
— Нина.
— Нина? — переспросила мать.
— Твоя подруга юности. Вы с ней когда-то дружили. Помнишь, она принимала у тебя роды. Ты сама неоднократно говорила об этом.
На лице матери отразилось легкое смятение, которое быстро исчезло.
— Да… А что она хотела?
— Не знаю, может, поговорить с тобой.
— Она же уехала.
— Куда? — Я затаила дыхание.
— Не знаю. Кажется, в деревню. У нее там дом.
— Какая деревня? Где она находится?
— Не знаю. Не помню. Я была в отчаянии.
— В Подмосковье?
— Наверное. Что-то связано с озером. Озерное. Озеры. Озерки. Не помню.
Мать села на табуретку и сложила руки на коленях.
— Нина… — повторила она.
— Да.
— А как ее фамилия?
— Григорьева.
— Григорьева?
— Да.
Ее взгляд принял отсутствующее выражение.
— Почему ты не взяла котлеты?
— Сейчас. — Я достала тарелку и положила себе котлету и две картофелины.
— Ты здесь будешь есть?
— Нет. В своей комнате.
— Хорошо. Если придет Ника, скажи ей, что ужин готов.
— Конечно.
Сев на диван, я принялась лихорадочно размышлять. Медсестра Нина, которая принимала у матери роды и которая могла бы пролить свет на эту историю, уехала в деревню с названием Озерное или Озеры. Или Озерки. Значит, мне надо ехать туда. Если только мать ничего не перепутала. С памятью у нее плохо, поэтому она могла неправильно вспомнить название. Тогда — все! Мое расследование окончательно зайдет в тупик.
Я должна была разыскать эту Нину и постараться оживить в ее памяти события двадцатилетней давности. И чем скорее, тем лучше. Завтра пятница, потом выходные. В субботу с утра и поеду. Но для начала следует купить карту Подмосковья и найти эту деревню.
Я вскочила с дивана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77