Ничто не доставляло Джейм такого удовольствия, как по-настоящему трудное испытание. «В конце концов, ты дочь своего отца», — говорила она себе.
Течение ее мыслей прервал залп гневных ругательств, завершившийся грохотом захлопнутой двери в дальнем конце коридора. Громогласный поток ругательств, доносившийся с той стороны, однозначно свидетельствовал о том, что очередной опус Ганнибала Кроуфорда, самого горячего из репортеров журнала, опять подвергся безжалостной правке. Джейм едва сдержала смешок.
«Паттерсону стоило бы уволить Хильера, пока кто-нибудь не прикончил его», — подумала она.
— Видать, Кроуфорда снова переписали.
Джейм вскинула голову. В дверях стояла Холли Кристофер, молоденькая девушка из приемной. Она шагнула к столу Джейм, неся в руках два знакомых розовых бланка телефонограмм. Джейм взяла их и просмотрела.
Холли бросила взгляд на свернутый спальный мешок в углу комнаты.
— Опять собираетесь стать здесь лагерем? — спросила она.
Джейм улыбнулась:
— По понедельникам моя спальня перемещается в этот кабинет. Но я уже привыкла.
— Мне казалось, что с внедрением компьютеров наша задача упростится, — пожаловалась Холли. — По понедельникам здесь начинается такой бедлам, что я уже собиралась просить мистера Хильера нанимать на этот день еще одну машинистку.
— Будь осторожна со своими предложениями, — шутливо предупредила ее Джейм. — Человек, последним попросивший Терренса Хильера об одолжении, был найден в нью-йоркском порту. Он утонул.
На лице Холли появилась скептическая мина.
— Я серьезно!
— И я тоже, — отозвалась Джейм. — Обращаясь к нему с просьбой, будь готова к тому, что тебе придется за это заплатить. Не можешь — не суйся. У Хильера есть здоровенный парень по имени Вито. Он наносит должникам визиты и приколачивает их ноги к полу железнодорожными костылями.
Холли рассмеялась:
— Вас послушать, так мистер Хильер — настоящий людоед!
— По сравнению с ним людоед — невинный агнец, — ответила Джейм.
После ухода Холли она еще раз взяла телефонограммы и перечитала их. Первая была от ее вашингтонского корреспондента. Она позвонит ему позже. Отложив бланк в сторону, Джейм бросила взгляд на вторую записку. Элис Харкорт.
Джейм раздраженно смяла бланк в кулаке и швырнула его в корзину для бумаг.
Русский чайный дом на Западной Пятьдесят седьмой улице знаменит скорее самобытным убранством, чем кухней. Он действительно способен поразить воображение картинами известных мастеров, блестящими самоварами и канделябрами, украшенными мишурой и елочными шарами, но любой уважающий себя клиент прекрасно знает, что обеденный перерыв не лучшее время для любования ресторанными интерьерами. Обычно залы дома переполнены воротилами индустрии развлечений и телекоммуникаций, так что пообедать в тишине и спокойствии здесь можно лишь на втором этаже, прозванном завсегдатаями Сибирью.
— У меня только час, — предупредила Джейм, приблизившись к столику, за которым ее дожидалась Андреа Марлер, сидя в одиночестве. Джейм опоздала на десять минут и говорила извиняющимся тоном. — После обеда мне придется снимать во французском посольстве.
Андреа улыбнулась.
— Знаешь, а ты совсем не изменилась со школьной поры, — сказала она. — Ты приходишь и тут же уходишь, не задерживаясь на одном месте.
— Зато ты изменилась, и даже очень, — отозвалась Джейм. Андреа исполнилось двадцать семь, и она уже шесть лет была одной из самых высокооплачиваемых фотомоделей, превратившись в высокую, хотя и не такую рослую, как Джейм, платиновую блондинку с прелестным удлиненным лицом, громадными аквамариновыми глазами и пышными короткими волосами, зачесанными вперед. — В «Брайар-Ридж» ты была заурядной неотесанной девицей с косичками и проволокой на зубах.
— И лишь папочкины денежки помогли гадкому утенку превратиться в прекрасного лебедя, — прощебетала Андреа, вспоминая слух, прокатившийся среди школьных подруг, когда с ее зубов исчезли стальные зажимы, а вместе с ними — девчоночья угловатость и застенчивость. — Джейм, я попросила тебя о встрече, потому что выхожу замуж.
Джейм широко улыбнулась:
— За биржевого маклера — как бишь его?.. — Она махнула рукой официанту, проходившему мимо их столика.
— Ты говоришь точно как мой папа, — ласково упрекнула ее Андреа. — Можно подумать, ты не помнишь, что его зовут Том. Том О'Хэллоран.
Пока Джейм заказывала напитки, их разговор прервался. Наконец официант ушел, и Джейм вновь повернулась к подруге.
— Ну и когда же состоится это знаменательное событие?
— Четырнадцатого июля в нашем саутгемптонском поместье. Раньше Тому никак не вырваться со службы, чтобы у нас получился настоящий медовый месяц, — объяснила Андреа. — Мы поедем во Францию. В Бретань. — У столика появился официант с бокалами, и Андреа добавила:
— Я хочу, чтобы ты была моей подружкой на свадьбе.
— С удовольствием, — ответила Джейм. — Но при одном условии.
— Какое условие? — спросила Андреа, бросив на нее подозрительный взгляд.
— Я не надену розовое платье. Господи, как я ненавижу розовый цвет! — со стоном произнесла Джейм.
— Никаких розовых платьев, — пообещала Андреа, энергично тряхнув головой.
— В таком случае я согласна, — быстро сказала Джейм. — Ну а теперь, когда мы обо всем договорились, нельзя ли заказать обед? Я подыхаю с голоду и готова отдать душу за телячью отбивную и земляничное варенье по рецептам Романовых…
Джейм бежала по Центральному парку, защищенная от прохлады апрельского утра спортивным костюмом с начесом и такой же головной повязкой. Ее ноги, обутые в кроссовки «Найк», легко ступали по земле. Ее щеки раскраснелись, в морозном воздухе виднелось вырывавшееся изо рта облачко пара, но она продолжала бежать.
Она совершала пробежки круглый год в любую погоду, не менее часа каждый день, кроме понедельников. Еще в Принстоне Джейм заметила, что бег благотворно воздействует на ее физическое состояние и разум. Регулярный ежедневный бег не только поддерживал ее в хорошей форме, но также помогал ей сохранять душевное здоровье. Отец не раз повторял, что ее энергии хватило бы на десятерых, и он был прав. Еще ребенком Джейм носилась словно заведенная. Ей не хватало терпения для занятий йогой, она не могла долго сосредотачиваться на одном предмете, чтобы заниматься трансцендентальной медитацией. Ежедневное посещение спортзала представлялось ей слишком обременительным, зато бег оказался самым подходящим средством для поддержания высокой умственной активности и одновременно лучшим природным транквилизатором.
Замедлив шаг, Джейм свернула на запад, выйдя из парка на Семьдесят второй улице. И вскоре приблизилась к своему дому на Уэст-Энд-авеню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Течение ее мыслей прервал залп гневных ругательств, завершившийся грохотом захлопнутой двери в дальнем конце коридора. Громогласный поток ругательств, доносившийся с той стороны, однозначно свидетельствовал о том, что очередной опус Ганнибала Кроуфорда, самого горячего из репортеров журнала, опять подвергся безжалостной правке. Джейм едва сдержала смешок.
«Паттерсону стоило бы уволить Хильера, пока кто-нибудь не прикончил его», — подумала она.
— Видать, Кроуфорда снова переписали.
Джейм вскинула голову. В дверях стояла Холли Кристофер, молоденькая девушка из приемной. Она шагнула к столу Джейм, неся в руках два знакомых розовых бланка телефонограмм. Джейм взяла их и просмотрела.
Холли бросила взгляд на свернутый спальный мешок в углу комнаты.
— Опять собираетесь стать здесь лагерем? — спросила она.
Джейм улыбнулась:
— По понедельникам моя спальня перемещается в этот кабинет. Но я уже привыкла.
— Мне казалось, что с внедрением компьютеров наша задача упростится, — пожаловалась Холли. — По понедельникам здесь начинается такой бедлам, что я уже собиралась просить мистера Хильера нанимать на этот день еще одну машинистку.
— Будь осторожна со своими предложениями, — шутливо предупредила ее Джейм. — Человек, последним попросивший Терренса Хильера об одолжении, был найден в нью-йоркском порту. Он утонул.
На лице Холли появилась скептическая мина.
— Я серьезно!
— И я тоже, — отозвалась Джейм. — Обращаясь к нему с просьбой, будь готова к тому, что тебе придется за это заплатить. Не можешь — не суйся. У Хильера есть здоровенный парень по имени Вито. Он наносит должникам визиты и приколачивает их ноги к полу железнодорожными костылями.
Холли рассмеялась:
— Вас послушать, так мистер Хильер — настоящий людоед!
— По сравнению с ним людоед — невинный агнец, — ответила Джейм.
После ухода Холли она еще раз взяла телефонограммы и перечитала их. Первая была от ее вашингтонского корреспондента. Она позвонит ему позже. Отложив бланк в сторону, Джейм бросила взгляд на вторую записку. Элис Харкорт.
Джейм раздраженно смяла бланк в кулаке и швырнула его в корзину для бумаг.
Русский чайный дом на Западной Пятьдесят седьмой улице знаменит скорее самобытным убранством, чем кухней. Он действительно способен поразить воображение картинами известных мастеров, блестящими самоварами и канделябрами, украшенными мишурой и елочными шарами, но любой уважающий себя клиент прекрасно знает, что обеденный перерыв не лучшее время для любования ресторанными интерьерами. Обычно залы дома переполнены воротилами индустрии развлечений и телекоммуникаций, так что пообедать в тишине и спокойствии здесь можно лишь на втором этаже, прозванном завсегдатаями Сибирью.
— У меня только час, — предупредила Джейм, приблизившись к столику, за которым ее дожидалась Андреа Марлер, сидя в одиночестве. Джейм опоздала на десять минут и говорила извиняющимся тоном. — После обеда мне придется снимать во французском посольстве.
Андреа улыбнулась.
— Знаешь, а ты совсем не изменилась со школьной поры, — сказала она. — Ты приходишь и тут же уходишь, не задерживаясь на одном месте.
— Зато ты изменилась, и даже очень, — отозвалась Джейм. Андреа исполнилось двадцать семь, и она уже шесть лет была одной из самых высокооплачиваемых фотомоделей, превратившись в высокую, хотя и не такую рослую, как Джейм, платиновую блондинку с прелестным удлиненным лицом, громадными аквамариновыми глазами и пышными короткими волосами, зачесанными вперед. — В «Брайар-Ридж» ты была заурядной неотесанной девицей с косичками и проволокой на зубах.
— И лишь папочкины денежки помогли гадкому утенку превратиться в прекрасного лебедя, — прощебетала Андреа, вспоминая слух, прокатившийся среди школьных подруг, когда с ее зубов исчезли стальные зажимы, а вместе с ними — девчоночья угловатость и застенчивость. — Джейм, я попросила тебя о встрече, потому что выхожу замуж.
Джейм широко улыбнулась:
— За биржевого маклера — как бишь его?.. — Она махнула рукой официанту, проходившему мимо их столика.
— Ты говоришь точно как мой папа, — ласково упрекнула ее Андреа. — Можно подумать, ты не помнишь, что его зовут Том. Том О'Хэллоран.
Пока Джейм заказывала напитки, их разговор прервался. Наконец официант ушел, и Джейм вновь повернулась к подруге.
— Ну и когда же состоится это знаменательное событие?
— Четырнадцатого июля в нашем саутгемптонском поместье. Раньше Тому никак не вырваться со службы, чтобы у нас получился настоящий медовый месяц, — объяснила Андреа. — Мы поедем во Францию. В Бретань. — У столика появился официант с бокалами, и Андреа добавила:
— Я хочу, чтобы ты была моей подружкой на свадьбе.
— С удовольствием, — ответила Джейм. — Но при одном условии.
— Какое условие? — спросила Андреа, бросив на нее подозрительный взгляд.
— Я не надену розовое платье. Господи, как я ненавижу розовый цвет! — со стоном произнесла Джейм.
— Никаких розовых платьев, — пообещала Андреа, энергично тряхнув головой.
— В таком случае я согласна, — быстро сказала Джейм. — Ну а теперь, когда мы обо всем договорились, нельзя ли заказать обед? Я подыхаю с голоду и готова отдать душу за телячью отбивную и земляничное варенье по рецептам Романовых…
Джейм бежала по Центральному парку, защищенная от прохлады апрельского утра спортивным костюмом с начесом и такой же головной повязкой. Ее ноги, обутые в кроссовки «Найк», легко ступали по земле. Ее щеки раскраснелись, в морозном воздухе виднелось вырывавшееся изо рта облачко пара, но она продолжала бежать.
Она совершала пробежки круглый год в любую погоду, не менее часа каждый день, кроме понедельников. Еще в Принстоне Джейм заметила, что бег благотворно воздействует на ее физическое состояние и разум. Регулярный ежедневный бег не только поддерживал ее в хорошей форме, но также помогал ей сохранять душевное здоровье. Отец не раз повторял, что ее энергии хватило бы на десятерых, и он был прав. Еще ребенком Джейм носилась словно заведенная. Ей не хватало терпения для занятий йогой, она не могла долго сосредотачиваться на одном предмете, чтобы заниматься трансцендентальной медитацией. Ежедневное посещение спортзала представлялось ей слишком обременительным, зато бег оказался самым подходящим средством для поддержания высокой умственной активности и одновременно лучшим природным транквилизатором.
Замедлив шаг, Джейм свернула на запад, выйдя из парка на Семьдесят второй улице. И вскоре приблизилась к своему дому на Уэст-Энд-авеню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81